Паразитский наш отряд
В июне 1941 года перед страной возник страшный враг в лице гитлеровской армии, несущий смерть, голод и страдания. Но беда, как известно, не приходит одна. С началом боевых действий голову подняла преступность: криминалитет воспользовался тяжелой ситуацией — с лютой силой принялся грабить, убивать, насиловать, пока нормальные советские мужчины были на фронте. О том, как бесчинствовали уголовники и как с ними боролись в годы Великой Отечественной войны, — в материале портала iz.ru.
Военное время предписывало создание новых структур, которые помогали бы сохранять порядок в стране, бороться с диверсантами, фашистскими шпионами, дезертирами, спекулянтами, мародерами и другими преступниками. Уже в первые дни войны в соответствии с постановлением Совета народных комиссаров СССР от 24 июня 1941 года начали формироваться истребительные батальоны — «добровольческие формирования граждан, способных обращаться с оружием, но не подлежащих первоочередному призыву на военную службу».
«Мы должны организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам», — говорил Иосиф Сталин в своем обращении по радио 3 июля 41-го года.
Новая головная боль милиции
Уже в июле 1941 года были объединены Наркомат госбезопасности и Наркомат внутренних дел — одно ведомство (НКВД СССР) теперь боролось и со шпионами, и с уголовниками.
Враг активно вел разведку в населенных пунктах, к которым подступали войска вермахта. В связи с этим был ужесточен паспортный контроль — особенно тщательно досматривали эвакуированных, входивших в города со стороны захваченных фашистами территорий. Этот канал активно использовался гитлеровцами для заброски своих лазутчиков и диверсантов. Чаще всего шпионов использовали для наводки бомбардировщиков люфтваффе — они подавали световые сигналы летчикам у стратегически важных объектов. Милиционеры часто ловили предателей в крупных городах — в Москве, в Ленинграде. В столице даже появился взвод самокатчиков-велосипедистов, которые быстро выезжали на задержание сигнальщиков после бомбежки.
Также милиция следила за соблюдением правил светомаскировки, руководила эвакуацией населения в бомбоубежище, устраняла последствия авианалетов.
Постовой милиционер на улице Горького в Москве. Великая Отечественная война 1941–1945 годов
До сих пор в полиции используют общегородской пароль — обычно это название населенного пункта, который сообщают всем постовым на утреннем разводе. Так вот, эта дополнительная мера безопасности пошла с военных лет, когда диверсанты и преступники начали активно использовать форму сотрудников НКВД.
Широкое распространение получили угоны транспортного средства — на ворованных машинах злоумышленники вывозили награбленное добро или наживались на покидавших в панике города москвичах, подвозя их куда-либо, а нередко и убивая. Также большой проблемой стал рост числа беспризорников, милиция была завалена заявлениями о розыске пропавших родственников, особенно детей. И всё же в то сложное время блюстителям порядка удалось вернуть в семьи 3,3 млн детей.
Городские бандиты
Рассчитывать, что общая беда заставит криминальный элемент отложить свои темные делишки до мирных времен, не приходилось. Уже с первых дней Великой Отечественной бандиты осознали — пришел их звездный час. Отнимать чужое стало проще — кругом старики, дети и женщины. Милиционеров-мужчин не хватало, особенно в городах. Только во второй половине 1941 года свыше 130 тыс. человек были осуждены за хищения соцсобственности. А судами общей юрисдикции были осуждены с 1941 по 1945 год (без учета решений военного трибунала и приговоров о нарушениях указов военного времени) почти 4,2 млн человек. Тем не менее организационные меры сумели сдержать натиск бандитов.
Первые истребительные батальоны начали формироваться в Москве. Враг рвался к столице, поэтому нельзя было допустить в городе паники. Законы военного времени развязали руки властям, что сделало более эффективной работу по борьбе с оргпреступностью. Любопытно, что уже спустя несколько дней первая спецоперация истребительного батальона вместе с милицией привела к поимке 25 бандитов, еще пять уголовников, открывших стрельбу по стражам порядка, были застрелены. Облава проводилась в «малинах» Марьиной Рощи и Замоскворечья. У преступников изъяли большие запасы похищенного ранее провианта (сгущенка, тушенка, мука) и промтовары, украденные на складах в Филях.
«Я не помню из истории ни одного осажденного города, в котором так четко работал бы транспорт, торговая сеть и коммунальные предприятия, как это было в Москве в октябре 1941 год», — вспоминал бывший командующий Московским военным округом генерал-полковник Павел Артемьев.
