Хук справа: чем обернутся для Бельгии итоги выборов
В конце мая Бельгия выбирала новый состав региональных и федерального правительств. Итоги голосования в стране, принявшей на своей территории основополагающие институты единой Европы, демонстрируют огромный раскол в обществе по вопросу отношения к ультраправым националистическим политическим силам. В сепаратистски настроенной Фландрии впечатляющим оказался результат крайне правой «Влаамс Беланг» («Фламандский интерес») — партии популярной, но оттираемой уже три десятилетия от высшей власти. «Известия» разбирались, есть ли шансы на появление в федеральном кабмине Бельгии доселе нерукопожатного «Фламандского интереса» и как возможный правительственный кризис скажется на имидже единой Европы.
Тревожные ожидания
— Всегда с тревогой ожидаю результатов. Во второй половине дня мы увидим, какие сигналы нам подают избиратели. Будет интересно узнать, какой выбор они сделали на следующие пять лет, — заявил 26 мая на выходе с избирательного участка бельгийский премьер Шарль Мишель.
Минувшее воскресенье стало для Бельгии, как это именует местная пресса, «матерью всех выборов»: в этот день в стране, где голосование, к слову, обязательно, восьми с лишним миллионам избирателей предстояло выбрать не только евродепутатов, но и народных избранников в региональные парламенты и федеральный законодательный орган.
Минувшее воскресенье стало для Бельгии «матерью всех выборов»: в этот день в стране восьми с лишним миллионам избирателей предстояло выбрать не только евродепутатов, но и народных избранников в региональные парламенты и федеральный законодательный орган
И если в Валлонии и Брюсселе (у которого также свой парламент) по итогам голосования закрепился четкий курс влево (значительного успеха, как и в целом по Евросоюзу, добились партии экологического толка, а также социалисты), то в традиционно правой и националистической Фландрии наметился еще более резкий крен вправо.
Так что тревога, с которой Шарль Мишель ждал исхода голосования, оказалась не напрасной: как лепить из довольно левых и крайне правых политических сил единый федеральный парламент, пока в стране мало кому ясно.
Бельгийский enfant terrible
За последние несколько лет европейские партии крайне правого толка, еще недавно считавшиеся нерукопожатными, не только вошли в парламенты, но и стали в ряде стран полноценной властью. Однако ультраправая партия «Влаамс Беланг» (VB) оставалась исключением: будучи официальной политической силой на протяжении 30 лет, она, однако так и не смогла стать частью политического истеблишмента Бельгии.
«Влаамс Беланг», в прошлом именовавшаяся «Фламандским блоком», выступала и выступает за независимость Фландрии — более многочисленного и в разы более зажиточного, нежели франкоязычная Валлония, региона Бельгии, говорящего на нидерландском языке. Как и всякая крайне правая сила, эта партия — причем еще за десятилетия до миграционного кризиса в Европе — выступала против приезжих и активно боролась с приемом Турции в Евросоюз (и тут коллективный Брюссель в итоге услышал ее молитвы). Но из-за частых в прошлом антисемитских высказываний многие называли «Фламандский интерес» неонацистской и дел с ней предпочитали не иметь. В последние годы партия, впрочем, осознала, что евреи могут быть соратниками в борьбе с исламизацией, и стала даже откровенно произраильской силой.
«Влаамс Беланг» еще за десятилетия до миграционного кризиса в Европе выступала против приезжих и активно боролась с приемом Турции в Евросоюз
Тем не менее долгие годы эта сила подвергалась своеобразному политическому остракизму, или «санитарному кордону». Этот термин вошел в политический лексикон Бельгии еще в 1989 году, когда фламандские и валлонские левые и правые партии, забыв о политических и региональных разногласиях, в преддверии выборов стали объединяться в недолговечные коалиции с единственной целью — не допустить «Влаамс Беланг» в парламент.
На нынешних выборах партия получила сразу 18 мест (всего в парламенте 150 кресел) — то есть в шесть раз увеличила свое представительство. И не считаться с ней остальным становится затруднительно.
Смена настроений
Собственно фламандские националисты — хотя и из чуть менее радикальной партии «Новый фламандский альянс» (N-VA) — уже были крупнейшей силой бельгийского парламента прежнего созыва. И до недавнего времени входили в правящую коалицию. В декабре они вышли из нее на фоне разногласий по миграционной политике с тремя другими партнерами, из-за чего и понадобились парламентские и региональные выборы.
На нынешнем голосовании «Новый фламандский альянс», также выступающий за большую автономию Фландрии, остался крупнейшей силой региона с почти четвертью голосов. Но при этом уступил часть своего электората «Фламандскому интересу».
С этого момента N-VA не только стала деликатно умалчивать о намерении продолжать политику «санитарного кордона», но и допустила устами своего лидера Барта де Вивера намерение пригласить «Фламандский интерес» к переговорам о создании регионального правительства.
