«История Зои почти библейская»
Егор Кончаловский приступил к работе над картиной «Страсти по Зое» — о Зое Космодемьянской, первой женщине, удостоенной звания Героя Советского Союза во время Великой Отечественной. Режиссер вносит в сценарий последние коррективы, планирует кастинг и выбор натуры. О том, чем заинтересовала его история партизанки и почему кино о войне важно для современной молодежи, Егор Кончаловский рассказал «Известиям».
— Зое Космодемьянской посвящена поэма Маргариты Алигер. Были и фильмы о ней. Почему вы обратились к этой истории сейчас?
— История о Зое — потрясающий по мощи, силе и пронзительности сюжет, практически библейский. Поучаствовать в этом проекте мне предложила продюсер Эльмира Щербакова, моя коллега по Общественной палате. Так я оказался в Российском военно-историческом обществе. РВИО фактически продюсирует будущую картину.
— Картина будет сниматься по сценарию молодого драматурга Елизаветы Трусевич, выигравшей конкурс РВИО. Вы считаете, что она справилась с такой серьезной темой?
— Сценарий — самый важный аспект кино. Трудно сделать прекрасный фильм по плохому сценарию. Не знаю процедуры конкурса, но в случае с «Зоей» серьезное жюри выбрало лучший текст. Я к этому проекту подключился, когда победитель был уже определен. Вообще в конкурсе участвовали десятки сценаристов. Самому юному автору было 14 лет, а самому старшему — 91 год. Но когда я прочел сценарий Елизаветы, победившей, по мнению жюри, то сразу сказал, что он требует доработки. Вот и дорабатываем.
Режиссер Егор Кончаловский на премьере фильма Андрея Кончаловского «Рай» в Москве
— Вы придерживаетесь исторических документов или больше руководствуетесь художественным вымыслом?
— Повествование ведется от имени военного корреспондента Петра Лидова, который 27 января 1942 года, через несколько месяцев после гибели Зои Космодемьянской, опубликовал в газете «Правда» очерк «Таня». Этим именем девушка назвалась фашистам. О подвиге Тани-Зои, замученной фашистами, но не выдавшей своих товарищей, Лидов случайно узнал от старого партизана.
В этой истории журналист увидел не просто тему для душещипательного репортажа, он посчитал, что подвиг будет иметь общенациональное значение, заставит людей собраться, почувствовать плечо друг друга. Это было важно в тот тяжелый для страны период.
Лидов поехал в Петрищево, опросил очевидцев, всё задокументировал, нашел фото изувеченной девушки и им проиллюстрировал очерк. По фотографии люди и опознали в Тане комсомолку Зою Космодемьянскую.
— Кто будет играть Зою?
— Пока не знаю. Проведем абсолютно честный и старательный кастинг.
— Хотите найти новое лицо?
— Необязательно. Но если главную героиню будет играть известная актриса, то ее не будут ассоциировать с Зоей Космодемьянской. В фильме есть работа для звезд. Например, роль Лидова. Небольшая, но яркая — брата Зои Шуры Космодемьянского. Он героически погиб в боях за Кенигсберг. После подвига Зои брат пошел на фронт мстить за сестру.
— Любимых артистов, тех, что с вами «ходят» из картины в картину, позовете?
— Я бы с удовольствием снимал Сергея Шакурова, Андрея Смолякова, Женю Миронова. Очень их люблю. Может, еще и с ними поработаю, но пока главное — найти Зою.
Режиссер Егор Кончаловский и актриса Любовь Толкалина
— Каково режиссеру, успешно создающему коммерческие проекты, работать по государственному заказу?
— Дело не в коммерческой составляющей. Государство тоже хочет, чтобы фильмы, снятые за счет бюджета, приносили прибыль. Коммерческий проект — это не деньги, это в первую очередь люди. Каждый бокс-офис — это количество зрителей, посмотревших фильм.
Прежде у меня не было опыта работы над проектом, к которому непосредственное отношение имеет государство. Деньги — хорошо, но если фильм идет под эгидой РВИО, то, наверное, существуют и другие приоритеты — патриотические, исторические.
