«Пока мы живы, должны говорить о произошедшем»
17 лет назад, 23 октября 2002 года, террористы захватили в заложники артистов мюзикла «Норд-Ост» и зрителей московского Театрального центра на Дубровке. Три дня боевики во главе с Мовсаром Бараевым удерживали в здании театра более 900 заложников. Во время операции по освобождению людей был применен усыпляющий газ, состав которого не раскрыт до сих пор. По официальным данным, в результате теракта погибли 130 человек. Свидетели тех событий рассказали «Известиям», что до сих пор не могут оправиться от пережитого. Одни, чтобы отвлечься от воспоминаний, погрузились в работу. Другие посвятили себя помощи людям, создали благотворительные фонды. Третьи стремятся увековечить память погибших.
«Часто вспоминаю «Норд-Ост»
Нынешний глава Республики Дагестан Владимир Васильев тогда занимал должность заместителя министра внутренних дел и во время теракта на Дубровке был замруководителя штаба по освобождению заложников. Каждый раз, когда он приезжает в Москву, старается возложить цветы к «трем журавлям» — мемориалу «В память о жертвах терроризма» перед театральным центром. Обычно он делает это в одиночестве.
Владимир Васильев у памятника жертвам террористов на Дубровке
— Я часто вспоминаю «Норд-Ост». Это незабываемо для меня, — признался Владимир Васильев в разговоре с «Известиями». — Когда всё закончилось, мне дали несколько отгулов. Я не мог ходить по улице, пережив такое, — как и все, кто был привлечен к этому, через кого проходили чувства людей, кто видел, не мог помочь.
Спустя 17 лет его оценка проведенной операции не изменилась — принятые в тех условиях решения, по его мнению, не могли быть другими.
— Я не могу себе сказать, что сделал что-то неправильно. Может быть, люди, которые подходили ко мне через несколько дней после теракта и пожимали руку, это как-то чувствовали? — рассказал Владимир Васильев.
Делал то, что считал нужным, говорит он, но многое реализовать было попросту нереально.
— Тогда просто невозможно было в скученном пространстве, на заставленной транспортом улице обеспечить движение скорой помощи, потому что не существовало законов, позволяющих снести бульдозером или увезти на эвакуаторе всё, что мешало спасению жизни людей. Тогда всё было по-другому, — подчеркнул он.
После трагедии Владимир Васильев, как и многие, долго приходил в себя, но жизнь продолжалась.
— Понятно, что потом идет жизнь, но я навсегда получил такую прививку. Я до сих пор работаю, не отказываюсь от тяжелой работы, потому что кто-то ее должен делать, — подчеркнул он.
«Я хочу не жить в прошлом»
Одной из первых о теракте сообщила Ольга Черняк — на тот момент она работала юристом в «Интерфаксе». Спектакль ей не нравился с самого начала, они с мужем даже хотели уйти после антракта, но всё же решили вернуться в зал.
— Когда на сцену ворвались люди в военной форме, мы даже не сразу сообразили, что это не часть представления. Они дали очередь в потолок, посыпалась штукатурка, и стало понятно, что происходит что-то страшное. Мы с мужем решили сообщить об этом моим коллегам, —- рассказала Ольга Черняк «Известиям».
Но поверили ей не сразу — решили, что почудилось.
— Я выругалась и сказала: «Слушай меня, здесь происходит захват!» Описала обстановку: сколько людей находится в зале, где мотают скотч, прикрепляя взрывчатку, какое оружие у террористов. Я нашла канал связи и, пока у нас не забрали телефоны, старалась сообщать всё максимально объективно и подробно, чтобы эту информацию передавали в правоохранительные органы. Надеялась, что это поможет им решить, как нас спасать, — вспоминает Ольга Черняк.
Самым страшным для нее стал второй день — когда террористок с пластитом на поясах стали расставлять по зрительному залу в шахматном порядке.
— Там всё время было страшно, но это был самый трагический для меня момент. Одна из террористок стояла почти напротив меня. Я смотрела на нее и понимала, что сейчас она взорвет себя, меня, всех вокруг. Что над нами балкон, и, когда он упадет, у нас не будет ни единого шанса выбраться — мы окажемся погребенными под грудой цемента. Мне казалось, что я загнанный зверь, — поделилась она.
После того как был применен газ, Ольга Черняк и ее муж потеряли сознание, а потом впали в кому.
Бойцы внутренних войск МВД перед штурмом здания
— Мне повезло — я упала головой вперед прямо на спинку кресла предыдущего ряда. У меня на лбу даже номерок отпечатался — был синяк, — объяснила она. — И везли меня в больницу, вероятно, тоже не с запрокинутой головой — это меня спасло (по некоторым данным, часть жертв теракта погибла из-за ошибок при транспортировке в больницы. — «Известия»).
Женщина благодарна врачам, которые буквально вытащили ее с того света и на протяжении нескольких лет следили за ее здоровьем. А в 2006 году у Ольги Черняк и ее мужа родилась дочь.
— Эта трагедия стала для меня большим уроком. «Норд-Ост» — та страница, которую я хочу перевернуть. Стараюсь не жить в прошлом, а двигаться вперед и что-то совершить в настоящем, — поделилась она.
