Как относиться к исламу после Беслана?

Без веры не будет возрождения России

Среди детей, плененных в бесланской школе, был 13-летний Саша Погребов. "Они (боевики. - Прим. авт.) с утра над нами стали издеваться. Мы все раздетые сидели, и террорист увидел у меня крестик на шее", - рассказывает мальчик. В это время под окнами школы уже рвануло первый раз. Мальчишку потыкали стволом в грудь, вминая крестик в худое тело, потом потребовали: "Молись, неверный!" Саша крикнул: "Христос воскресе!" И тогда бандиты стали бросать в переполненный спортзал гранаты! Сашка понял, что терять больше нечего. Среди взрывов и криков он что-то закричал, а что - и сам не вспомнит, и бросился в открытое окно. А за ним побежала еще сотня детей. Так его рассказ передает "Комсомольская правда" от 6 сентября.

Но даже если бы этого эпизода не было, все равно пришлось бы сказать, что произошедшее в Беслане - не просто преступление. Это религиозное преступление. Ритуальное убийство. Убийство детей, совершенное с молитвой и во имя веры террориста. С криком "Аллах акбар!" террорист убивает людей, принося их в жертву своей религиозной идее.

Поэтому оценка этих, говоря юридическим языком, "деяний" не может подниматься выше той планки, которую подчеркнул патриарх Алексий в своем послании к президенту В.В. Путину в связи с массовой гибелью заложников в Беслане от 3 сентября: сатанизм ("Сбросив все маски, терроризм явил свое сатанинское лицо: поправ все святое, Бога не боясь и людей не стыдясь, так называемые "борцы за свободу" подняли свои обагренные невинной кровью руки на детей").

Христианин, принесенный в жертву сатанистом, безусловно попадает ко Христу - к Тому, Кто никого не приносил в жертву Себе, но Себя принес в жертву за всех. Таков был путь первых русских святых: мучеников Феодора и Иоанна (память 12 июля по ст. ст.). В 983 году - за пять лет до крещения Руси - киевские язычники принесли в жертву своим богам сына Феодора - Иоанна. Христиане не высказали своего согласия на это и были убиты.

Этот эпизод стоит сопоставить с историей, имевшей место в Константинополе в том же Х веке. Сегодня идут войны между армиями, вооружение которых разделяют технологические пропасти: ракеты и роботы против ружей, изготовленных в позапрошлом веке. Но в былые века качество вооружений воюющих сторон было более или менее одинаково, равно как и тактика и физические качества воинов. И поэтому победа зависела от желания ее достичь. Отчего же арабские армии раз за разом одолевали войска римлян? Византийский император Никифор Фока решил, что дело в более высоком религиозном духе арабов. Их религия обещает каждому шахиду, павшему на поле, немедленное вхождение в мусульманский рай с гуриями (а для желающих - и с юношами: "Обходят их мальчики вечно юные" (Сура 56:17)). Конечно, такая уверенность в собственном спасении позволяла мусульманским воинам проявлять бесстрашие перед лицом угрозы. Император решил, что подобной верой надо воодушевить и своих воинов. И потому потребовал от Константинопольского патриарха св. Полиевкта причислять к лику святых всех без различия воинов, павших на войне с арабами. Патриарх (имя которого значимо и для истории Руси: именно он крестил княгиню Ольгу) не только отказался, но еще и ответил императору, что оставшиеся в живых воины только по снисхождению допускаются к принятию святых таин, от которых они должны были бы отлучаться на пять лет как пролившие кровь. Мотив патриарха понятен: нельзя воевать без ненависти. А ненависть опаляет душу. Как пожарник, бросившийся в огонь и спасший ребенка, получает ожоги и нуждается в лечении, так, по смыслу церковных канонов, и воин, вернувшийся с войны, нуждается в духовном лечении и покаянии, а потому и подлежит временному отлучению от причастия... Что же касается павших воинов, то тут нельзя всегда быть уверенным в том, что человек, погибший в бою, воодушевлялся в нем не злобой и жаждой мщения, а желанием защитить своих любимых.

Но когда речь идет о павших без оружия в руках, религиозные последствия более ясны. Особенно когда в роли убийц выступают не бандиты и воры, а люди чужой веры, убивающие христиан именно во имя этой своей веры.

