Родная земля: как Крым стал российским
240 лет назад, 19 апреля 1783 года, состоялось присоединение к Российской империи Крыма, Тамани и «всей Кубанской стороны». На удивление современникам и потомкам всё прошло мирно, без единого выстрела. Хотя, конечно, если бы не победы нескольких поколений русских солдат и офицеров, Крым вряд ли стал бы непотопляемым российским фрегатом в Черном море. «Известия» вспоминают те исторические события.
Опасный сосед
Крымское ханство веками представляло немалую опасность для России, в особенности для ее южных рубежей, включая территории запорожского казачества и Малороссии. Ведь Крым в то время жил главным образом работорговлей.
А захватывали невольников на славянских землях. С крымскими набегами боролись по-разному: создавали оборонительные линии, снаряжали походы на территорию полуострова. К середине XVIII века нападений стало меньше, завоевательный потенциал крымской конницы слабел с каждым десятилетием. Это объяснимо, ведь Крымское ханство в то время было сателлитом Османской империи. И во всех русско-турецких войнах османы посылали крымские отряды в самое пекло. В то время черноморский полуостров вовсе не считался райским местом. После неудачных военных походов Крым обезлюдел. Там остро не хватало пресной воды, свирепствовали эпидемии.
Россия в первые десятилетия правления Екатерины вынашивала амбициозный Греческий проект, в соответствии с которым на месте Османской империи должно было появиться несколько суверенных православных монархий. Крым в этой схеме занимал весьма скромное место...
Ситуация изменилась с появлением на политической сцене империи бывшего фаворита Екатерины Григория Потемкина. Широкий характер, с размахом, с авантюрной жилкой, но в то же время — реалист в политике, тщательно взвешивавший каждый свой шаг. Потому он почти не знал поражений, доводя до ума самые фантастические свои начинания. Потемкин понимал: чтобы наголову разгромить Османскую империю и освободить греков, а также другие христианские народы, подпавшие под турецкое владычество, понадобится перенапряжение сил. Страна может «надорваться». Потемкин убедил императрицу ориентироваться на освоение Новороссии — с присоединением Крыма и Кубани. Он вспоминал, что Черное море в древности называли Русским, что князь Владимир штурмом брал таврический город Херсонес и именно там, в греческом храме, принял святое крещение. И это для нас важнее Константинополя.
В 1774 году закончилась очередная русско-турецкая война. Страны подписали Кючук-Кайнарджийский мир, по которому Крым признавался независимым, но Россия получила право держать на полуострове армейский контингент и военно-морскую базу в Керчи. Новый крымский хан — Шагин-Гирей — стал союзником России. С ними дипломаты несколько месяцев вели переговоры, на которых обсуждались контуры присоединения Крыма к России. Хан всё больше склонялся к воссоединению с Россией. Правда, не все признавали его власть: полуостров сотрясали мятежи, прекратить которые мог только Петербург. Но Потемкин воспользовался и этой смутой, обещая татарским мурзам тишину и покой.
«Сиим приобретением бессмертную славу получите»
Потемкин постоянно подталкивал Екатерину к решительным действиям, в десятках писем доказывая необходимость присоединения Крыма. Но императрица опасалась реакции Парижа, Берлина и Вены. Потемкин настаивал: «Вы обязаны возвысить славу России! Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику; Цесарцы без войны у турков в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет стран в Европе, чтобы не поделили между собою Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит... Поверьте, что Вы сим приобретением бессмертную славу получите и такую, какой ни один Государь в России еще не имел». И в декабре 1782 года «матушка» сдалась. Потемкин и его сотрудники, из которых отметим резидента при крымском дворе Сергея Лашкарёва и российского посланника в Константинополе Якова Булгакова, взялись за дело.
