«Видеодневники бойцов очень пригодились для наших фильмов»
Спецпроект РЕН ТВ «Украина: как свои стали чужими?», над которым трудилась съемочная группа режиссера-документалиста Юлии Акчуриной, представят на II Майском фестивале правильного кино 4 мая в кинотеатре «Поклонка» Музея Победы. Это история о чести, совести и самом сложном выборе. Накануне премьеры «Известия» поговорили с автором и расспросили ее об экстремальных съемках, о том, как военные стали операторами на передовой и кто станет героем следующей картины о Донбассе.
«Тот самый Андрей»
— Каким было ваше первое столкновение с суровой военной действительностью в Донбассе?
— В первый раз оказавшись вблизи ЛБС (линия боевого соприкосновения. — «Известия») под Угледаром, всё не могла поверить, что фронт, он вот, менее чем в 2 км. Хотя бабахает постоянно. А потом мы уехали оттуда. Спустя два дня мне пишет продюсер Рита: «В том поселке, где мы были, погиб офицер по имени Андрей. Вас же тоже Андрей туда вез? Не он?»
Кадр из фильма «Украина: как свои стали чужими?»
Чтобы уточнить, не он ли, пишу Коту. Это наш герой, который принимал пленных на «Азовстали» и встретил там своего одноклассника. Так он мне фото в ответ присылает. И оказывается, что это тот самый Андрей.
Я тогда поняла, что такое линия фронта, линия боевого соприкосновения. Прилететь может всегда и всюду. Никто ни от чего не застрахован.
— В вашем фильме брат против брата, одноклассники оказываются лютыми врагами. Вам сложно было найти героев, которые бы рассказали такие истории от первого лица?
— Такие истории не единичны, они очень распространены. Самые близкие — братья, сестры, родители — могут оказаться в разных окопах.
Что далеко ходить? Оператор, снимавший фильм, родом из Макеевки. Он с родителями одинаково мыслит, но уже много лет их не может обнять. Потому что те находятся на территории, подконтрольной ВСУ. А вот брат его уехал в Европу и оттуда сообщает, что не разделяет взглядов родных. Это трагедия, когда члены семьи не вместе. Да и в большой России есть такие же семьи.
— У вас есть экстремальные кадры в картине. На какое оборудование и как снимали их?
— Фильм снимали двумя фотокамерами. На «передок» мы тоже выезжали. Но нас не берут в зону стрелкового боя. Я всегда говорю, что не хочу оказаться обузой, тем более не хочу, чтобы кто-то пострадал, будучи вынужденным прикрывать меня. Поэтому то, что видно из окопа или из блиндажа, снимаем сами, а то, что происходит там, где мы будем только мешать, нам помогают увидеть ребята.
Боевые сцены снимались на камеры GoPro. Многие из солдат ведут свои Telegram-каналы. Парни молодые, продвинутые. Их видеодневники очень пригодились для наших фильмов. На съемках «Украина: как свои стали чужими?» нам материалом помогли наши герои, бойцы добровольческого батальона «Эспаньола». Сейчас он уже перерос в ЧВК.
Кадр из фильма «Украина: как свои стали чужими?»
Только сейчас они пришли к мысли, что надо все-таки фиксировать происходящее. Теперь вот жду от «вагнеров» видео для нашего следующего фильма.
— А сколько у вас фильмов про Донбасс?
— В производстве четвертый. Мы уже побывали на Херсонщине, в Запорожье, ЛДНР. А начали с проекта «Донбасс: возрождение». На подходе фильм о добровольцах.
«В Донецке все знают, откуда и что прилетает»
— В названии фильма вы поставили вопрос «Украина: как свои стали чужими?». Вы нашли ответ на него?
— Вопрос этот в чем-то философский. У нашего героя Сергея раскол с мамой произошел еще в 2015 году — после того как он в ополчение вступил. Мне кажется, близкие люди смотрели разный телевизор. И мама внимала украинской пропаганде. Из-за этого произошел разлад в семье.
А у другой семьи — с Западной Украины — ситуация иная. Мальчики смотрели один телевизор с отцом. Но русская бабушка рассказывала мальчишкам о другом. И они выросли патриотами России. В разных семьях по-разному. Начальника мариупольской полиции Михаила Москвина и его друга жизнь развела по разные стороны баррикад. И у Михаила Владимировича есть четкий ответ, почему он остался на этой стороне: отец его воевал в Великую Отечественную. А друга и остальных, кто остался там, с Украиной, тех, кто взял в руки оружие, он считает фашистами.
В Донецке все знают, откуда и что прилетает. Местные отлично осознают, что укронацисты обстреливают их город. И когда кто-то, уехав в Киев, пишет оттуда своим близким в Донецк, что это они сами себя обстреливают, воспринимается это как дикость. И такое происходит не в одной семье. Людям будто заменяют мозг. Не думаю, что так хорошо работает укропропаганда. Просто у людей срабатывает защитная реакция. «Мне надо сейчас поверить в это, и я буду сидеть спокойно в своей ракушке, меня никто не тронет».
Кадр из фильма «Украина: как свои стали чужими?»
— У вас получился жизнеутверждающий финал. Ваш герой Сергей Ломов в России находит отца, которого никогда не видел. Вы планировали такой поворот или судьба преподнесла и ему, и вам подарок?