В советское время по госзаказу делались фильмы, составляющие сокровищницу нашего кинематографа. Например, большие военные драмы Юрия Озерова «Освобождение», «Сталинград», «Битва за Москву». Фильм моего отца Андрея Сергеевича Кончаловского «Сибириада» — тоже, насколько я знаю, госзаказ. Тогда велось освоение Сибири, «нефтянка» была популярной темой. Нужна была картина об этом. Очень многие отцовские кинематографические сподвижники не захотели работать на этой картине. Говорили ему: «Снимать о нефти? Нет, не будем».
Предложение снять фильм о Зое Космодемьянской показалось мне важным и своевременным. Враждебность части мира по отношению к России, попытки переписать историю, отобрать у СССР Победу и как результат снос памятников героям-освободителям в Европе и на Украине — всё это я принимаю близко к сердцу. С какой идеологией будет жить молодежь лет через 10–15? Меня это очень волнует.
— Как правило, если фильм снят с господдержкой, то многие его принимают в штыки. Считают, что создатели не смогут честно высказаться, выполняя задание «партии и правительства».
— Когда делается кинофильм на частные деньги, снимать не проще. Продюсеры ведут себя куда жестче, нежели государство. Они могут сказать: «Нет, монтаж будет мой. Я так хочу». Будет ложью, если я скажу, что, работая с частными продюсерами, я свободен. Это не так. И, кстати, продюсеры очень хотят иметь государственные деньги в своем портфеле. Потому что тогда частное финансирование с гораздо большей охотой приходит на проект.
Если государство выступает в качестве заказчика, то оно имеет такое же, как и продюсер, право требовать то, что ему нужно. Тебя же не заставляют, не надевают наручники, не говорят: «Пока не снимешь что надо, не выпустим». Нет. Перед тобой есть проект, и ты вправе решать, хочешь ли ты его делать, интересен ли он тебе.
Режиссер Егор Кончаловский на церемонии награждения победителей конкурса сценариев и киноработ «Кинопризыв»
— Раньше был культ героев. В школах висели портреты молодогвардейцев, Зои Космодемьянской, Александра Матросова, пионеров-героев.
— Это поколение героев стало результатом индустрии героев. В старых советских фильмах они говорят высокопарным стилем, как святые. Мне кажется, действительно были такие настроения в обществе. Что в этом плохого? Смогли же воспитать целое поколение удивительно преданных стране людей.
Пропагандистско-идеологический момент был тогда достаточно сильный. Можно по-разному относиться к таким героям, как Павлик Морозов. Кто-то скажет: «Я бы никогда не предал своих родных». Тем не менее общий тренд состоял в том, что память о героях священна. И вообще Великая Отечественная война воспринималась советским, русским народом как война религиозная, война света против тьмы.
А во времена перестройки, когда мы начали продавать свои ценности, пересматривать их, вместе с желанием перемен в корзину выбросили всё подряд. И уже воинов-афганцев сделали чуть ли не преступниками. Великая Отечественная война начала обрастать слухами. Издавались книги таких авторов, как Резун (еще он фигурирует под фамилией Суворов) — предателя, провалившего огромное количество резидентов и оставшегося в Великобритании. В 1990-е мне предлагали сделать фильм о нем. Рассказать о том, как, попав в сложную жизненную ситуацию, он вынужден был предать Родину. Этот фильм не состоялся.
Сейчас трудно представить себе, насколько значима была фигура Зои Космодемьянской во время войны. Это произошло в один из самых тяжелых моментов. Немцы рвались к Москве. Буквально через считаные дни после того, как Зоя героически погибла, мы одержали первую победу. Нам нужен был герой, имеющий такую консолидирующую силу. Имя Зои поднимало боевой дух воинам. На танках, на снарядах писали: «За Зою!».
— Тем не менее в постперестроечное время подвиг Зои Космодемьянской был развенчан. Ее назвали поджигательницей домов мирных граждан.
— Жесткость того времени объясняет многие вещи. Не до сантиментов было. Был приказ Сталина и тактика «выжженной земли», призванная всеми возможными способами создать для оккупантов невыносимую атмосферу.
Но не надо забывать, что в диверсионные отряды чаще всего входили дети, только окончившие школу. Им честно говорили, что 95% из них погибнет в муках. Для них было важно Родину защитить даже ценой своей жизни. У меня есть ощущение, что Зоя понимала свою миссию, необходимость пожертвовать собой. Но, конечно, она не знала, что послужит примером для других, что за свой подвиг станет первой женщиной Героем Советского Союза. Посмертно.