Фламандские националисты из чуть менее радикальной партии «Новый фламандский альянс» (N-VA) уже были крупнейшей силой бельгийского парламента прежнего созыва и до недавнего времени входили в правящую коалицию
В самой партии N-VA, куда «Известия» обратились за пояснениями, подтвердили намерение вести диалог со всеми без исключения крупными силами Фландрии, включая и VB, но всё дальнейшие комментарии сочли преждевременными.
Впрочем, такая идея активно вбрасывается в общество и становится всё более приемлемой. По крайней мере по данным недавнего опроса двух местных фламандских СМИ Het Laatste Nieuws и VTM Nieuws, 65% жителей Фландрии выступают за отмену практики «санитарного кордона».
Но главным маячком смены отношения к праворадикалам стал тот факт, что в середине этой недели лидера «Фламандского интереса» Тома ван Грикена впервые принял король Филипп. Это при том, что партия всегда выступала за упразднение монархии.
Ошибка системы
Партии ярко выраженного националистического толка действительно активно выходят на самый высокий политический уровень, пусть и с разной степенью уверенности, сказал «Известиям» главный редактор журнала «Россия в глобальном политике» Федор Лукьянов. Но он отметил, что в случае Бельгии дело не столько в неприятии ультраправых идей, сколько в федеративном устройстве королевства.
— Проблема укоренена в самом политическом устройстве Бельгии, которое требует, чтобы федеральное правительство было сформировано партиями обеих частей страны. И, естественно, валлонские политики любого толка — будь то социалисты, консерваторы или либералы — не будут звать в коалицию партию со столь ярко выраженным фламандским национализмом. И такое в Бельгии случается далеко не впервые, — сказал политолог.
Справедливости ради стоит отметить, что сепаратистские настроения присущи не только одной партии, но и всему региону в целом. Фламандцы давно выказывали недовольство тем, что богатая и промышленная Фландрия вынуждена, по их мнению, кормить отсталую в экономическом плане Валлонию. Языковой раздел только добавлял трений.
В 2006 году лидер фламандских христианских демократов Ив Летерм называл существование единой Бельгии анахронизмом и исторической ошибкой
Еще в 2006 году в том время лидер фламандских христианских демократов Ив Летерм во всеуслышание называл существование единой Бельгии анахронизмом и исторической ошибкой, а валлонцев — слишком тупыми, чтобы выучить голландский язык. Об этом писал Еuronews.
Некоторые СМИ, симпатизирующие фламандским националистам, в прошлом даже публиковали статьи с обоснованиями того, почему Бельгия является искусственным государственным образованием. При этом большинство публикаций были на английском — дабы к такой версии привыкало и международное сообщество.
Демонстрацией того, что развал страны на две части давно не воспринимался бельгийцами как нечто крамольное, стал розыгрыш государственного франкоговорящего телеканал RTBF. Впечатлившись эффектом, который произвело еще в 1930-е годы прочтение в прямом эфире «Войны миров» Герберта Уэллса, бельгийские телевизионщики в прямом эфире сообщили, что парламент Фландрии якобы проголосовал за независимость от Бельгии. На фоне противоречий двух регионов большинство бельгийцев восприняли эту фейк-ньюс за чистую монету.
К федеральному кризису
Такое лингвистически-региональное разделение страны на фактически две разные Бельгии не раз приводило к невозможности сформировать полноценное правительство. Разногласия фламандских и валлонских политиков вокруг степени автономии подолгу оставляли Бельгию без кабинета.
В 2010–2011 году страна прожила 589 дней без правительства как будто в доказательство старой истины о том, что нет ничего более постоянного, чем что-то временное. К слову, тогда по длительности жизни без кабмина Бельгия побила мировой рекорд.
Сейчас стране также предстоят непростые времена: если региональные правительства в Валлонии и Фландрии сформируют оперативно, то процесс сколачивания кабинета на федеральном уровне будет долгим и мучительным, предположил в беседе с «Известиями» один из высокопоставленных членов социалистической партии Фландрии.
— Я сомневаюсь, что в этом году демократические партии Бельгии вдруг решат прервать «санитарный кордон» и впустить ультраправых. Это значит, что впереди — затяжные переговоры по формированию бельгийского правительства. И, конечно, определенную тень на этот процесс накладывает Brexit, — сказал депутат.
Вместе с тем он напомнил, что в 2010–2011 годах ситуация была куда более сложной, чем сейчас: тогда страна, как и почти вся Европа, переживала экономический и финансовых кризис, многие европейские и бельгийские банки разорялись. Тем не менее даже в отсутствие нормального правительства Бельгия справилась достойно, резюмировал собеседник «Известий».
Никаких особых административных проблем для расположенных в столице Бельгии евроструктур внутренние политические сложности страны не окажут. Но определенный негатив с моральной точки зрения ситуация в Бельгии всё же вносит, считает заведующий сектором региональных проблем и конфликтов Отдела политических исследований ИМЭМО РАН Константин Воронов. Рост популярности правых националистов в Бельгии, усугубленный чисто национальной спецификой этнического раскола, безусловно, бросает тень на имидж единой Европы, заметил эксперт.