— Жизнь всегда придумает круче любого сценариста. История Сергея не предполагала, что в фильме появится отец героя. Но так получилось, что именно в присутствии наших камер произошла встреча отца и сына, которые не виделись 30 лет. Сергей его не помнил, потому что мать увезла его в два года на Украину. Потом он узнал, что отец приезжал к ним несколько раз, но мать в какой-то момент прекратила всё общение. Она вышла замуж, родила еще одного сына. И уже повзрослев, братья оказались в соседних окопах. Младший брат — за ВСУ. Мы планировали в финале подвесить вопрос, произойдет ли встреча с братом на поле сражения. У нас завершался монтаж фильма, как позвонил Сергей.
— Рассказал, что вместо брата он нашел отца?
— На тот момент он пока его не нашел. Сергей сообщил, что его пригласили выступить в «Лужниках», где будет президент России. Как только он выступил в прямом эфире, ему позвонил отец. И он ему сообщил, что счастлив, что у него такой сын, а после его слов он собирается пойти записаться в добровольцы. Представляете!
— Вот это поворот!
— Идея найти отца у Сергея родилась, когда ему сделали очередную операцию. Лежа в госпитале, он начал искать близких в соцсетях. Сначала обнаружил сестру, потом дядю, через них нашелся и отец. Когда папа увидел сына по телевизору, тут же позвонил. И гордость за ребенка его подтолкнула к тому, чтобы пойти защищать Родину. Хотя отец уже не подпадал под призыв. Потом уже мы стали уговаривать их, чтобы они все-таки встретились очно, а мы сняли это историческое для них событие.
Сейчас Сергей восстанавливается после ранения. Он возит на фронт гуманитарку. А папа принимает участие в боевых действиях.
«Донбасс — это не девка-бесприданница. Придя в Россию, он не будет нахлебником»
— Кто будет героем новой картины?
— Для этого фильма мы снимали на запорожском направлении. И там мы познакомились с врачом-психиатром из Москвы, который оставил свою успешную работу в Первой градской больнице и пошел добровольцем. Хочет служить Родине. Пока он на фронте, его друзья здесь собрались и купили бронированную «Ниву», достают и переправляют медикаменты. Один человек своим примером может воодушевить на добрые дела сотни, а то и тысячи людей.
Мы встретили на фронте поэта Алексея Шорохова. Еще до того, как пойти добровольцем, он организовал акцию — «Буханка» для Донбасса». Это гуманитарный проект, осуществляемый писателями-патриотами в поддержку наших бойцов.
— Те, кто попал в Донбасс однажды, уже не могут остановиться, спешат вернуться. Вы тоже не можете без него?
— Да. Это затягивает. Мне кто-то сказал, что побывавших там держат острые ощущения. Но не сказала бы так о себе. Вернувшись в Москву из Донбасса, я поняла, что хочу продолжить общаться с этими людьми. А главное, мне хотелось увидеть всё собственными глазами. Ребята на фронте говорят, что тем, кто не верит, надо один раз съездить в Донбасс, чтобы поверить. Такая встряска благополучным людям просто необходима.
Кадр из фильма «Украина: как свои стали чужими?»
Вы знаете, импульсом поехать в Донбасс может быть самое неожиданное событие. Например, моя очередная командировка состоялась благодаря фильму «Нюрнберг». Выходя после сеанса из кинозала, я поняла, что пора возвращаться в Донбасс. Связалась с продюсером и сказала: «Надо ехать, чтобы после доказательно выступать на процессе, аналогичном нюрнбергскому».
— Вы реально думаете, что такой процесс возможен? Ведь Запад закрывает глаза на происходящее, а факты интерпретируются так, как выгодно зарубежным политикам.
— Верю, что второй Нюрнберг будет. Рано или поздно он состоится. Но сейчас мне хочется, чтобы скорее наступил мир. А виновные должны понести наказание.
Понимаете, многие даже не догадываются, что в Донецке второй год нет воды. Ее включают на пару часов в 15:00 или в 19:00. И напор не очень сильный, горячая вода из крана практически не идет. И при этом я так и не увидела ни одного неопрятно одетого человека. Там много девушек с длинными волосами, и они чистые, блестящие.
Меня еще поразил такой факт. Когда ты приходишь к кому-то домой, у всех полный порядок. И сам по себе Донецк — чистый город. Впервые попав туда, я изумлялась, как такое возможно. Если бы не разрушенные после прилетов здания, которые невозможно замаскировать, то и не скажешь, что город на военном положении. И такая же ситуация в Макеевке.
Я разговорилась с местным жителем, и он сказал: «Московские журналисты не любят наших коммунальщиков. Потому что если после прилета сразу не снять разрушения, то через час их уже не видно». У Донецка есть хозяева, и они трудолюбивые, чистоплотные люди, которые любят свой город.
— Почему, на ваш взгляд, для них важно жить в порядке, несмотря ни на что?
— Ключевое слово — жить. Командиры поделились со мной таким наблюдением: если боец перестает о себе заботиться, забил на чистоту, а значит, и на себя, долго он не протянет.
— Документальный спецпроект «Донбасс: возрождение» признан лучшим просветительским фильмом по версии премии «Знание-2022». Награждение победителей проходило в Кремлевском дворце. Вы думали, что вас отметят такой престижной наградой?
Кадр из фильма «Украина: как свои стали чужими?»
— Нет. Нашей целью было, чтобы кино посмотрело как можно больше людей. Чтобы их зацепило. То, что мы делаем, — это неформат для телевидения. Но его смотрели. Цифры были хорошие.
Донбасс — это не девка-бесприданница. Придя в Россию, он не будет нахлебником. И мы рады, что это считывается.
Мы недавно были в Донецке. Там установлены щиты с надписью: «Одесса, жди!» Люди говорят, что все исконно русские земли должны вернуться домой. В конечном итоге мы всё равно победим. Когда там так говорят, никаких сомнений это ни у кого не вызывает.
