«Они на нашей земле, и тут наши правила»
В Курской области российская армия отразила три попытки ВСУ прорваться через границу в направлении населенных пунктов Новый Путь и Медвежье. В отличие от Донбасса здесь до сих пор идут маневренные бои — сплошной линии фронта нет и обе стороны периодически переходят в атаки. «Известия» узнали, как наши бойцы остановили украинские колонны бронетехники, каким оружием лучше всего бороться с дронами-камикадзе и почему врагу ничего не светит на нашей земле.
Дорога к приграничью
Выезжаем из Курска утром, к гостинице подъезжает «УАЗ Патриот». Сразу понимаешь, что это за тобой — на машине видны антенны РЭБ. В автомобиле ждут два бойца при полной экипировке — это Моряк и Татарин.
— Броню на заправке ближе к фронту наденем, — говорят они, и мы стартуем.
Наша цель — участок фронта на суджанском направлении, где держит оборону разведгруппа спецназа «Ахмат».
За окном — мирный воскресный город. Куряне никуда не спешат, на улицах многолюдно, на небольшом базарчике — столпотворение. Отъезжаешь несколько километров от города и видишь блокпосты, все они приспособлены для ведения оборонительных действий.
Еще через какое-то время останавливаемся, чтобы надеть бронежилеты.
— Здесь недалеко до точки назначения, — говорит Татарин.
Оставшуюся часть пути проходим на большой скорости, бойцы периодически косятся на детектор БПЛА, но он молчит.
Близость линии боевого соприкосновения уже ощущается. Слышна канонада, на обочинах стоят сгоревшие легковушки.
— Это ВСУ мирных жителей дронами при эвакуации атаковали, — объясняют бойцы.
Наконец машина въезжает в населенный пункт, делает пару поворотов и оказывается под навесом. Бойцы быстро ее маскируют. На дорогу ушло около полутора часов. Дальше перебежками добираемся до командного пункта, где-то в небе кружат вражеские БПЛА.
Командный пункт
КП находится в помещении, которое освещается несколькими лампочками. Слева — рации и большие мониторы, на которые выведена видеотрансляция с БПЛА. Сидя за столом, можно видеть поле боя и даже ближние тылы противника. Задача операторов БПЛА, которые работают ближе на линии фронта, — обеспечить картинку, чтобы командиры понимали обстановку. За экранами наблюдает боец с позывным Артист, в случае необходимости он зовет командира.
— Бои начинаются в четыре утра и заканчиваются в час ночи. И так без перерыва уже несколько недель. Вот и сейчас у нас работает артиллерия, перемалываем противника, — рассказывает командир разведгруппы спецназа «Ахмат» с позывным Аид.
На экране видно, как посреди одной из посадок начинают расти грибы взрывов — это наша артиллерия ровняет с землей позиции противника, говорит Артист.
— Крупнокалиберные орудия работают — 152 мм, — поясняет он.
Справа — большой стол. За ним проводятся совещания. На КП заходят командиры групп БПЛА, снайперов и других, получают задания, оговаривают взаимодействие и быстро уходят. Времени на разговоры нет.
Напряжение спадает к обеду — утренние попытки ВСУ активизироваться пресечены. На стол ставят чайник и всё необходимое к чаю: печенье, паштеты, шоколад. На походной газовой плитке разогревают блины с мясом.
«Техника, люди — и всё это перемешалось в одно целое»
Бойцы вспоминают бои последних дней. Все как один говорят, что было непросто, особенно в начале августа, когда они только прибыли в Курскую область и останавливали противника.
— Здесь гораздо сложнее, чем на любом участке линии соприкосновения, — говорит боец из группы Аида с позывным Директор. — Я на СВО почти с самого начала, видел все-таки многое. Заходили к противнику здесь по посадкам, так как была очень большая концентрация дронов. Но нормально добрались, без потерь, захватили позицию, закрепились.
Директор спокоен, почти без эмоций рассказывает о первом бое. Но у многих они еще остались.
Солдат ВСУ
— Это ощущалось, — говорит боец с позывным Моряк, разводя руками, как бы пытаясь показать масштаб произошедшего. — «Страйкеры», танки, пехота шла. Техника, люди — и всё это перемешалось в одно целое. Еще и сверху прилетают «птички»- камикадзе, минометом кроет. Стреляешь, перебегаешь. Где успел, упал. Они накатом, мы чуть-чуть отступили и дали им подойти. А потом их прижали, расстреляли, и всё опять забрали обратно.
Моряк — пехотинец, бой видел сквозь прицел «Калашникова», но по рации слышал, что происходит вокруг, — масштаб происходящего мог осознать.
Бойцы поддерживают товарища, говорят, что в первые двое-трое суток почти не спали — времени и замены не было. Были сутки, когда они сожгли 39 единиц бронетехники.
