Телеведущий Леонид Якубович: "Моя 11-летняя дочь не знает, кто такой Ленин. А Нонну Мордюкову знает"

Перед началом нового сезона Леонид Якубович - ведущий одной из самых "долгоиграющих" и рейтинговых программ на отечественном ТВ - побеседовал с обозревателем "Известий" об оптимизме, детском кино, героизме, авиации и, конечно, о "Поле чудес" и других своих проектах.

"Америка вышла из дикого кризиса, потому что в фильмах был узаконен хэппи-энд"

вопрос: Вы работаете в различных телевизионных форматах. Чтобы канал был популярным, каким должен быть баланс между развлекательными и серьезными программами?

ответ: Я не думаю, что следует так делить. Это как черное и белое. А существует еще масса оттенков. В любом случае телевидение, как и любое средство массовой информации, сегодня должно быть оптимистично. Когда-то Америка вышла из дикого кризиса, потому что в фильмах был узаконен хэппи-энд. Люди должны видеть свет в конце тоннеля. Желательно подавать информацию так, чтобы все негативное казалось случайным. Если народу все время говорить, что он глуп, пьян, слеп и неуч, он таким и будет. А если говорить, что он талантлив, то несмотря ни на что выкарабкается. И надо трепетнее относиться к тому, что является национальным достоянием. Мне не нравится, когда редактируют классические пьесы, перестраивают старинные замки или аранжируют на современный лад старые народные песни. Редактировать или перекрашивать произведение искусства, как, к примеру, "Семнадцать мгновений весны", может лишь тот, кто его создал. Или тот, кто в своей жизни создал что-либо подобное.

в: Как на телевидении отнеслись к этой истории с раскрашиванием?

о: У нас не принято широко критиковать членов клана. Но негласно поморщились почти все. Даже несколько снисходительно поморщились, что еще хуже.

в: А как быть с известным телевизионным постулатом, что самые рейтинговые новости - это плохие новости?

о: Рейтинг - штука материальная, к тому же приблизительная, а то, о чем мы говорим, - штука психологическая, нравственная. В угоду нравственности надо на какое-то время поступиться материальным.

в: В начале 2000-х о себе активно заявил канал СТС, затем - ТНТ. То есть появилось телевидение, которое сознательно изгоняет из программ новости, а следовательно, негатив. Такой путь вам кажется перспективным?

о: Я могу переключать кнопки, когда захочу. Никто меня не заставит, как раньше, по шести каналам смотреть балет или слушать трансляцию очередного партсъезда. Мы стремительно движемся к цифровому телевидению - а это право выбора. Тогда наличие информационных, развлекательных, познавательных и каких угодно других каналов оправданно. Другое дело - ответственность телевидения. Как мы сегодня разговариваем с телеэкрана, так завтра будет думать страна. Потому что телевидение смотрят те, кому нет 18 лет. Психика у этой аудитории неустойчивая, и манипулирование нравственными понятиями в угоду рейтингу, мягко говоря, неправомочно. Вот мы спрашиваем сейчас: "Как же так случилось, что взрослый, 30-летний дядя открыл стрельбу в супермаркете?!" А что он смотрел, когда ему было 10 лет, то есть в 1990 году? Романтика пальбы влезает в мозг с малолетства. Выросло целое поколение, которое телевидение учило так мыслить. Об этом надо задуматься так же, как о государственной безопасности. Я полагаю, что детский фильм - это государственная программа. При том, что его, как и кинокомедию, создавать невероятно трудно. Это не боевик - в одну камеру.

в: Вы были на кинофестивале в "Артеке". Что вас туда привело?

о: "Артек" был неосуществленной мечтой моего детства. Человек, который поехал в "Артек", вызывал у меня белую зависть. От этой поездки мне и радостно, и грустно. Грустно - потому что играть в политику в детском государстве, мягко выражаясь, неумно.

в: Вы имеете в виду украинский язык, на котором шли фильмы?

о: Конечно. Их не понимало даже жюри. Если бы вышел какой-нибудь дядя и сказал: "Ребята, мы сейчас находимся на Украине. У нас принят украинский язык. Вот вам наушники - там будет английский, китайский, русский - какой угодно перевод, но фильмы будут демонстрироваться на украинском". Но этого не было. А без этого еще не война, конечно, но уже близко к драке.

в: Вы изложили свои соображения руководству лагеря?

о: Руководство "Артека" - совершенно замечательные люди, они просто об стенку бьются. С этим ничтожным финансированием... Если бы не решение Тимошенко финансировать "Артек", его бы в этом году уже не было. Слишком лакомый кусок - огромная территория на берегу моря...

"Занявшись политикой, я немедленно со всеми передерусь и перессорюсь"

в: Поговорим о "Поле чудес". Ваша программа - абсолютный долгожитель.

о: 20 лет исполняется в следующем году. Интересно даже не то, почему программа так долго живет, а то, как люди на ней себя ведут. Они поют, легко входят в контакт, у них глаза другие. Причем надо иметь в виду, что запись идет три часа. У нас нет перерывов, "стопов". Я ограничен эфирным временем, поэтому иногда бывает жестковато.

в: А поподробнее?

о: От вопроса до ответа существует 15-20-минутный кусок, когда человека надо приучить к тому, что я свой. Однажды меня предупредили, что есть замечательный, талантливый мальчик - карапуз лет пяти. Включились камеры, а он вдруг замкнулся. Я сказал "стоп", взял мальчика за руку, и мы пошли в коридор. 20 минут гуляли, он мне пел, так и вошли в студию на его пении. Это, естественно, из монтажа выпадет.

в: С людьми, которые заполняют аудиторию, вы общаетесь?

