«Даже Вторая мировая не влияла на жизни людей абсолютно во всех странах»
Границы после окончания пандемии коронавируса вряд ли откроются одновременно, и поэтому в разных регионах могут начать появляться кластеры — сообщества соседних стран, сотрудничающих друг с другом. Каким станет мир после эпидемии, куда направятся новые потоки мигрантов, разочарованных действиями руководителей своих государств в борьбе с COVID-19 и почему текущий кризис можно сравнить со Второй мировой войной? На эти и другие вопросы «Известий» ответил известный американский политолог и специалист по международным отношениям Параг Ханна. В конце апреля он принял участие в Первом международном онлайн-форуме «Мир после коронавируса: взгляд из сердца Евразии», организованном властями Башкортостана.
Сравнение уместно
—Сейчас активно обсуждается тезис о том, что развившийся из-за COVID-19 кризис — как экономический, так и политический — беспрецедентен. Вы согласны с этим?
— Кризисы случаются повсеместно. Мы можем вспомнить 11 сентября, потом глобальный финансовый кризис 2008-го, «арабскую весну» 2011-го, и каждый раз какие-то страны испытывали сильное воздействие. Отличие сегодняшней ситуации в том, что абсолютно все страны испытывают на себе влияние эпидемии коронавируса. Ни одно мировое событие — даже такого масштаба, как Вторая мировая, холодная война и ее конец, война во Вьетнаме — не влияли на жизни людей абсолютно во всех странах, в отличие от сегодняшней ситуации.
— Полагаете, уместно сравнивать «коронакризис» с войной по потерям и геополитическому значению?
— Это сравнение справедливо частично. Даже если мы возьмем кризис 2008 года, который так сильно поразил Запад, на азиатских рынках он не имел столь сильного воздействия. То есть, не был таким глобальным, как нынешний. Многие люди сравнивают текущую ситуацию со Второй Мировой войной, я считаю, что это уместно. Хотя бы потому, что мы как человечество должны объединиться и вместе выступить против единого врага, которым является эпидемия. Только действуя вместе, мы сможем ее преодолеть.
— Этот кризис приведет к кардинальным изменениям мира? Многие эксперты уже предсказывают конец глобализации даже после открытия границ. Все страны разбредутся, как принято говорить, «по квартирам»?
— Я хотел бы подчеркнуть, что для каждой страны исход этой ситуации будет свой. У разных государств свой подход к разрешению этой ситуации. Северная Америка, Азия, Европа — все эти регионы предпринимают собственные шаги, чтобы справиться с эпидемией, поэтому ответ у каждой страны будет собственный, индивидуальный в зависимости от того, как работает правительство, как используются ресурсы.
Конечно, границы не будут открываться в одно и то же время. Думаю, что мы увидим всё большее возникновение так называемых региональных кластеров: соседние регионы будут сотрудничать и обмениваться информацией, будут всё больше вовлекаться в торговлю друг с другом, но на глобальном уровне, конечно же, это займет больше времени.
Самое важное, что будет по-прежнему функционировать, — это так называемая дипломатия в научной среде. Страны будут обмениваться информацией по вакцине, по медицинским принадлежностям, информацией о лечении. То же самое уже происходит в финансовом секторе.
— Что в связи с этим вы думаете о перспективах Евразийского союза и Союзного государства России и Белоруссии?
— В союзе ограниченное количество участников и фокус на уменьшение границ для инвестиций, финансов, взаимодействие со многими странами, в число которых входит и Белоруссия. При этом для большинства стран, входящих в состав союза, Россия — основной торговый партнер, партнер по инвестициям. Даже если Белоруссия хочет заключить какой-то договор с Китаем, для транзита всё равно необходимо привлекать Россию. Мне кажется, снижение ограничений способствовало бы развитию Евразийского союза.
Миграционная стратегия
— Что вы думаете о миграции в посткоронавирусном мире? Восстановятся ли потоки?
— Сейчас миграция остановилась, это искусственный процесс, который мы раньше не наблюдали. Когда кризис минует, мы увидим крайне интересный эксперимент — возвращение тенденции миграций. Когда барьеры будут сняты, полагаю, огромное количество людей захочет покинуть страны, где ответ на эпидемию был недостаточно хорошим, а система здравоохранения не справлялась. Я думаю, этот эксперимент мы будем наблюдать в течение следующего года, и он будет поистине захватывающим.
Мигранты на границе Греции
— Хорошо ли это, учитывая, например, кризис в Европе, связанный с мигрантами?
— Мне кажется, что миграцию нужно поддерживать, поскольку население стареет, мы наблюдаем нехватку рабочих рук, недостаточно людей, чтобы добывать и использовать некоторые ресурсы.
