Все в «Сад»: Европу накрыла вторая волна миграции
Европейское агентство по делам беженцев (EUAA) сообщает о возобновившемся росте числа беженцев в странах ЕС. По данным ведомства, количество заявлений стремительно приближается к уровню 2015–2016 годов, то есть максимальным значениям первой волны миграционного кризиса. О причинах и последствиях этого явления — в материале «Известий».
Снова здорово
Как сообщает EUAA, в марте этого года в странах ЕС+ (27 государств, входящих в Евросоюз, плюс Норвегия и Швейцария) было подано около 92 тыс. заявлений о предоставлении убежища. Это на 10% больше, чем за аналогичный период 2022-го. Всего же за минувший год EUAA насчитало 966 тыс. заявлений — в полтора раза больше, чем в 2021-м. В эти цифры, однако, не входят 4,4 млн украинцев, претендующих на временное убежище. Для сравнения: в пиковые годы миграционного кризиса 2015–2016 годов совокупное число прошений составило 2,4 млн.
Кроме того, никуда не делась проблема незаконной миграции, а ее масштабы также резко выросли. По данным европейской службы Frontex, в 2022 году нелегально пересечь границу ЕС попыталось более 330 тыс. человек, что на 64% больше, чем годом ранее. В 2023 году таких случаев ожидается кратно больше.
Одной из самых сложных проблем второй миграционной волны в Европу по-прежнему является ее неравномерность. Как и раньше, большая часть беженцев стремится в страны с лучшими социальными гарантиями. Причем речь идет не только о мерах государственной поддержки, но и о наличии устойчивой национальной диаспоры, которая могла бы оказать помощь в адаптации. Поэтому большинство беженцев из Афганистана (одна из самых многочисленных групп мигрантов), а именно 53%, устремляется в Германию, а использующие безвизовый режим с ЕС венесуэльцы и колумбийцы — в культурно близкую Испанию. Обращает на себя внимание и то, что, кроме политических причин, сегодня европейские эксперты указывают на страх перед угрозой голода в Африке и ряде стран Азии.
Еще более тревожная ситуация отмечается в Великобритании и Германии. The Economist пишет, что в прошлом году на острова перебрались 1,2 млн легальных беженцев, в ФРГ — 1,1 млн человек. Для обеих стран это рекордные показатели. К слову, по недавним данным Федерального статистического ведомства Германии, почти каждый четвертый гражданин страны (24,3%, или 20,22 млн человек) является или мигрантом, или потомком мигрантов в первом поколении.
Альтернативная солидарность
Руководство Евросоюза уже несколько лет пытается придумать рабочий формат всеевропейского соглашения, которое бы регулировало прием беженцев. Предыдущая попытка, система документов на базе так называемого Дублинского регламента, по-настоящему так и не заработала. Находящиеся на «переднем краю» средиземноморские государства — Италия, Испания, Мальта, Греция, а также страны Вишеградской четверки (Венгрия, Польша, Словакия и Чехия) — по-разному противодействовали этому проекту.
Новая миграционная инициатива ЕС выражает не столько стремление Брюсселя к компромиссу, сколько оказывает давление на восточноевропейских бунтовщиков. Если Дублинский регламент подразумевал обязательные квоты на прием беженцев, то новый проект предлагает вариант «альтернативной солидарности»: принимай или плати тем, кто готов принимать. Для получающих финансовую помощь ЕС Венгрии и особенно Польши этот вариант едва ли лучше предыдущего.
Плюсы и минусы
С точки зрения глобализированной Европы миграция не всегда является исключительно негативным явлением. Основным ее преимуществом считается частичная компенсация существующих демографических проблем, отмечает заведующая сектором международных валютно-финансовых отношений ИМЭМО РАН Елена Сидорова.
— Для ЕС характерны устойчиво низкие темпы прироста численности населения. Более того, иногда мы видим переход в отрицательные значения. Причем эта ситуация наблюдалась еще при пандемии, поэтому приток мигрантов способен в некоторой степени восполнить эти демографические сложности, — отметила она.
