Смертная казнь для террористов ничего не изменит
Трагедия в Санкт-Петербурге показала, что террористам не удалось достичь желаемой цели, так как цель любого теракта — это посеять страх, вызвать сомнения в способности властей установить порядок. Реакция оперативных служб и обычных граждан свидетельствует о том, что люди не поддались панике и старались помочь пострадавшим, помочь в ликвидации последствий. Это очень важно.
Полностью исключить возможность терактов мы, к сожалению, вряд ли сможем, но должны свести ее к минимуму. Наше законодательство предусматривает целый комплекс антитеррористических мер. В 2014–2016 годах мы приняли ряд законодательных изменений в части противодействия терроризму. Внесли ряд поправок в миграционное законодательство, которыми усилили контроль на границе и установили патентный порядок для мигрантов. Также мы ввели уголовную ответственность за участие в незаконных вооруженных формированиях, в том числе за рубежом, за наемничество.
Кроме того, мы дважды ужесточали меры наказания по всем преступлениям террористического характера — по ряду случаев предусмотрено пожизненное лишение свободы. Это касается прежде всего террористических актов, повлекших гибель людей. И сейчас мы видим, что закон работает: более тысячи уголовных дел возбуждено, расследование ведется в отношении более чем тысячи человек. В том числе тех, кто участвовал в деятельности незаконных вооруженных формирований за рубежом — в частности, в Сирии.
Сейчас прорабатывается вопрос об ужесточении ответственности за вербовку террористов. Действующее законодательство устанавливает ответственность за склонение к совершению теракта, вовлечение в террористическую деятельность и вербовку. Но сегодня появились агитаторы, которые вербуют людей в ИГ (организация запрещена в России) на системной основе, оказывают содействие в переезде. Мы считаем, что это более тяжкая форма вовлечения в преступную деятельность, и хотим выделить ее в отдельную статью, установить более строгую ответственность. Этот проект сейчас направлен для получения отзыва в правительство и в Верховный суд.
Произошедшая трагедия снова возродила дискуссию о необходимости возвращения смертной казни для террористов. Но я бы не стал преувеличивать значение этой меры наказания. Сегодня группировки, которые маскируются под ислам, наиболее часто используют именно суицидальный терроризм, то есть смертников. Введение смертной казни вряд ли остановит их или будет оказывать какое-то профилактическое воздействие. Мы заменили пожизненным лишением свободы смертную казнь совсем не зря. По роду своей службы я неоднократно посещал исправительные учреждения, где содержатся заключенные, приговоренные к пожизненному сроку, общался со многими из них. Могу сказать, что для них это гораздо страшнее, чем смертная казнь: остаток жизни они проводят в очень суровых условиях. Я считаю, что пожизненное заключение — адекватное и достаточное наказание как для исполнителей, так и для организаторов терактов. Но гораздо эффективнее, безусловно, борьба с идеологическими основами терроризма.
Терроризм сегодня угрожает не только безопасности населения и существованию отдельных государств. Он представляет собой мировую угрозу. И победить терроризм можно только усилиями всего мирового сообщества, при взаимодействии всех государств. Это понимают во всем мире, это обсуждалось и на прошедшей на днях Межпарламентской ассамблее Средиземноморья. Однако нормальное взаимодействие государств возможно только в тех случаях, когда те или иные деяния признаны преступлением в национальном законодательстве этих стран. А здесь есть серьезные проблемы. Так, мы признали преступлением не только совершение теракта, но и содействие террористической деятельности в самых различных формах. В том числе — пропаганду и оправдание терроризма, пособничество в деятельности террористов. Преступлением признаны подготовка, проведение и участие в обучении, а также участие в деятельности террористической организации. Между тем многие страны не считают преступлением пропаганду и оправдание терроризма, ссылаясь на свободу слова, свободу выражать свое мнение, — преступлением это становится только тогда, когда в результате был совершен теракт.
Например, ИГ сегодня не признано террористической организацией в Азербайджане. А в Египте признали террористической группировку «Братья-мусульмане», получив резкое непонимание со стороны ряда соседей, в частности Иордании, — они воспринимают такие шаги как преследование людей за веру. Всё это, безусловно, мешает нормальному взаимодействию.
Со своей стороны Россия предлагает конкретные меры — создание единой базы данных, возможность для правоохранительных служб различных стран свободно обмениваться этой информацией, упрощение процедуры передачи лиц и передачи данных. Но пока наши предложения воспринимаются не всеми странами — членами ООН. Хотя все они на словах призывают к взаимодействию и ратуют за единство подходов, на практике взаимопонимания удается достичь не всегда. Надеюсь, в ближайшее время нам удастся это преодолеть.
Автор — первый заместитель председателя комитета Государственной думы по безопасности и противодействию коррупции, бывший заместитель генерального прокурора РФ