Да, в Европе произошел кризис, когда хлынули потоки беженцев. Я не говорю, что России нужно принять миллионы беженцев из арабских стран, скорее ей нужна более формальная стратегия—- такая, как в Канаде. Эта страна приняла совсем немного беженцев, в основном она приглашает к себе специалистов из востребованных областей, людей с высшим образованием. Пока что Россия не относится к числу стран, которые позиционируют себя так же, как в этом отношении делает Канада.
— Запрос на высокообразованных мигрантов присутствовал в стратегии России по этому вопросу, но пока он не реализован.
— На данный момент в Россию перебираются прежде всего жители из Кавказского и Центрально-Азиатского регионов. И давайте признаем, когда откроют границы, весь мир не хлынет в вашу страну. Когда люди решают мигрировать, то делают это, если чувствуют, что для них созданы условия, они могут найти работу и поддержку.
У России, на мой взгляд, пока такой миграционной стратегии нет. Нужно создавать рабочие места в различных областях: в сельском хозяйстве, альтернативной энергетике, инфраструктурных проектах. Таким образом Россия сможет улучшить свою демографическую ситуацию. Я не призываю к радикальным мерам, но посудите сами: население Евразии — 6 млрд человек, в России проживает чуть больше 140 млн из них. Насколько я знаю, Россия недостаточно открыта, чтобы привлекать к себе мигрантов, а ведь они привносят огромную пользу для экономики.
— Вы говорили, что человечество распространило коронавирус в том числе благодаря силе коннектографии. Но не возникает ли тут несоответствия? Пандемия началась благодаря открытости границ и тесному интегральному взаимодействию стран, а победить ее удается за счет изоляции и закрытия границ. Как оценить эту ситуацию в контексте коннектографии?
— Когда я говорил о коннектографии, то оперировал физическими терминами потока и трения, а не такими параметрами, как открытые или закрытые границы. Мы понимаем, что изолироваться навсегда просто невозможно. Давайте посмотрим на пример использования этих физических терминов в контексте сегодняшней ситуации. Мы можем снизить проникновение через границу, усиливая трение, но это должна быть временная мера. Потом это трение мы снижаем, и наш поток, выражаясь физически, усиливается.
Мы ни в коем случае не должны думать в терминах «всё» или «ничего» — закрыть навсегда или открыть и убрать все ограничения. Мы должны думать о том, до какой степени мы оставляем наши границы открытыми.
Пустые улицы Нью-Йорка
Например, в контексте коронавируса все страны договариваются, что изолируются, вводят ограничения и делают это синхронно. Это означает максимальное трение и минимальный поток. При таких условиях мы бы смогли победить вирус даже за один месяц. Теперь возьмем медицинские препараты, лекарства: 200 стран нуждаются в них, одна страна их производит. Скажем, вакцина от коронавируса. Ученые из Оксфордского университета разработали ее, но производство находится на фабрике в Индии. Выходит, что мы оказываемся в ситуации, когда в одной стране сосредоточено что-то, что нужно миллиардам людей по всему миру.
Экономика — это жизнь
— До того как появились два таких фактора, как COVID-19 и падение цены на нефть, экономические проблемы определяли санкции и «торговые войны». Нынешний кризис усугубит их или мы, напротив, сможем договориться? Насколько реально снятие санкционных ограничений?
— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассматривать каждый регион в отдельности, будь то Северная Америка, Африка, Азия, даже отдельные части Азии. Преодоление кризиса везде будет различаться. Эти регионы выйдут из кризиса с разными последствиями.
Очевидно, что Восточная Азия лучше всего справится с задачей, Европа потихоньку выбирается из этой ситуации, а Африку ждет длительный и серьезный процесс. Как страны справятся, как они восстановят свою экономику, зависит от огромного числа факторов. Например, зависимости от конкретных товаров, насколько пострадала торговля, в том числе и розничная, насколько сильна национальная валюта, много ли безработных. И что чрезвычайно важно — какие меры предпринимают власти, чтобы стимулировать и поддержать бизнес.
Закрытый торговый центр во Франции. Торговля - одна из пострадавших отраслей
— Если говорить о России, нужно также рассматривать каждый регион в отдельности? Скажем, Башкирия, которая проводит этот форум, в отличие от многих субъектов не закрывала полностью предприятия, чтобы поддержать экономику. Считаете ли вы, что это правильно?
— Для того чтобы сказать, правильное это решение или нет, нужно оценить огромное количество факторов, сравнивать с ситуациями в других регионах, смотреть, как много зараженных было в Башкортостане, на зависимость от внешней торговли, плотности населения. Важно, как люди соблюдали меры социального дистанцирования, носили ли маски и предпринимали другие усилия, чтобы не распространять болезнь, как работает система здравоохранения. Только после анализа всех этих факторов можно сказать о рациональности такого решения. Но думаю, если в регионе не так много зараженных, а предприятия всё еще работают, это говорит о разумности меры.
