«Снаружи рвалось тяжело, безостановочно и близко»
Донецк 13 июня подвергся самому жестокому обстрелу за все восемь лет боевого противостояния. В этот день украинские каратели выпустили по городу 300 снарядов и ракет из ствольной 152-мм артиллерии, систем «Ураган» и «Град», а также из 155-мм гаубичных орудий, поставленных НАТО. Под огнем оказались три центральных района столицы ДНР, разрывы продолжались более двух часов без перерыва. Такого беспрецедентного по мощности, плотности и продолжительности налета не было зафиксировано прежде ни разу, заявили в Совместном центре контроля и координации (СЦКК) ДНР. Обстрелы продолжились и 14 июня. В руководстве республики объявили, что группировка вооруженных сил России и Донбасса на донецком направлении будет усилена. Как Донецк пережил этот день и каковы последствия бесчеловечной атаки — в репортаже специального корреспондента «Известий».
С товарищами по несчастью
В этот день я возвращался в Донецк из Ростова. Мирная жизнь соседнего региона за пять дней пребывания в нем удивительным образом перестроила психику на другой лад, заставив напрочь позабыть о любых опасностях — о них просто не хотелось вспоминать.
Первое, что я услышал, выгрузившись около 19:00 из автобуса на остановке «Золотое кольцо» в центре республиканской столицы, — близкие тяжелые разрывы, от которых ходила ходуном земля. Естественный порыв — рвануть в подземный переход рядом, но соседи-пассажиры побежали к маршрутке на остановке, и я поспешил за ними. Следующие 15 минут дороги мы приседали в салоне и втягивали головы в плечи: снаряды рвались где-то рядом, но водитель катил вперед, даже останавливаясь на светофорах.
На проспекте Мира, после очередного прилета, он все-таки закричал: «Дальше нельзя, смотрите, там впереди рвется!» — и мы побежали наружу. Тыкались в закрытые двери аптек и учреждений, пока кто-то чудом не нашел работающий магазин и не позвал: «Сюда, быстрее!»
Внутри уже прятались люди, кто-то звонил близким: «Что-то известно, куда падает?» Кто-то всхлипывал. В коридорчике магазина теснились гражданские, военные, женщины, подростки. Резкий контраст после России. Самое печальное, что деться было некуда: снаружи рвалось тяжело, безостановочно и близко, в небе со свистом проносились снаряды. В воздухе стоял запах гари.
В роддоме выбило 100 окон и разбило крышу
Дедушка с пустыми пятилитровыми бутылками всё время повторял: «Сходил, называется, за водой. Как домой? Мне ведь еще пять остановок. А тут шагу ступить нельзя». Автобусы больше не ходили. Где-то выли сирены «скорых» или пожарных. Провести в стенах магазина нам пришлось около часа.
Спас меня и многих неожиданно появившийся троллейбус, который подхватил нас и на бешеной скорости провез по пустынной улице. Весь путь мы просидели на полу, периодически падая вниз: близкие разрывы не прекращались.
— Как под расстрелом находишься, если по улице идешь, — рассказала мне этим же вечером близкая знакомая, которая также два часа провела в убежище — в подземном переходе в районе площади Ленина. — Нас там много пряталось, в основном женщины. Я уже подумывала — придется, наверное, здесь на ступеньках ночевать. А что делать? Но потом затихло. И до дома, в район ж/д вокзала, мы с подругами по несчастью добирались на попутках, по шесть-семь человек набивались в машину, на колени друг к другу. Неравнодушные люди — тоже в основном женщины — останавливались и везли нас. И денег не брали.
В два этапа
Обстрел в этот день силы ВФУ организовали в два этапа. Первый — после 11 утра. Второй — самый разрушительный — вечером. Как рассказал «Известиям» представитель СЦКК ДНР генерал Руслан Якубов, 13 июня в результате украинской атаки в Донецке погибли пять человек, включая маленького мальчика. 33 мирных жителя получили ранения. На улице Зуевская выгорело пять этажей дома: разорвалась газовая труба, люди выпрыгивали из окон, ломая ноги. На улице Артема после прямого попадания обрушилась многотонная декоративная плита фасада дома с шестого по девятый этажи — людей не убило только чудом. В трех районах оказались повреждены семь школ и шесть медучреждений.
Одно из них — Донецкий центр охраны материнства и детства. В его стенах принимают сложные роды и помогают выходить малышей, что родились раньше срока, здесь лежат беременные на сохранении, а при больнице работает научная кафедра.