С октября 1941 по май 1942-го милиция изъяла из незаконного оборота 11 677 единиц огнестрельного и 625 единиц холодного оружия, задержала больше 250 тыс. человек за нарушение порядка и за совершение общеуголовных преступлений. 1936 из них были казнены по решению суда за особо тяжкие преступления, 13 — расстреляны на месте. Постовые отловили почти 9,5 тыс. дезертиров и 21 тыс. «уклонистов».
Именно в эти годы сыщики МУРа сделали свое подразделение легендарным.
Осенью 1941 года муровцы предотвратили разбойное нападение на площади Восстания (сегодня Кудринская площадь. — Прим. iz.ru) — бандиты пытались отбить несколько грузовиков при эвакуации заводов. Мародеров расстреляли из пулеметов.
Милиция активно боролась не только с разбоями, но и с жуликами, штамповавшими липовые продовольственные карточки. Талоны на провизию стали главной целью для карманных воров. Несмотря на военное время и новые задачи, муровцы сумели раскрыть во второй половине 1941 года 90% всех совершенных убийств и 83% квартирных краж, пишет topwar.ru. С 1942 по 1943 год сыщики задержали 10 шаек домушников.
Преступники в провинции
В целом криминальная статистика в провинции, где не велись боевые действия, сохранилась на прежнем уровне. Главным дестабилизирующим фактором были дезертиры. Самовольно покинувшие фронт военнослужащие укрывались часто в лесах недалеко от сельской местности. Единственным источником продуктов для них становились кражи и грабежи местных колхозников.
Например, в 1942 году дезертир Кукушкин совершил восемь краж в Ярославской области. В том же регионе сбившиеся в бандитскую шайку армейские беглецы терроризировали местное население, совершая на протяжении нескольких месяцев разбойные нападения.
Еще одной головной болью для поселковых милиционеров был личный состав маршевых рот (временно сформированные подразделения для отправки военнослужащих к фронту из тыла и других соединений, где их распределяли по частям). Солдаты часто фигурировали в отчетах милиции как организаторы дебошей, пьянок и драк.
Еще одним бичом как провинции, так и небольших городов стала преступность несовершеннолетних. Возраст участников настоящих банд, на счету которых были убийства, в том числе правоохранителей, был 12–15 лет.
Знаковый процесс: дело Павленко
Глобальную авантюру удалось провернуть Николаю Павленко — выходцу из раскулаченной семьи мельника. Он сумел «создать» мифическое подразделение, укомплектованное из жуликов, которое занималось мародерством в промышленных масштабах.
С юности он понял, что заработать можно на строительстве дорог, и стал дорстроевцем. В первый раз он подделал документы, когда поступал на автодорожный факультет Белорусского государственного политехнического института. Но через два года пришлось бежать — началась проверка его биографии, угрожавшая разоблачением. Подался в тульский Ефремов, где устроился по специальности в стройуправление. Там в 1935 году был арестован за мелкую кражу (печально известный «закон о трех колосках»), но спустя 35 суток выпущен из СИЗО, так как согласился сотрудничать с НКВД и подписал донос на двух своих коллег (их обвинили в троцкизме). Оговор товарищей помог ему в карьерном росте — он получил рекомендации в Главвоенстрой.
Николай Павленко
В действующую армию он попал 27 июня в должности помощника инженера 2-го стрелкового корпуса, с которым отступал до Вязьмы. Был откомандирован в отдел аэродромного строительства ВВС Западного фронта, откуда дезертировал, подделав документы. Удрал он вместе с шофером на служебном грузовике. Под Москвой он встретил бывших однокашников по артели, один из них был хорошо осведомлен о том, как работает военная бюрократия. Сообщники придумали схему по созданию обособленного подразделения «Участок военно-строительных работ № 5 Калининского фронта» (УВСР-5).
Чтобы укомплектовать липовое подразделение, он направлял реальные запросы в комендатуры и комиссариаты, заручившись поддержкой продажных офицеров, которые, не вникая в детали, подписывали соответствующие распоряжения. Сообразительный авантюрист давал взятки типографским работникам продуктами, а те взамен отпечатали ему бланки и документы.
Как пишет anews.com, Павленко заключал договоры подряда с организациями в Калинине (сегодня Тверь. — Прим. iz.ru) на строительные и дорожные работы. После расформирования фронта осенью 1942 года подразделение Павленко перешло в подчинение 12-го района авиационного базирования. К тому моменту численность личного состава «Управления военных работ» (так было переименовано подразделение, чтобы не привязываться к фронтам) составляла больше двух сотен человек.