Может быть, от имени церкви пора провозгласить антишахидскую "догму": не шахид-террорист попадает в рай, но, напротив, люди, убиваемые фанатиком сатанинской секты, приемлются Господом независимо от того, как эти люди ранее жили на земле. Если Господь промыслом своим свел пути сатаниста, который свое ритуальное убийство совершает над человеком, с самим этим человеком, значит, Господь решил, что для этого человека именно такой исход из земной жизни будет самым коротким путем в благую вечность.

Такого рода уверенность нужна нам сегодня, чтобы нейтрализовать главную бомбу, которую пробуют взорвать террористы в наших умах. Они хотят взорвать наши умы страхом, парализовать нашу волю. Как же избавить нас от комплекса затравленной жертвы, если смерть и в самом деле может быть везде? Мужество может вернуть только религиозное мировоззрение. Потому что только оно вообще способно избавлять от страха смерти. Только религия позволяет смотреть через смерть - дальше. Без веры в Божий промысел и в даруемую Им вечность сегодня уже затруднительно пересекать границы метро и аэропортов.

То, что раньше казалось только высокими словами (я имею в виду рефрен церковной проповеди о том, что без веры не будет возрождения России), сегодня стало психологически очевидным. Потому что если у тебя нет веры в промысел Божий, который или сохранит тебя, или через эти страдания введет в небесную славу, если у тебя нет такого доверия к промыслу Божию, нет веры в то, что со смертью тела взорванного ничего не кончается для твоей души, тогда ты будешь парализован и будешь сидеть в каком-нибудь погребе за 101-м километром от Москвы. Тогда ты станешь жертвой истории, а не ее творцом.

И еще: верующие заложники не будут умолять власти исполнить любые ультиматумы своих палачей.

"Я мусульманин, но и выбросить крестик совесть не позволяет"

Конечно, когда я говорю о сатанинских наитиях, обдержащих террористов, я не утверждаю, будто сатанизм - это оценка ислама. Очень разные люди исповедуют ислам, и очень по-разному они переживают и осмысляют свою веру.

Например, 6 сентября в московском метро ко мне подошел мужчина с лицом, по которому принято догадываться о "кавказской национальности". Он сказал, что нашел на улице нательный крестик и не знает, что с ним теперь делать. Мой совет отнести крестик в храм он отклонил следующими словами: "Я мусульманин. В ваши храмы заходить не могу. Но и выбросить крестик совесть не позволяет. Возьмите его себе!". Сатанист так не поступил бы. Он бы скорее с радостью растоптал крестик или отбросил бы его в кучу мусора...

История преподносит неожиданные сюрпризы. Ну кто бы мог подумать, что в начале XXI века судьба человечества окажется в руках богословов? А это и в самом деле так - правда, с тем уточнением, что речь идет о богословах мусульманских. Исламская умма (церковь) устроена иначе, чем православная или католическая церковь. Умма управляется учеными; личное образование значит больше, чем прохождение через церемонию посвящения. Голос ислама - это голос улемов, знатоков богословия (от арабского "алим" - знаток религии). Эти люди, не менее 12 лет своей жизни посвятившие изучению Корана, получают право на его публичное истолкование. И от них сегодня зависит, как будет истолкована кораническая заповедь джихада. От них зависит, приложат они высокое имя шахида (мученика) к террористам, взрывающим себя вместе с детьми "неверных", или же назовут террористов террористами, самоубийцами и убийцами детей.

Судьба мира в ХХI веке - в руках мусульманских богословов

Мулла Омар (и не он один) поддержал теракт 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Другие мусульманские авторитеты осудили этот теракт. Неуютно, конечно, жить в мире, в котором о твоей жизни ведутся такие дискуссии, но было бы еще хуже, если бы этих дискуссий вовсе не было и исламский мир сохранял бы средневековую монолитность мнений. А так мы можем находить определенное утешение в созерцании этих дискуссий.

Как, например, перевести 5-й аят из 47-й суры Корана - "Бог не допустит неудачи в делах тех, которые сражаются во славу Его"? Некоторые исследователи Корана предлагают вместо активной глагольной формы читать здесь пассивную форму: вместо каталю читать кутилю, то есть вместо "те, которые убивают" - "те, кто были убиты". Аналогично и в суре 22 (аят 40) предлагается заменить активную форму на пассивную: юкаталюхум вместо юкаталюна - "утверждение дано тем, которые убиты" вместо "утверждение дано тем, кто убивает". До ХХ века большинство толкователей придерживались традиционного, активного варианта прочтения; Джелаль-уд-Дин вообще считал этот стих первым местом Корана, разрешающим джихад...