Два года назад Ольга Черняк основала общественное движение «Рак излечим» и вместе с группой врачей помогает оказывать онкобольным и их близким юридическую и психологическую помощь.
«Пытался отвлечь детей»
Сергей Лобанков в 2002 году руководил детской труппой «Норд-Оста». После первого акта детей оставили на репетицию предстоящего концерта по мотивам мировых мюзиклов.
— Буквально через пару минут после начала второго акта стеклянная дверь студии открылась, и человек с автоматом в военной форме попросил нас пройти в зал. Когда мы оказались на балконе, увидели вооруженных людей, со сцены объявили, что мы заложники, — вспоминает Сергей Лобанков.
Фрагмент мюзикла «Норд-Ост»
Главной задачей для него стало — не давать детям пасть духом.
— В какой-то момент ко мне подсел Арсений Куриленко, и я почувствовал, что он больше остальных напуган. Я делал ему массаж ладошек, пытался отвлечь разговорами, — рассказал Сергей Лобанков.
К исходу третьих суток обстановка была накалена до предела.
— Вестей из внешнего мира не поступало, никаких послаблений для нас не было. Я сказал детям: «Мы безоружны, но мы можем попросить защиты у Бога», — вспоминает Сергей Лобанков.
Освобождение заложников, 26 октября 2002 года
Поняв, что в зал начал просачиваться газ, он дал детям установку намочить платочки — это был реквизит для номера — и дышать через них. Когда Сергей Лобанков очнулся в 13-й больнице, двое ребят из его труппы — Арсений Куриленко и Кристина Курбатова — уже были признаны погибшими.
— Мне крупно повезло, что сам обошелся без серьезных последствий для здоровья, но какое-то время я работал с психологом — нужно было выговориться, выплакаться, отпустить. Потом начались репетиции и спектакли, стал включаться в работу. Конечно, такое никогда не забыть. Но если жить прошлым, можно с ума сойти, поэтому я постарался продолжать жить, — объяснил Сергей Лобанков.
Сегодня он работает с анимацией 3D-персонажей в студии «Союзмультфильм» и преподает в театральной школе Олега Табакова.
«Мы снаружи чувствовали себя заложниками»
У Театрального центра на Дубровке ежегодно 26 октября — в день штурма — проводятся памятные мероприятия — родственники погибших, бывшие заложники и люди, которые хотят отдать дань памяти жертвам теракта, возлагают цветы к доске с именами тех, чьи жизни унесли те страшные три дня «Норд-Оста».
— Судьба у всех сложилась по-разному, — отметил в беседе с «Известиями» председатель региональной общественной организации «Норд-Ост» Сергей Карпов.
Он потерял в трагедии сына Александра — талантливого барда, который перевел на русский язык мюзикл «Чикаго».
— Я считаю, что, пока мы живы, должны говорить о произошедшем, учиться на ошибках, добиваться справедливости, — сказал Сергей Карпов.
По его словам, у большинства бывших заложников подорвано здоровье — как правило, это проблемы с легкими и печенью.
— Вы знаете, когда наши родные были там, в театральном центре, мы снаружи тоже чувствовали себя заложниками, — подчеркнул Сергей Карпов.
Родные и близкие заложников у театрального центра, 24 октября 2002 года
Сергей Карпов в дни трагических событий общался с врачами и медсестрами Госпиталя для ветеранов войн № 1, которые принимали участие в реанимации пострадавших. Они сходились во мнении, что если бы около театрального центра был организован больничный городок, то большую часть людей удалось бы откачать.
«Следующий день тяжелее предыдущего»
История гражданки Казахстана Светланы Губаревой легла в основу книги Эдуарда Тополя «Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте». На мюзикл она пришла вместе с дочерью Сашей и женихом — американцем Сэнди Букером. Так они решили отпраздновать получение визы в США. Семейство собиралось ехать в Оклахому, но судьба распорядилась иначе. И Саша, и Сэнди погибли. Принять эту потерю Светлана так и не смогла.
В 2003 году у нее брал интервью журналист Леонид Школьник. Он завершил публикацию словами: «Но когда она — помните? — в ответ на мое предложение прерваться и перенести интервью на завтра сказала: «Нет-нет, самое тяжелое уже позади», я подумал, что она ошибается: самое тяжелое у нее — впереди…»
— Вы не представляете, насколько он был прав! Я каждый день вспоминаю эти слова. Действительно, для меня следующий день тяжелее предыдущего, — поделилась с «Известиями» Светлана Губарева.
Сегодня ей 62 года, она по-прежнему живет в Караганде.
— В 2006 году я приехала в Москву с идеей создания книги памяти. Работа над сбором материалов продолжалась пять лет, книга была издана в 2011 году, — рассказала она.
В прошлом году в мемориальном парке Алекс в израильском городе Хайфа благодаря поддержке гражданина этой страны Зигмунда Блувбанда установили мемориальную скамейку в память о Саше и Сэнди.
— Возможно, я доживу до того момента, когда в память о Саше и Сэнди будет назван сорт роз — такая вот у меня есть мечта, — сказала Светлана Губарева.
