Боги, наверно, сошли с ума
Иногда новое — это порядком поднадоевшее старое, поданное в неожиданном ракурсе. Например, легенды и мифы Древней Греции, увиденные глазами современного британского насмешника. Литературный критик Константин Мильчин представляет книгу недели — специально для портала iz.ru.
Стивен Фрай
Миф. Греческие мифы в пересказе
М.: Фантом Пресс, 2018.
(Перевод с английского Шаши Мартыновой)
Отцеубийца Кронос как смесь Гамлета и Ганнибала Лектора; Аполлон — кровавый мясник, живьем срывающий кожу с неугодных; Зевс не полновластный владыка-громовержец, а что-то вроде премьер-министра в парламентской республике, который вынужден уважать права и традиции богов и людей. Это вроде бы очень знакомые мифы, но всё же не совсем те, что предстают в великой книге Николая Куна, которую, я надеюсь, читали все. И даже не те, что описаны у Гомера.
Статуя Аполлона Бельведерского, Музей Пия-Климента, Ватикан
Античная мифология — это, безусловно, фундамент западной цивилизации. Вы можете сколько угодно цепляться за национальные корни, интересоваться мифологией своего народа, но перед обаянием греческих мифов вы устоять не способны. Они проникли во всю мировую литературу и добрались даже до массовой культуры. Пересказ древнегреческих сюжетов занятие, с одной стороны, благодарное, с другой — очень неблагодарное. То есть, с одной стороны, автору легко бросить упрек: ну что, лень придумывать что-то свое, так взялся за паразитизм и каннибализм, за переписывание мифов. А главное — зачем? Эти сюжеты и так известны. Заново переосмыслить мифы? Ну так этим всё человечество занимается уже очень давно, начали трактовать и разбирать по полочкам греки в классическую эпоху, и так вплоть до наших дней. Можно найти трактовки марксистские, а можно фрейдистские, можно найти самые разные улучшенные версии мифов. В анамнезе мировой культуры есть множество примеров попыток вписать себя, свой народ в древнегреческую мифологию, самый известный из которых — римляне, объявившие себя потомками троянцев. Есть версии шизофренические, есть параноидальные, есть благородно безумные, как, например, у великого британского поэта и романиста Роберта Грейвса, который ни много ни мало объявил, что как минимум часть «Одиссеи» написана женщиной — скорее всего, Навсикаей.
Где же в этом ряду находится книга Стивена Фрая, актера, сценариста, комика, плодовитого писателя, телеведущего, общественного деятеля, в общем, человека со многими талантами? С одной стороны, это, конечно, пустяк и халтура. Ну да, взял всем известные истории и переписал их на новый лад, добавив современных словечек и легкого амикошонства по отношению к уважаемым богам и почтенным героям. Но при этом мифы тут пересказаны бережно и с большой любовью, Фрай понимает всю масштабность и значимость этих сюжетов.
«Юпитер и Юнона на горе Ида», Джеймс Барри
Конечно, кому еще пересказывать мифы, как не Стивену Фраю, который одной ногой стоит в английской классической традиции (все-таки он окончил Кембридж, хоть, по собственному утверждению, за все годы учебы был всего на нескольких лекциях), но при этом безусловный герой массовой культуры и живет в ней, он, собственно, и есть массовая культура. Что же он делает? Во-первых, он показывает, как по-другому читать мифы. Наше представление о любой вере испорчено доступной нам оптикой, в которой всё кажется подобным современным религиям. Вот и возникает искушение сравнить греческий политеизм с застывшей зафиксированной верой, базирующейся на священном тексте, в правильности которого сомневаться не следует, а речь идет лишь о его трактовках. Греческий миф был гораздо гибче, и потому там к богам относились по-другому. «Эволюция греческих мифов — от рассвета человечества до нашей борьбы за свободу от вмешательства богов в человеческую жизнь и цивилизацию, от их хулиганств, вторжений, самодурства. Греки перед своими богами не лебезили. Они знали о тщеславной потребности богов в преклонении и превозношении, но считали, что люди им ровня. Мифы древних греков содержат понимание: кто бы ни сотворил этот непостижимый мир со всеми его жестокостями, чудесами, капризами, красотами, безумием и несправедливостью, творцы эти сами наверняка жестоки, чудесны, капризны, прекрасны, безумны и несправедливы. Греки создали богов по образу и подобию своему: воинственными, но изобретательными, мудрыми, но свирепыми, любящими, но ревнивыми, нежными, но лютыми, сострадательными, но мстительными», — объясняет автор.
Фрай показывает тот момент, когда сюжет мифа, в котором, несмотря на чудеса и превращения, речь идет о понятных всем вещах (безумной страсти, смертельной обиде, черной зависти, всепожирающей ревности, ярости матери, которая потеряла сыновей), превращающихся из чувств в нечто вечное. Ведь как обычно мы воспринимаем античность? Были персонажи, любили и страдали, их то трагическая, то счастливая история наконец подошла к концу, и вдруг они становятся мраморными статуями из музея, которые нам показывает бездушный и уставший экскурсовод. Иное дело Фрай — он экскурсовод с волшебной палочкой, у него статуи заново становятся живыми. Одеревеневшие за тысячелетие бесконечных повторов сюжеты он делает более пронзительными, вернее, возвращает им ту первоначальную свежесть, которая была во времена, когда эти истории пересказывали слепые сказители.