Но должны ли мы быть просто зрителями этих дискуссий? Или же можем принять в них участие? Государство может это сделать весьма простым путем: создать такие условия, чтобы в российском информационном пространстве звучали голоса тех, кто дает исламу миролюбивое толкование, и ограничивать проповедь тех мусульман, которые настроены воинственно.

Как-то я взял в руки брошюру с замечательным названием: "О свободе научных исследований в Коране". Меня заинтриговало название этой книги, потому что оно трудно соотносилось с моим представлением об исламе. Книжка оказалась пропагандистской. Свобода исследований признавалась, но только в рамках исследования Корана. Свобода дискуссий доказывалась там таким примером. В решающей битве арабов с персами тысячи персов были захвачены в плен. На военном совете решался вопрос, что с ними делать. Одни предлагали пленных казнить, другие - продать в рабство или потребовать у их родных выкуп. Победила точка зрения, что их надо продать. Через пару дней один из генералов (Омар) увидел пророка Магомета плачущим. На вопрос, почему он плачет, пророк ответил, что Всевышний ниспослал откровение: "Ни одному пророку не годилось иметь пленных, пока он не производил избиения неверных на земле" (Коран 8,67). Так что пленных надо было казнить. Далее автор брошюры комментирует этот эпизод: мол, раз пророк Магомет не наказал того генерала, который принял неправильное решение, то свобода дискуссий возможна... Отчего-то этот пример меня убедил скорее в обратном.

"Использование на российской территории женщин в качестве шахидок рекомендовали ваххабитские улемы из Саудовской Аравии"

Исламские лидеры России политкорректно считают, что терроризм от имени ислама есть прежде всего терроризм и потому по сути своей есть антимусульманская деятельность. Но есть и иная позиция: "Конкретно использование на российской территории женщин в качестве шахидок разрешили и даже рекомендовали религиозные авторитеты - ваххабитские улемы (ученые) из Саудовской Аравии, а на практике реализовал ваххабитский эмиссар - саудовский "амир" Абу-аль-Валид". А ваххабитский улем Салман аль-Ода, внедряющий через интернет идею о соответствии канонам ислама самоубийственных терактов в Чечне, являлся до недавнего времени деканом в саудовском исламском университете "Умм аль-Кура", расположенном в Мекке.

Хотя бы поэтому телеинъекции на тему "У терроризма нет национальности и религии", каждый раз с предсказуемой очевидностью вспыхивающие после очередного теракта, просто глупы. Не инопланетяне же в конце концов взрывают наши самолеты и школы! С этим "политкорректным" тезисом можно было бы согласиться, если бы верующие мировых религий по очереди устраивали теракты. То буддисты захватят школу и расстреляют в ней детей... То даосы взорвут самолет... То христиане подорвут кинотеатр... Вот в этом случае можно было бы ограничиться повторением банальности о том, что у каждого народа есть право иметь своих подлецов... Но ведь все очевидно не так.

Может быть, терроризм - это следствие искаженного понимания Корана. Но ведь именно Корана, а не книги о Винни-Пухе. И у истоков этого искажения стоят ученейшие исламские мужи (улемы), а не безграмотные арабские скинхеды. Исламский мир роднят с миром террора не плохие ученики, а отменные и популярные учителя! И если власти Саудовской Аравии только в мае 2003 года были вынуждены отстранить от должностей 1710 человек из духовенства - значит, проблема не в одиночках. При таких масштабах террористическая проповедь - это болезнь уже всего исламского сообщества. И еще одна причина ответственности всего мусульманского мира за своих подонков в том, что изряднейшая часть мусульманского мира считает террористов не подонками, а героями.

Мир ислама ответствен за исламский терроризм - хотя бы тем, что отказывается увидеть эту свою ответственность