Бойцы ругают тактические дроны — их с той стороны было особенно много.
— Камикадзе у них один за другим шли, буквально перерыв пять минут, и опять начиналось, — вспоминают они. — Один взорвался, второй... как мухи в небе. Мы посадок держались. Благодаря деревьям, кустам успевали как-то от них уворачиваться. А так, если чуть-чуть профукать момент — всё, конец тебе.
От этих бойцов действительно многое зависело, и они выдержали.
— Всей кучей эти боевики одновременно хотели в Курск, но не получилось. Было, конечно, интересно, — улыбается Моряк. Он доволен тем, что свою работу выполнил хорошо.
«Лежать спокойно на койке не получится, хочется сюда»
Кто-то из бойцов замечает, что сейчас, если сравнивать с первыми днями, стало проще.
— Да, сейчас у них нет таких сил, чтобы вот так, как в первые дни, наступать и так биться. Мне кажется, они уже не смогут, потому что уже всё, — говорит один из бойцов.
— Они на нашей земле, и тут наши правила, — кивает в ответ Моряк.
В тех боях он был ранен — получил осколок в ногу. Мне это рассказали другие бойцы. Сам Моряк сначала даже не хотел об этом говорить — «совсем легкое ранение, не стоит упоминания», но потом все-таки рассказывает.
— Спалились, и они в нас за 30 минут восемь или девять «птичек» послали, буквально каждые пять минут по нам акцентированно работали, — говорит он. — За деревьями прятались, уворачивались. Ничего не получилось у врага.
Спрашиваю, как сейчас нога.
— Я просто перебинтовал, — говорит. — Потом поехал к медикам, всё вытащили, и я обратно вернулся. Там-то осколочек маленький.
— Зря! Я бы на твоем месте в госпитале ух как отдохнул! — мечтательно говорит кто-то из бойцов.
— Мы привыкли друг к другу. Лежать спокойно на койке не получится, хочется сюда, — отмахивается Моряк.
На новом месте
На суджанском направлении разведчики обжились — и дело тут даже не в обустроенном КП. Достаточно посмотреть на их перемещения — даже днем не видно. Группа отошла на 50 м в сторону и растворилась в «зеленке» — как ни вглядывайся, не увидишь. Просто так не заметишь и места проживания — всё тщательно замаскировано.
К ребятам, как это часто случается на прифронтовых территориях, прибились брошенные или потерянные животные — кошки и собаки. Есть даже хряк Борис. Они всех кормят и даже лечат. Животные платят им взаимностью, как могут служат.
— Борис стал ходить на фишку, то есть в караул с бойцами, — смеются солдаты. — При приближении неизвестного оповещает бойцов — хрюкает. Чует он человека издалека и не ошибается.
Пришедшие в гости ребята из соседнего подразделения между делом спросили у разведчиков, когда свинью резать будут. Они обиделись — Боря им теперь боевой товарищ.
На свиней здесь часто натыкаешься. Бойцы говорят, что недалеко ферму на 3 тыс. голов разбили, а животные разбежались.
В приграничье много начинающей уже дичать домашней птицы и живности — ее, покидая дома, куряне отпускали, чтобы не погибла в сарае или на привязи. Сейчас здесь в посадке можно без труда наткнуться на бесхозную козу, корову или даже лошадь.
Боец с позывным Пират частенько берет с собой охотничье ружье 16-го калибра, но не для охоты — он специалист по вражеским дронам. И охотничье оружие оказалось самым подходящим для борьбы с небольшими FPV-дронами.
— Дробь хорошо идет, кучно, так проще сбить, чем из «Калашникова», — говорит он. — Главное, БПЛА к себе не подпускать. Сейчас взрывчатка на них мощная устанавливается, в 30 м собьешь, а осколки достанут, и вплоть до летального.
На счету Пирата семь подтвержденных и четыре не подтвержденных сбитых «Бабы-Яги».
— За ними с пулеметом по ночам охочусь, — говорит Пират. — Днем эта нечисть не летает.
А вот по ночам достает — минирует дороги и сбрасывает мины на бойцов или машины, залетает глубоко в тыл.
— С дронами надо постоянно держать ухо востро — ошибки не простят, — предупреждают бойцы.
...На обратном пути детектор дронов начинает разрываться от писка, а красный индикатор зашкаливает — значит, где-то рядом как минимум одна «птичка». Татарин выжимает из «Патриота» 150 км/ч. Начинает идти змейкой — благо дорога пустая. Смотрим в окна по сторонам — дрона не видно, но он есть.
— Прорвемся, — говорит Татарин.
Начинают попадаться встречные армейские автомобили, им сейчас хуже — едут к линии боевого соприкосновения и назад повернуть не могут, приказ есть приказ.
Гонка продолжается где-то полчаса. Детектор неожиданно затихает, до Курска осталось не так уж далеко.