Еще одним положительным эффектом традиционно называют стабилизацию рынка труда. Действительно, статистика безработицы в ЕС показывает медленное снижение, а привлечение иммигрантов заполняет низкооплачиваемые вакансии. Впрочем, среди приехавших в ЕС украинцев высок процент людей с высшим образованием. Например, таким образом польскому правительству удалось решить застарелую проблему с нехваткой медицинского персонала: в 2022 году более 2 тыс. мигрантов смогли получить лицензию и устроиться по специальности в различных медучреждениях страны.
Однако у этой тенденции есть вполне конкретный срок годности, который сокращается по мере приезда новых беженцев. Поэтому миграционный шквал, обрушившийся на Европу, имеет целый ряд негативных экономических последствий. Во-первых, это постоянно растущие траты на содержание и адаптацию. В одном только случае с украинцами эта сумма варьируется от $400 млн до $13 млрд в год в зависимости от страны. Причем эти средства европейцы тратят сразу же, по факту регистрации мигранта, подчеркивает Елена Сидорова.
— ЕС и его страны вынуждены нести большие расходы по принципу «здесь и сейчас», а именно: предоставление жилища, обеспечение продовольствием и прочие неотложные нужды. Кроме того, обостряется необходимость формирования долгосрочных программ интеграции в общество и на рынок труда, — перечислила эксперт.
Разумеется, иммиграция естественным образом увеличивает спрос, что тянет за собой рост цен (например, на недвижимость и услуги) и оказывает влияние на рост инфляции.
Однако это еще не всё. В докладе Европейского центра передового опыта по противодействию гибридным угрозам (Hybrid CoE) впервые указывается на использование миграции в Европу третьими странами. И как решать эту проблему, в ЕС пока не понимают, отмечает Елена Сидорова.
— Это явление называют инструментализацией миграции. Речь идет, по сути, о превращении миграционных потоков в инструмент принуждения к желательным со стороны ЕС действиям для страны, управляющей этим процессом. Как это неоднократно ранее делала Турция. Данный аспект в наибольшей степени заботит ЕС, но ответа на него пока нет. Юридическая база еще находится в стадии разработки, — прокомментировала собеседница «Известий».
Атмосфера накаляется
Но едва ли не важнейшим последствием новой волны миграции является изменение общественного климата, а в условиях тормозящей экономики этот эффект умножается. Участившиеся высказывания европейских политиков об усталости граждан ЕС от украинского кризиса выражают не только экономическое измерение проблемы, но и медленно растущую социальную напряженность. В опубликованном отчете еврокомиссара по внутренним делам Илвы Йоханссон отмечается, что в отдельных странах Евросоюза наблюдается «усталость от солидарности». «Кризис стоимости жизни ударил по семьям с низким и средним доходом в принимающих обществах», — цитирует спецсоветника ЕС по Украине Лодевейка Ашера агентство Associated Press.
Пока, если не считать Польшу, где об этой проблеме уже говорят вслух, в остальной Европе тенденция не проявлена в полной мере. Однако в перспективе конкуренция местного населения — в том числе уже проживающих в странах ЕС диаспор с мигрантами — будет нарастать, считает научный сотрудник Института международных исследований МГИМО Артем Соколов.
По его словам, в последний год общественное мнение по поводу беженцев в целом стало в большей степени зависеть от экономики. В 2015–2016 годах помощь беженцам со стороны немецких граждан осуществлялась в совершенно других, более благоприятных условиях. Поскольку энергетическая политика Берлина оказала негативное влияние на уровень жизни населения, беженцев теперь воспринимают в таком контексте.
— С другой стороны, власть осознает, что демографические показатели не позволяют компенсировать нехватку рабочих рук, и мигранты являются решением этой задачи. В перспективе ухудшение экономической ситуации может привести к проблемам в восприятии мигрантов местным населением и существующими диаспорами, конкурирующими с ними за рабочие места, — заключил эксперт.