В итальянской газете La Stampa об этом с горечью писал отнюдь не итальянец, а мусульманин - Ибрахим Рефат: "Эхо бесланской трагедии едва доходит до арабского мира. Его почти не слышно. Известие об ужасающем количестве жертв ушло с первых полос газет и занимает лишь второе место в выпусках новостей после традиционных сюжетов о церемониях в королевских дворцах. Вопреки тому, что происходит в Европе, события, как эта бойня в Беслане, не очень будоражат сознание масс. Конечно, были кое-какие критические выступления, например, шейха Аль-Азхара, лидера суннитов, который в пятницу обвинил террористов в том, что они используют ислам в качестве прикрытия. И все же исламские теологи в последние дни больше были заняты изданием фетв на тему: можно или нельзя убивать западных заложников в Ираке. В арабском и исламском мире большинство по-прежнему отказывается задуматься и проанализировать произошедшее. Единственным интеллектуалом, который порвал круговую поруку, был директор канала Al Arabiya Абдель Рахман ар-Рашед. В статье в издающейся в Лондоне арабской газете Al-Sharq al-Awsat он выступил с повинной: "Давайте скажем горькую правду: все террористы в мире - мусульмане. Мы, мусульмане, не сможем обелить наш имидж, если не признаем этот постыдный факт". Однако такие слова уходят в пустоту, потому что арабские лидеры никогда не признают, так же как никогда не признают исламское духовенство и сами интеллектуалы, что зло заключается в фанатизме, который разъедает арабское общество. Элита, до сих пор отрицающая, что 11 сентября устроили арабы, не может этого сделать. И, следовательно, не признают это и простые обыватели ближневосточных городов, свыкшиеся с проявлениями насилия, которое налагает отпечаток на их повседневную жизнь. Разум этих людей уже пропитан бредовыми речами имамов, которые призывают отвергнуть "другого", немусульманина, называя его просто "неверный", "кафир". А ближневосточные СМИ, включая государственные, в свою очередь, способствовали расширению масштабов этого этноцентризма, изображая злоключения арабов и мусульман как единственную форму несправедливости на этой земле. По их мнению, жертвы живут только в Палестине, Ираке, Кашмире и Чечне. А палачи, подстрекаемые "сионистами", живут только на Западе.

Но все же важно отметить, что не все мусульмане сегодня - террористы. Об этом тоже нельзя забывать. Как и о том, что среди детей, погибших в бесланской школе, было немало мусульман. Оттого и на "школьном кладбище" соседствуют кресты и столбы. С точки зрения террористов, бесланские дети были плохими мусульманами - неваххабитами (ваххабизм объявляет "неверными" мусульман иных толков).

Не в терроризме виноват ислам, а в том, что недостаточно яростно защищает свою святыню - Коран

Фанатизм и нечувствие к чужой беде - болезнь исламского мира, мусульман. Но эта их болезнь оборачивается болью для нас, их соседей по планете (да уже и по улице). Поэтому и приходится нам пробуждать чувство сопричастности, вины и ответственности в мусульманах. Не в терроризме виноват ислам, а в том, что недостаточно яростно защищает свою святыню - Коран - от фанатичных перетолкований.

И еще одна вина исламского мира заключается в том, что он позволяет использовать себя. Мало сказать, что в исламских университетах ковалась идеология "Аль-Каиды". Заказ-то на эту "ковку" поступил из региона, от которого Ближний Восток весьма удален. А потому можно сколько угодно долбать ракетами по афганским пещерам, иракским домам и чеченским лесам, но мозг, управляющий исламским терроризмом, это нимало не затронет - по той причине, что этот мозг находится за пределами исламского мира. Я убежден, что стратегическое планирование терактов, совершаемых от имени ислама, совершается в западном мире.

Силы, равно ненавидящие и мусульман, и христиан, пробуют стравить нас друг с другом. Нет, не думайте, что я сейчас заведу речь о евреях. Говорить о том, что Израиль контролирует исламский терроризм, допустимо только в сумасшедшем доме. Речь идет об архитекторах "нового мирового порядка".

"Новый мировой порядок" - это удивительное сочетание неслыханной ранее свободы и неслыханного ранее контроля. В истории бывали островки вольницы и ледники тирании. Но чтобы и то и другое сосуществовало одновременно и применительно к одним и тем же людям - такого еще не было. Новый мир глобализации предоставляет людям абсолютную свободу в передвижении, в смене работы, в бизнесе, в выборе мировоззрения, в определении собственного стиля жизни. Есть знаменитая цитата Жака Аттали, который был в начале 90-х годов президентом Всемирного банка, сказавшего, что общество будущего - это общество намадов (кочевников), т.е. людей, которые не связаны ни семейными, ни религиозными, ни профессиональными привязанностями, ни корнями, но, как и деньги, свободно перемещаются туда, где это выгоднее, не имея никаких пристрастий.