Роддом после обстрела, Донецк
Как рассказала «Известиям» заведующая родовым отделением центра Татьяна Холодняк, до 2014 года учреждение считалось одним из лучших на Украине, здесь первыми начали проводить партнерские роды, роды в воде и т.д. До 13 июня центр принимал пять-шесть родов в сутки, а до февраля — 15–18.
В понедельник во время обстрела и прямого попадания — в роддоме пробило крышу, повредило две плиты и выбило около 100 окон.
Рождение под огнем
Роддом со всех сторон засыпан стеклами и вылетевшими рамами. На клумбах вперемешку с поникшими розами — куски металла, под ногами на дорожках среди фонтанов хрустят камни, кирпичи и куски кровли, всё те же осколки. Сотрудницы — от врачей до медсестер и нянечек — очищают от стекол оконные проемы.
Учреждение после произошедшего не готово принимать рожениц и больных и с завтрашнего дня закрывается, объяснили мне врачи. Всех пациенток — а это несколько сот женщин — вынужденно выписывают или просят перевестись в другие больницы города.
На выходе я встречаю беременную пациентку с мужем — Юля и Паша. Ждут первенца, седьмой месяц. Юля лежала на сохранении, теперь приходится возвращаться домой.
В фойе Донецкого роддома
— Во время вчерашнего обстрела я была в больнице. Сначала загрохотало утром, мы прятались в коридоре, — рассказала Юлия. — А вечером, когда совсем страшно стало, нас повели в подвал. Там спряталось несколько сотен человек, кто-то плакал, кто-то держался, крепился. Момент прилета в больницу мы почувствовали все — подвал тряхануло…
По словам Татьяны Холодняк, в этот самый день одна из женщин начала рожать. Во время обстрела ее также спустили в подвал и продолжили принимать роды там (в убежище на случай ЧП еще с 2014-го есть всё необходимое медицинское оборудование). И всё прошло благополучно. Родилась девочка. Здоровая!
Плен и обстрелы
Среди десятков поврежденных домов и зданий — мебельный магазин на пощади Шахтеров. Метрах в 15 от него зияет в асфальте воронка, вокруг нее уродливо топорщатся куски разорванной металлической оградки.
Рядом женщина и парень пытаются катить контейнер на колесиках, набитый стеклом от выбитых витрин.
Знакомлюсь. Женщину зовут Лариса Гурина, она — хозяйка магазина. Говорит она чуть заикаясь, голову потряхивает от тика.
— Это после вчерашнего? — не могу не спросить, имея в виду тик.
— Это после украинского плена!
Лариса родом из Харькова. В 2014-м не приняла госпереворот, вступила в движение сопротивления, которое, по ее словам, было очень массовым. В 2015-м ее как активистку арестовали и отправили в заключение, где она провела год.
— Оттуда и тик, — объясняет женщина. — Потому что были постоянные допросы. Иногда — с пристрастием. Самый первый допрос продолжался 37 часов, а под конец ко мне приволокли моего сына, без сознания, черного от побоев…
С 2016-го Лариса живет в ДНР. Воспитывает внучку. Открыла свой магазинчик. За последние три месяца он дважды попадал под обстрел. В первый раз пришлось поменять стекла. Сейчас, наверное, просто забьет окна досками.
Лариса Гурина у стен своего магазина, в очередной раз пострадавшего от обстрела
— Закрылись мы в понедельник рано, — рассказывает она. — Я пришла домой, и к вечеру начался массированный обстрел. Мы с дедушкой-соседом спрятались у соседки-старушки в тамбуре на седьмом этаже и там переждали. Дом сотрясался, во двор упали снаряды, окна на первых четырех этажах выбило, но до нас не достало…
Потом Ларисе позвонили и сказали, что магазин пострадал. Когда стало тише — пришла и принялась уже в темноте собирать стекла и мусор. Вдруг подъехали военные — молодые ребята в касках и бронежилетах, — которые сказали: «Ездим по наиболее опасным точкам города. Чем помочь?» И часа полтора помогали женщине наводить порядок.
Ночевала Лариса на диване в своем магазинчике. А с раннего утра снова взялась за уборку.
Во время нашей беседы время от времени снова раздаются разрывы — опять тяжелые и близкие.
— Давайте уйдем подальше от проемов, — говорит она, не выдержав. – Очень опасно…
Сергей Прудников, Донецк