Кроме того, Потемкин вместе с Екатериной готовили манифест о присоединении Крыма, который императрица подписала 19 (по старому стилю — 8) апреля 1783 года. В этом историческом документе Россия взяла на себя обязательства по отношению к коренным жителям Крыма — «охранять и защищать их лица, имущество, храмы и природную веру, коей свободно отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно». А главное, Екатерина выражала уверенность, что крымчане «из мятежа и неустройства в мир, тишину и порядок законный потщатся верностию, усердием и благонравием уподобиться древним нашим подданным и заслуживать наравне с ними монаршую нашу милость и щедроту». Время показало, что это не пустые слова.
Об этом манифесте поначалу знали немногие. Больше месяца официально он держался в тайне, но вся Европа видела, что Крым становится российским. И никто не мог этому помешать, хотя и в Стамбуле, и в Париже было немало охотников остановить имперскую поступь России на юге.
Сразу после подписания манифеста в Ахтиар — будущую Севастопольскую гавань — направилась русская эскадра Федота Клокачева. Майским утром 9 кораблей прибыли в бухту. «При самом входе в Ахтиарскую гавань дивился я хорошему ее с моря положению; а войдя и осмотрев, могу сказать, что во всей Европе нет подобной сей гавани — положением, величиной и глубиной. Можно в ней иметь флот до ста линейных судов; ко всему же тому сама природа такие устроила лиманы, что сами по себе отделены на разные гавани, то есть — военную и купеческую. Без собственного обозрения нельзя поверить, чтоб так сия гавань была хороша», — докладывал опытный флотоводец, один из основателей Севастополя, а в прошлом — участник Чесменской битвы, первый георгиевский кавалер среди моряков. Он стал командующим Черноморского флота и представил в Адмиралтейств-коллегию точную карту Ахтиарской бухты. Жизнь адмирала оборвалась той же осенью, в Херсоне, на верфях, во время эпидемии чумы, которая принесла немало горестей строителям Черноморского флота.
Протестовать попытался Париж. Французский посланник в Петербурге зачитал зачитал российскому вице-канцлеру «вербальную ноту», в которой выражалось недовольство действиями России в Тавриде. Но галлам напомнили о том, как в 1768 году Франция захватила остров Корсику, и дали им понять, что намерение России присоединить Крым «никак уже отменено быть не может».
Что до Турции, то оттуда поступали благоприятные известия. Османы понимали, что не готовы ни к войне, ни к дипломатической пикировке с Россией. Вскоре в переписке Екатерины появилось утверждение: «Булгаков передает, что они знают о занятии Крыма, только никто не пикнет и сами ищут о том слухи утушать». История не опровергла этот оптимизм, а выражение «никто не пикнет» вполне можно было бы распространить и на всю Европу, легко смирившуюся с усилением позиций России в Причерноморье. Сработала многолетняя дипломатическая и разведывательная работа Потемкина, который не жалел ни золота, ни посулов, ни угроз, приучая союзников и оппонентов к тому, что Россия должна стать крупнейшей черноморской державой.
Присяга на скале
В день 21-й годовщины восшествия Екатерины II на престол, 28 июня, на вершине скалы Ак-Кая Потемкин принял присягу крымской знати и представителей всех слоев населения ханства, которое превращалось в южный оплот России. И это был добровольный акт. Потемкин в письме к Екатерины называл Крым «трофеем, не обагренным кровью». Вскоре светлейший князь докладывал императрице, что «вся область Крымская с охотой прибегла под державу Вашего императорского величества; города и с многими деревнями учинили уже в верности присягу».
Присоединение Кубани прошло не так гладко. Александру Суворову пришлось разгромить отряды ногайцев на реках Лабе и Ее. Но поражений полководец не знал, и в переговорах проявил дипломатическое искусство. В тот же день, когда Потемкин зачитывал слова присяги на крымской скале, Суворов лично привел к присяге мурз и беев двух крупнейших ногайских орд — Едисанской и Джамбулуцкой — под Ейском, после чего состоялись праздничные увеселения в духе народных традиций ногайцев.