Но все это в сочетании с абсолютным же контролем за каждым твоим шагом и с установлением неотвратимой ответственности за неверные шаги. Миллионы видеокамер наружного наблюдения, постоянный электронный учет каждой покупки и каждого передвижения, отслеживание телефонных разговоров, электронной почты и контактов превращают всех жителей "цивилизованных стран" в пожизненных участников "реалити-шоу".

"Этим тараном были снесены основы христианского общества"

Этот поворот означает отход от той идеологии, которая вела западный мир последние три столетия. Идеология просвещения и либерализма утверждала, что права человека выше всего. Под лозунгом борьбы за индивидуальную свободу разрушалось все сверхиндивидуальное. Этим тараном были снесены опоры христианского общества. Поэтапность действий нам хорошо знакома: "Весь мир насилья мы разрушим... а затем мы наш, мы новый мир построим". После замены прежних конструкций наступает пора подумать о фиксировании и увековечивании новых.

Когда люди всерьез укрепляются у власти, тогда у них начинают меняться некоторые представления. Я помню, летом 1993 года шли столкновения красных демонстрантов - пенсионеров и ветеранов - с омоновцами. Зашел я тогда в "Московские новости" к знакомому редактору, и по ходу беседы он говорит мне: "Скажи, ты бываешь в воинских частях, с офицерами встречаешься, какие у них настроения?" - "Антиельцинские настроения". Секундное молчание - и вывод: "А ты знаешь, мы все-таки неправильно раньше настаивали на введении в законодательство понятия "преступный приказ". Все-таки мы были не правы. Я все же думаю, что офицеры и солдаты должны выполнять любой приказ! И если приказывают стрелять в толпу - они должны это делать!" Это было летом 1993-го, и все мы помним, чем это кончилось в октябре...

"Право на жизнь" в обмен на личные свободы

Сегодня, мне кажется, подобная переориентация происходит в глобальном масштабе. Люди, которые пришли к власти под лозунгами прав человека, сегодня осуществляют поворот в другую сторону: свою наконец-то обретенную власть надо "зацементировать", увековечить. А чтобы увековечить власть новых "ценностей" и элит, надо выбить из людей тот дух диссидентства, который прежде эти самые новые элиты и насаждали в массах. Как же убедить западного обывателя отказаться от столь возлюбленной им личной свободы? Надо среди его прав выделить самое главное право - "право на жизнь". И пояснить, что именно этот "король" оказался под вечным шахом. А значит, пришла пора приносить жертвы. Чтобы человек почувствовал угрозу своей жизни - эта угроза должна подышать ему в лицо. Для этого надо ее создать и предъявить миру.

И когда страх начинает пронизывать все поры общества, тогда можно сказать: "Люди, мы можем вас спасти! Но, для этого позвольте надеть на всех вас ошейники!" В 80-е годы это делалось с помощью мифа о всесилии наркомафии: кредитные карточки нужно вводить вместо денег, чтобы не было "черной наличности", которую потом самолетами увозят наркобароны в Латинскую Америку. А в 90-е годы образ врага сменился: теперь это не наркобароны из Латинской Америки, а исламские террористы. А вывод все равно тот же самый: все равно давайте избавляться от наличных денег, давайте жить под видеокамерами, давайте превратимся в легко наблюдаемые (а впоследствии и в легко управляемые) объекты.

Угроза из Колумбии заменена на угрозу из Аравии. Угроза экстраординарная - и меры для ее устранения должны быть необычными: раз враг может оказаться везде и врагом может стать любой, то нужна тотальная слежка за всеми.

Так что среди грехов мусульманских террористов есть еще и грех слепоты: они не заметили, в чьих руках они стали марионетками.

Прошу отметить модальность моей речи: я говорю об этом не как о факте, а как о моем ощущении. Доказательств этому тезису у меня нет. Кроме, пожалуй, одного: отсутствие терактов в США после 11 сентября 2001 года. Именно США более всего досаждают исламскому миру. Значит, именно туда и должны были бы быть направлены стрелы ответного гнева. Но нет - за морем все спокойно.

А вот Россию медленно, но верно превращают в прифронтовое государство, защищающее встревоженную Европу от растревоженного исламского мира. И президент уже произнес это слово: "война". А на войне как на войне: на войне не бывает атеистов. Что бы ни замышляли архитекторы "нового порядка", у Бога свой план. И может быть, Россия, которая в 90-е годы выбор между тележвачкой и верой сделала в пользу жвачки, теперь, в военных условиях, все же поймет необходимость обретения веры.

Диакон Андрей КУРАЕВ, профессор Московской духовной академии