Хуан Диего Флорес: "Я все успел попробовать до 22"

В четверг в Международном доме музыки состоится концерт молодого перуанского тенора Хуана Диего Флореса, которого только ленивый не назвал "четвертым" (плюсуя к футбольной троице), а более остроумные именуют Чечилией Бартоли в штанах за феноменальную виртуозную технику и репертуар эпохи "бельканто". Несколько лет назад он уже приезжал в Петербург, но это будет первый концерт тенора в Москве. С Хуаном Диего Флоресом побеседовал обозреватель "Известий" Илья Кухаренко.

известия: Верно, что ваша музыкальная карьера начиналась не с классики?

Хуан Диего Флорес: Я рос, слушая, как мой отец (знаменитый гитарист и певец Рубен Флорес. - "Известия") поет перуанскую музыку, но также я вырос на рок-н-ролле, на балладах, которые, кстати, я сам потом играл и сочинял. И так было до пятнадцати, когда я понял, что хочу заниматься музыкой серьезно. Это привело меня в Conservatorio Nacional de Mъsica. Уже там я постепенно открывал для себя мир классической музыки и значительно позже решил стать оперным певцом.

известия: Однако старт вашей карьеры был очень необычным - как правило, все молодые тенора рвутся исполнять шлягерные оперы Пуччини или Верди, а вовсе не колоратурные раритеты вроде "Матильды де Шабран" Россини. Как из рок-н-ролла вы "прыгнули" в такие дебри?

Флорес: Дело в том, что с самого начала мой учитель давал мне партии, написанные для относительно "легкого" голоса, - это Гайдн, Моцарт, затем Россини. И так я познакомился с эпохой "бельканто". А потом мне повезло: я встретил Эрнесто Палаццио, который не только повел меня дальше в эту сторону, но и исправил очень многие проблемы с голосом, которые у меня были. И тогда я стал значительно удобнее чувствовать себя в пении, особенно в партиях Россини. Так что я считаю себя счастливчиком именно потому, что не начинал с Пуччини или Верди.

известия: Публика все время ждет от вас вокальной пиротехники. Вас это не пугает?

Флорес: Это правда, причем каждый раз ждут все больше и больше.

известия: Все биографы пишут о том, что вы также учились у знаменитого россиниевского контральто Мерилин Хорн...

Флорес: Но это неправда. Я не учился у Мерилин - я встретил ее впервые во время своего обучения в Санта-Барбаре. И она слышала меня - наверное, всего один раз. После этого она подошла ко мне и сказала: "Ты уже готов для того, чтобы начать делать карьеру". Она представила меня нескольким продюсерам, и я сразу же получил возможность работы. Она стала одной из первых, кто поверил в мои возможности. Мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения и даже регулярно переписываемся по e-mail.

известия: Вы помните ваш дебют в La Scala? Вы нервничали или, наоборот, пребывали в эйфории?

Флорес: Пожалуй что и не нервничал. Мне было 23 года. Изначально я дебютировал в La Scala сразу после фестиваля в Пезаро (там Флорес успешно заменил заболевшего Брюса Форда в сложнейшей опере Россини "Матильда де Шабран". - "Известия"). В La Scala ставилась "Армида", и я должен был петь во втором составе, но маэстро Риккардо Мути попросил меня спеть и в первом. Конечно, это было и очень важно для меня, и очень лестно. Я не очень беспокоился о том, чем я рискую. Скорее я несколько сходил с ума от того, как быстро все случилось. Уже потом, когда в 1997 году в Covent Garden я пел в доницеттиевской "Елизавете", было страшно, поскольку хоть это и было концертное исполнение, но я выучил партию всего за 5 дней.

известия: Как у вас складывались отношения с Мути?

Флорес: В начале моей карьеры, когда мы много работали вместе, он всегда был со мной очень доброжелательным и даже поддерживал. Но он был и очень требователен. Однако ему нравилось работать с молодыми.

известия: Подождите, а как же эта - теперь уже курьезная - история, когда вам в La Scala запретили петь слишком сложное финальное рондо Альмавивы из "Севильского цирюльника"?

Флорес: Это правда. Теперь, наоборот, театры вписывают в контракт непременное условие, чтобы я его пел, но тогда запретили. Только это был не Мути, а Шайи. Риккардо Шайи.

известия: Вы как-то говорили, что Паваротти - ваш идол. Это по-прежнему так? Вам нравится, когда вас сравнивают?

Флорес: У него потрясающе красивый голос, но, несмотря на то, что нас в прессе часто сравнивают, мне кажется, что у нас тенора совершенно разных типов. Впрочем, сам Паваротти на вопрос о том, кого бы он мог упомянуть в числе своих преемников, назвал мое имя. Конечно, в тот момент я был несказанно счастлив. Представьте: ваш идол вдруг называет вас своим наследником.

известия: Ваша карьера началась в очень молодом возрасте. Вам никогда не приходилось жалеть, что у вас нет того свободного времени и тех развлечений, которые есть у ваших сверстников?

Флорес: Знаете, я практически все успел попробовать. (Смеется.) Когда мне было 22 или 23 - мне уже хотелось чего-то более серьезного, чем развлечения. Я ни о чем не жалею.

известия: В оперном мире известны три перуанских имени - Луиджи Альва, вашего учителя Эрнесто Палаццио и собственно ваше. Все трое - обладатели редких колоратурных "россиниевских" теноров. Это что, перуанская монополия?

Флорес: (Смеется) Не думаю. К тому же вы забыли Алехандро Гранда, который пел в La Scala в середине ХХ века, в частности, под управлением Артуро Тосканини. У него был крепкий драматический тенор. Что действительно странно: целых четыре тенора, которые имели успех на сценах калибра La Scala, оказались родом из Перу, где, собственно, нет сильной оперной традиции.

известия: У вас не было мысли частично вернуться в прошлое и записать какой-нибудь crossover-проект или вообще окунуться в рок-н-ролл?

Флорес: Я уже записал такой альбом с латиноамериканскими, в частности перуанскими, народными песнями, где я еще и аранжировщик.