За свои труды Григорий Потемкин получил титул князя Таврического. Он полюбил крымскую землю, она стала для него почти родной. «Заботы его были о древнем царстве Митридатовом, и он это царство принес России в дар бескровный. Чего не успели сделать века от покорения Казани и Астрахани, чего не успел сделать Петр I, то один совершил этот великан своего времени», — высокопарно, но по сути точно писал о Потемкине историк Сергей Глинка. Именно тогда Россия стала настоящей империей, которая сплотила множество народов и традиций, вплоть до античных, раскинувшись от Черного моря до Арктики.
Преображение Крыма
Что принесло крымчанам вхождение в Россию? Новые возможности для торговли, для развития аграрного хозяйства и промышленности. В первую очередь Потемкин искоренил на полуострове рабство и работорговлю. Так Россия поступала на всех новоприобретенных территориях. Но князь Таврический постарался возместить местной знати потери, превратив Крым, говоря современным языком, в «свободную экономическую зону» и предоставив все права и привилегии русского дворянства.
Крым считался краем «нездоровым». Там вечно не хватало пресной воды. Борьба против чумы и других недугов стала постоянной заботой Потемкина. «Ищу, откуда идёт зараза, хожу по госпиталям, проверяю портянки, поднимаю начальство, чтобы отделяли больных от здоровых», — рапортовал он в одном из писем. В Крыму одна за другой открывались больницы, лечебницы.
Светлейший князь не жалел денег на ремонт мечетей, строительство школ и — после обсуждения с императрицей — общественных фонтанов, в которых отныне местные жители свободно брали воду и для семей, и для лошадей. Этот широкий жест русского «великого мурзы» крымчане запомнили надолго. А Потемкин постарался, чтобы появление этих фонтанов связывали с волей императрицы Екатерины, а значит и со вхождением в состав Российской империи.
Степи превращались в поля, в городах устраивались скверы, а возле побережья — лесные полосы. Повсюду в Крыму развернулось каменное строительство. А значит, стали появляться кирпичные заводы, началось производство цемента. Без промедлений началось строительство порта и поселения возле Ахтиарской бухты. Потемкин мечтал назвать новый город Херсонесом-Таврическим, ведь именно там, неподалеку от бухты, в древнем Херсонесе когда-то принял крещение князь Владимир. Но Екатерина предложила другое название — Севастополь, город славы, императорский город.
Новые поселения получали громкие греческие названия — и архитектурное решение должно было соответствовать высоким античным канонам. К этому стремился Потемкин, эту линию выдерживали и в XIX веке, когда Севастополь, Феодосия, Ялта стали настоящими жемчужинами Черноморья. Светлейший князь стал заводить в Крыму виноградники, пригласил лучших иностранных агрономов и специалистов по шелководству.
Крепостных в Таврическом краю не было, только государственные крестьяне. Поэтому на полуостров стали переезжать предприимчивые люди со всей России. За несколько лет Крым расцвел, отстроился и приобрел европейский лоск. Прекратились междоусобицы, разорявшие и мурз, и крестьян. А для России прошли времена набегов с Юга. Мир и процветание — вот результат событий 240-летней давности для Крыма и России.
Дипломатический триумф
В течение года вся Европа признала Крым российским. Даже османский султан был вынужден с этим смириться. Эта дипломатическая победа стала замечательным финальным аккордом присоединения новых южных территорий к «северной империи».
Потом России еще несколько раз пришлось вести войны на юге — против османов, французов, англичан... Но ни одного восстания в Крыму не было. Полуостров стал надежным форпостом нашей страны. Жители Крыма чувствовали себя подданными России и не искали другой доли. Древняя Таврида стала неотъемлемой частью большой страны. С тех пор там уживаются представители дюжины народов — русские, татары, украинцы, греки, евреи, армяне, итальянцы... И всех объединяет русский язык и общая древняя культура. А еще трудно не заметить, как дорожат современные жители Крыма историей своего края. И имена Екатерины Великой, Потемкина, Суворова, Клокачева в этом краю произносят с особенной любовью.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»