о: Да. Перед началом говорю: "Люди, которые сюда войдут, перепуганы до смерти - свет, звук и так далее. И вы все пришли сюда болеть за них против меня одного!" Им страшно нравится, что я проигрываю, а кто-то выигрывает. После передачи все они собираются возле нашего барабана - съедают и выпивают всё, что принесли игроки. Большая радость царит в студии... Очень интересные возникают моменты в общении с людьми, которые с детства, как и я, кстати, привыкли, что телевидение - из другой галактики. И если человек на телевидении, то, наверное, у него такие связи! И вдруг они видят этого дядю из телевизора... Конечно, немеют. Но сами-то мы должны понимать, что люди телевидения - всего лишь эфирные функции. Это не популярность. Просто узнаваемость.

в: В чем различие?

о: В том, что здесь тебя просто узнают, а популярность - это уважение, замешенное на любви. Это Евстигнеев, Леонов, Санечка Абдулов, светлая им память. Это те, кого мы видели раньше, - Грибов, Яншин, Смоктуновский. А мы, повторюсь, функции. Приложение к программе передач. Ничего обидного здесь нет.

в: А вы потом в эфире программу смотрите?

о: Ни разу не смотрел за все годы.

в: Это ваша внутренняя установка?

о: Вы только не удивляйтесь тому, что я скажу. Я ведь не профессиональный актер. Но при этом довольно много лет имел отношение к эстраде. И это было замечательное время. А еще большее удовольствие я получал от игры в КВН. Поэтому у меня в голове до сих пор царит Его величество номер и, главное, Ее величество реприза. А проверенная реприза лучше четырех новых. Если в записи мне вдруг что-нибудь понравится, я невольно это повторю. А я не имею на это права, у нас же сплошная импровизация. Второе, и это еще хуже: если что-то не понравится - тогда я закомплексую. Поэтому для меня все заканчивается ровно в ту секунду, когда идет команда: "Стоп! Снято!".

в: На "Первом канале" вы делаете также документальное кино. Расскажите об этом проекте.

о: Идея родилась у нас с Алексеем Пимановым от осознания того, в какой ужасной обиженности уходят из жизни многие замечательные люди. Мы назвали программу "Последние 24 часа", имея в виду, что, быть может, именно в эти часы перед глазами человека прокручивается вся его жизнь. Очередной фильм о Нонне Мордюковой должен вскоре выйти на экраны. Моя дочь, ей одиннадцать, не знает, кто такой Ленин. А Мордюкову знает. На родине актрисы, в маленьком селе, люди собрали деньги и поставили памятник. А за то, как умирала эта великая артистка, стыдно. В том, как человек уходит, достоинство не только конкретного человека, но и государства, в котором он жил. Я много где бывал, но таких кладбищ, как у нас, нигде не видел. Замирает сердце от порушенных крестов, помятых надгробий, жухлых цветов... Во всем мире кладбища - это сады, парки, где гуляют люди. Это и есть память.

в: Кроме телевидения, у вас огромное количество других интересов.

о: Да, и я счастлив, что ряд моих рассказов и стихов неожиданно превратились в книжку. Рабочее название - "По чуть-чуть". Разные истории: как я летать учился, как однажды самолет украл, как в первый раз попал к пирамидам. У меня есть еще несколько рассказов о "горячих точках", и мне предложили сделать отдельную книгу про войну: я видел там такое количество настоящих людей, что просто обязан о них рассказать.

в: Вам часто приходилось бывать в "горячих точках"?

о: Да, но я не люблю об этом говорить. Мы там гости. Хотя я могу назвать артистов, которые проявляли и проявляют великое мужество. Вот, знает кто-нибудь, что у Кобзона есть орден Красной Звезды за Афган? Иосиф лазил в такие точки, куда никто из штатских в жизни не лазил. И бомбежка шла страшная, и арт-налеты - а он пел. И Володя Винокур там был, и Санечка Розенбаум, и Левушка Лещенко. Левушка слышит плохо на одно ухо, потому что пальнули рядом и повредили ему барабанную перепонку. Так случилось, что и я однажды туда попал. Потом еще раз. И это стало как наркотик. Оттуда я приезжал совершенно другим человеком. Другое отношение к людям, другой разговор, другое ощущение от всего того, что вокруг тебя творится...

в: А за штурвал вы часто садитесь?

о: Я летал на нескольких типах самолетов. Потом пересел на вертолет и влюбился в это дело совершенно. Счастлив тем, что отчасти благодаря этому своему увлечению познакомился с замечательными людьми. Идеи, на которых меня когда-то воспитывали, для них жизненные установки. Я знаком, например, с генерал-лейтенантом, Героем России, начальником управления авиации ФСБ России Николаем Гавриловым. Совершенно легендарная личность. Это вам любой военный летчик скажет. Он время от времени выдает такие сентенции, что я бы их в гарнизонах вывешивал как лозунги. Например: "Человек в погонах не имеет права торговать. Никогда!". Или: "Настоящий солдат воюет только на чужой территории". Воюет - не защищает. За последние два года его ведомство поставило восемь памятников погибшим летчикам-героям. Вы бы видели, какой открыт мемориал в Йошкар-Оле. 52 фамилии на мраморных надгробиях, Ми-24 на постаменте и колокол... Вот о ком нужно снимать фильмы, писать стихи и песни. Я абсолютно убежден, что у книги "Повесть о настоящем человеке" должно быть продолжение.

в: Есть ощущение, что круг вещей, которые вас волнуют, в рамки телеэкрана уже не вписывается. У вас нет желания заняться политикой?

о: Для этого надо иметь другой характер, потому что я немедленно со всеми передерусь и перессорюсь, и этим все кончится. Нет, политика - это профессия. Ей нужно учиться.