Нельзя долго опираться на то, что не сопротивляется, — на этом поскользнулся Советский Союз

В субботу, 10 декабря, я пережил большое потрясение. И не на Болотной площади. Взволнованный текущими событиями в Москве, старый добрый Евгений Киселев пригласил меня поучаствовать в своем ток-шоу на украинском телеканале «Интер». Сознаюсь, как и многие в России, я отвык от Киселева, а уж в свою программу он последний раз звал меня, когда вел «Время» на Центральном — еще советском — телевидении. После мы разошлись по понятиям, много с тех пор гусей утекло. И вот благодаря выборам 4 декабря и митингу на Болотной я вновь в его прямом эфире, где отпевают Владимира Путина и «Единую Россию».

Профессионализм не пропьешь. По студии бегает придурковатый медведь с плакатом «77 мандатов» (именно столько потеряла «Единая Россия»), неподверженные колебаниям среднероссийской зарплаты эксперты Московского фонда Карнеги научно обосновывают ближайший крах авторитарного режима. Широко известная в рублево-успенских кругах блогерша Божена Рынска с вдохновением пересказывает драму своего административного привода, уже вписанного золотыми буквами в историю революции. Как и в «оранжевые» дни, наши бедные друзья на Украине с надеждой ждут, что вот-вот и в России начнется...

Каюсь, я подвел Евгения Киселева. Вместо того чтобы, как приличный человек, внести свою посильную лепту в общее дело — ну хотя бы потому, что меня в апреле лишили думской должности, а в сентябре не включили в список кандидатов в депутаты от «Единой России», — я выразил убеждение, что Владимир Путин должен вернуться на пост президента Российской Федерации. И все происходящее на наших глазах лишний раз убеждает меня в том, что другого выхода нет.

Возникает ощущение полнейшего дежавю. Эта мода, эти восторги от текущих ошибок и неудач власти, эти дамы с красными, нет, с белыми бантами, распевающие в ночи «Мы жертвою пали» под запись с мобильного телефона... Где и когда мы уже видели это? В 1991 году, когда провожали в последний путь Советский Союз? Или, глазами дедов, в 1917-м?

Конечно, в те времена не было мобильных телефонов. Но должны же мы быть крепкими хотя бы задним умом! Я казак во многих поколениях, и моя генетическая, а не телефонная память подсказывает мне, что при всех моих претензиях к системе нужно удержать власть, чтобы сохранить страну. Даже для того, чтобы не лишить участников митинга, и не только их, возможности в будущем принять участие в реформировании системы.

Да, многое в нашей политической системе, и прежде всего сама «Единая Россия», нуждается в обновлении. В первый раз за все эти годы я не смог заставить себя, придя на избирательный участок, проголосовать за предлагавшийся список «Единой России». Как, впрочем, и за какую-либо другую партию. Декларация о дальнейших судьбах тандема, разыгранная на сцене сентябрьского съезда «Единой России», не показалась мне убедительной: к тому времени я был уверен, что сама идея тандема, порождающая риск двоевластия, ошибочна для России. Разве потери «Единой России» на выборах и общее снижение доверия к власти не спровоцированы целым годом терзаний и уговоров, в течение которого высокопоставленные противники Путина не раз объясняли стране и миру всю пагубность возвращения его на президентский пост? Не их ли креативные находки — «застой», «стагнация», «новый брежневский период» — на знаменах митинговой оппозиции?

Кто же несет прямую ответственность за то, что общество оказалось разогрето, что результаты выборов для власти оказались хуже ожидаемых? Президент, вставший во главе списка, кажется, даже не подозревает, что за все в целом отвечают вовсе не губернаторы на местах. И, как ни в чем не бывало, нужно делать вид, что будущее премьерство для нынешнего президента — это триумфальное шествие тандемной модели?

На каком-то этапе соблазн тех, кто искал удобств управления, жертвуя его качеством, победил естественные нужды и потребности политической системы. Полная отмена выборов депутатов по одномандатным округам не только сузила, а не расширила возможности власти, но и заблокировала рекрутирование в политику способных и самостоятельных людей. Избиратель по традиции видит в личности — а не в списке — своего представителя, своего ходатая в верхах, именно поэтому, например, на выборах президента мы избираем персоналии, а не партийные лейблы. Отказ от выборов по округам сразу же стоил 10% явки. Сегодня он позволяет внесистемной оппозиции шантажировать парламентскую, а той — кокетничать в вопросе о получении мандатов: попробуй заставить отказаться от мандата депутата, лично прошедшего через горнило избирательной кампании в округе. Не было никакой серьезной необходимости повышать барьер для прохождения партий в Государственную думу. Видели мы в Думе и Немцова, и Явлинского. С ними, да и с другими гораздо лучше спорить там, а не на площадях и в подворотнях (кто не умеет — пусть отойдет в сторону). Не знаю, как на Чукотке, но в Москве и Санкт-Петербурге люди вполне способны правильно выбирать мэра, даже если он по должности глава субъекта федерации. Кстати, что-то я не видел, чтобы назначенные главы были способны своим авторитетом удержать от митингов, крайностей и радикализма (кроме тех, кто, как Артамонов в Калуге, Савченко в Белгороде или Шанцев в Нижнем Новгороде, прежде прошел школу выборов). Никто еще не доказал, что выбранные руководители обречены быть хуже назначенных или что заставить их подчиняться, встраиваясь во властную вертикаль, — бином Ньютона для умной федеральной власти.

Вся эта перестраховка привела не к усилению государства, а к перенапряжению политической системы. Нельзя долго опираться на то, что не сопротивляется, — на этом поскользнулся Советский Союз. Сказанное прямо относится к внутреннему состоянию самой «Единой России». Из живого политического организма она постепенно превратилась в безгласного исполнителя воли — часто даже не Кремля, а чиновника средней руки, эксплуатирующего священное для меня и моих товарищей желание служить государству. Медведю запретили крылья, аппарат победил и почти вытеснил из партии политиков и общественных деятелей. Сможет ли «Единая Россия» использовать эту встряску на выборах для восстановления мускулов, необходимых в полноценной политической борьбе, а не в игре в поддавки? Сможет ли партия быть полезной политическому руководству России в создавшихся условиях?

Это важный вопрос. Но судьба единой и неделимой России гораздо важнее судьбы «Единой России». Если ответ будет отрицательным, то на «свято место» рано или поздно должна будет прийти новая сила государственно-патриотической направленности. Третьего не дано.

И Владимир Путин, по-моему, прекрасно это понимает. Иначе бы он не придумывал Общероссийский народный фронт, не пытался провести праймериз, не приглашал бы Станислава Говорухина в руководители своего избирательного штаба. Да, он создал систему, которая многим не нравится и дает сбои, но удержать ее в узде, вернуть к первоначальному смыслу в сегодняшней ситуации может только он.

Это настоящая проверка на дорогах, которые выбрала Россия. Надо пройти ее, начать работу избранной Думы, узаконить через выборы реального лидера страны. Чтобы не медля приступить к изменениям в политической системе и избирательном законодательстве, а затем и к досрочным перевыборам Государственной думы.

Автор — директор Института стран СНГ