Со временем подразделение удалось окончательно легализовать. У жулика и его сообщников был официальный счет в Госбанке, со временем была налажена поставка в часть обмундирования. Себе и сообщникам Павленко выправил госнаграды.
За годы войны часть только на территории СССР заработала около миллиона рублей. Но главные барыши Павленко сулила Европа.
УВР догоняло передовые части — вместе с Красной армией дошло до Берлина. На территории европейских государств сообщники занимались откровенным мародерством, подрывая в том числе авторитет советских солдат. Из материалов уголовного дела следует, что Павленко для отвода глаз показательно боролся с расхитителями добра и даже лично расстрелял трех своих подчиненных.
На деле же объемы награбленного шайкой едва уместились в 30-вагонный поезд. В немецком Штутгарте он договорился с комендантом о выделении железнодорожного состава. В тыл отправлялись трофеи: скот, автомобили, музыкальные инструменты, канцтовары, швейные машинки. Продукция едва ли успевала доехать до Центральной России — партия расходилась в регионах побогаче, в Польше и Белоруссии.
Особый цинизм Павленко заключался в том, что он сумел выхлопотать себе ордена Отечественной войны I и II степеней, Красной Звезды и Боевого Красного Знамени, а также многочисленные медали, ставившие его в один ряд с защитниками Родины.
После войны он с помощью связей в военкомате в Тульской области демобилизовал себя и подчиненных. При выходе в запас сам он получил 90 тыс. рублей от страны, а его подчиненные — от 7 до 25 тыс. в руки.
Отставник-мошенник купил два дома — в Харьковской и Калининской областях, четыре автомобиля «Победа» и организовал артель «Пландорстрой».
Банда Кормакова
Внимание милиции он привлек после того, как бежал из Калинина на Западную Украину с кассой артели (около 400 тыс. рублей). Во Львове им и его сообщниками была организована еще одна липовая военная часть по поддельным документам, сумевшая за несколько лет заработать почти 39 млн рублей (счета предприятие имело в 21 отделении Госбанка) в Молдавии, Белоруссии, на Украине и в Прибалтике.
В 1951 году ему присвоили звание полковника. Его часто видели в компании высокопоставленных партработников и офицеров. Он делал роскошные подарки номенклатуре и всегда платил за ужины в ресторанах с чиновниками.
Погорел он на пустяке — один из военнослужащих не получил облигацию госзайма и пожаловался наверх. Бумага попала в военную прокуратуру, где обратили внимание на то, что часть не значится ни в списках Военного министерства СССР, ни в Министерстве госбезопасности. За членами преступного сообщества была установлена слежка, и в ноябре 1952 года одновременно были задержаны 400 человек, имевших отношение к УВС. Сам главарь шайки был пойман 23 ноября у любовницы.
После двух лет следствия в ноябре 1954-го он был приговорен к расстрелу, его сообщники получили от пяти до 20 лет заключения. Но ни один высокопоставленный чиновник или офицер не был привлечен к процессу.
Производственные «преступники»
В то время как Павленко и его сообщники благополучно богатели на «золотых» подрядах, совершая бесчисленные хозяйственные преступления у всех на виду и обворовывая армию, за решеткой сидели и гнули спину на исправработах простые работяги.
«Миллионы погибших и искалеченных; тысячи разрушенных городов, поселков, деревень, заводов, фабрик, коммуникаций; десятки миллионов людей остались без хлеба и крова. Это не могло не повлиять на рост преступности. При всей неполноте данных она увеличилась в военное время в несколько раз, а судимость — в 2,5–3 раза», — пишет доктор юридических наук, известный криминолог Виктор Лунеев.
Но статистический рост преступности, как отмечает ученый, произошел за счет осужденных по указам военного времени. Эти документы (гайки закручивать начали еще во время Финской войны) предусматривали уголовную ответственность рабочих и служащих за самовольный уход, прогул без уважительной причины, уклонение от мобилизации населения для работ на производстве. Одним словом, населению штамповали приговоры за малейшую провинность.
«Такая жестокость в определенной мере была обусловлена военной и послевоенной обстановкой. Но этот путь не был единственно возможным и сколько-нибудь человечным», — считает Лунеев. Широчайшая уголовная ответственность «сделала» преступниками 18 млн человек, прежде чем драконовские законы были отменены (это случилось сразу после смерти Сталина).