— Вы рассматриваете свою картину как вклад в патриотическое воспитание молодежи?
— Когда-то мой дед Сергей Михалков сказал: «Сегодня дети, завтра — народ». Как он был прав... Мне тема воспитания патриотизма совсем небезразлична. Наше поколение далеко от Великой Отечественной войны. Отцы уже не воевали, на фронте были деды. Мои родители выросли под знаком войны. И меня воспитали в уважении к Победе. Оба моих деда были на войне. 9 Мая — святой праздник.
Режиссер Андрей Кончаловский, актриса Юлия Высоцкая и режиссер Егор Кончаловский (слева направо) на торжественном вечере, посвященном 100-летию Сергея Михалкова, в Большом театре в Москве
— Но, видимо, как-то не так воспитали мальчика Колю, выступившего в бундестаге?
— Его речь — как маленькая трещинка на лобовом стекле, которая расползается в серьезную проблему. Мне кажется, он не до конца осознавал, что говорит. К сожалению, такие мальчики будут появляться. Конечно, немцам это очень приятно послушать, локализовать злодейство, чтобы оно не на всем немецком народе лежало, а на шайке фашистов.
Вряд ли мальчику дали бы сказать в бундестаге то, что он написал сам. Хотя речь его была не профашистской, скорее нейтральной. Мол, всех нас жалко. Конечно, этих немецких солдат пригнали на ту войну. Но в таких примирительных дружеских заявлениях рассказывать о фашизме... Тогда получается, что вообще Вторая Мировая — какое-то недоразумение. А как же холокост, концлагеря, уничтожение славян, цыган? А не те ли невинно пригнанные немецкие солдаты жгли людей заживо в Хатыни? Куда дальше можно повернуть этот спич? Это как раз к теме про борьбу за молодежь.
— В свое время вы учились на Западе. Повлияла ли на вас западная трактовка российской истории?
— Такого не было. Но я очень хорошо помню, что со мной тогда происходило. Я жил при советской власти и вдруг приехал во Францию к отцу. У него была огромная коллекция антисоветской литературы. Я стал запоем читать Шаламова, Солженицына. В этот момент у меня менялось отношение к своей стране. Я думал: «Какой же ужас ГУЛАГ». ГУЛАГ и правда ужас. Для меня эта информация — да еще написанная хорошими авторами — стала открытием. Так что на меня повлияли книги наших писателей, а не Запад.
— Как вам кажется, почему современные фильмы о войне не оказывают на зрителей того воздействия, как, например, картины Юрия Озерова?
— Один мой знакомый режиссер собирался снимать фильм о Великой Отечественной войне. Пересмотрел и картины, сделанные в сталинские времена, и современные. А потом долго разгадывал загадку, почему старые фильмы без спецэффектов, без летающих пуль трогают душу, заставляют зрителя всплакнуть, а новые, технически продвинутые — нет. Да потому, что те фильмы снимали фронтовики — Басов, Тодоровский, Матвеев, Озеров. Слава богу, что я узнал про этот эффект, и, приступая к съемкам фильма про Афганистан «Возвращение в «А», искал ветеранов той войны.
Это только кажется, что снять фильм о войне легко. Трудно. Это совершенно иная степень ответственности, чем обычное коммерческое кино. Когда я впервые побывал на месте гибели Зои Космодемьянской в деревне Петрищево, а это всего в 80 км от Москвы, вы не представляете, какие эмоции меня переполняли. Дом семьи Кулик, где Зоя провела последнюю ночь перед казнью, скамья, на которой ее пытали фашисты, — всё это оказало мощнейшее психологическое воздействие.
И страшно осознавать, что сейчас молодежь даже не знает, кто такая Зоя Космодемьянская. А из героев Великой Отечественной войны если только Жукова и Сталина сможет идентифицировать по фото. И это — катастрофа. Поэтому мы обратили свои взоры на подрастающее поколение. Для них и снимаем кино о героях войны.
Егор Кончаловский получил образование в Международной школе St. Clares в Оксфорде и в Кембриджском университете. Занимался рекламой.
