Федор Бондарчук отстоял свой «Сталинград»
10 октября в широкий прокат выходит «Сталинград»: плод любви и высоких технологий, фильм, рожденный из сплава двух вещей, которые, пожалуй, более всего характеризуют Федора Бондарчука как режиссера и человека.
От режиссерской составляющей здесь страсть к масштабу и умение с этим масштабом работать. От человеческой — ощущение дома как самого главного средоточия не только частной жизни — одного из самых раритетных понятий сегодняшнего дня, но и любви и нежности.
История этой картины началась несколько лет назад, пережила крутые «смены курса», прежде чем выйти на смыслы, которые, возможно, режиссер и не закладывал изначально, но которые делают «Сталинград» действительно актуальным событием.
От идеи экранизировать военные главы романа Гроссмана «Жизнь и судьба» до самостоятельной истории, написанной драматургом Ильей Тилькиным, дистанция, пожалуй, даже меньше, чем от замысла снять фильм по сценарию Тилькина до идеи сделать его в 3D.
Тилькин действительно написал блестящий сценарий — с массой подробностей о войне, «насаженных» на главный образ. Это дом — личное, с собственной памятью связанное пространство, — который человек защищает до последнего.
Группа разведчиков под командованием капитана Громова занимает здание, по своему стратегическому положению охраняющее «ворота» к Волге, а потому то и дело переходящее от немцев к русским и наоборот.
Неожиданно для бойцов дом оказывается населен: здесь, в своей детской комнате проживает 19-летняя Катя (Мария Смольникова), похоронившая родных и соседей, но вопреки всему не желающая покинуть эти полуразрушенные стены. И постепенно для бойцов Катя становится не символом даже, а просто реальным воплощением того, что им необходимо защитить.
А буквально через стену, на расстоянии вытянутой руки, разворачивается другая драма: немецкого капитана Питера Кана (Томас Кречман) потомка знатного прусского рода, которого забросили в «варварскую» страну и заставляют самого превратиться в варвара. И история его любви к местной, ни слова не понимающей по-немецки девушке Маше (Яна Студилина), столь похожей на его покойную жену.
Из истории, написанной Тилькиным, можно было бы сделать несколько разных фильмов. И камерный — замкнутый в нескольких стенах дома, заменившего собой Вселенную. И масштабный — с попыткой не только интеллектуально, но и художественно осмыслить гигантскую, повернувшую ход истории битву. Бондарчук, естественно, выбирает второй путь.
Когда выйдя с «Аватара», он заявил, что хочет снимать «Сталинград» в 3D, не было, кажется, человека — в том числе и среди ближайших соратников — кого эта идея не привела бы в ужас. Ждали, что все как-то само собой рассосется. Что Бондарчук либо перегорит идеей трехмерности, либо ему надоест стоять в очереди за камерами (а очередь эта, включавшая кинематографистов со всего мира, в основном из Голливуда, выстроилась тогда предлинная).
Но он не перегорел и начал осваивать американскую технику вместе с оператором Максимом Осадчим и американскими специалистами, которых постепенно на площадке заменили российские.
Бондарчук говорил, что 3D ему необходимо для создания погруженности зрителя в происходящее. На мой взгляд, формат сыграл совершенно другую, во многом противоположную роль, но именно это открыло в фильме самые важные смыслы.
Трехмерное изображение, в современном кино чаще всего выступающее в качестве аттракциона, к которому зритель привык и уже его требует (хотя появились и первые свидетельства того, что аттракцион этот стал приедаться), в «Сталинграде» не приближает зрителя к происходящему, а напротив — отдаляет, возводя невидимую прозрачную стену между сегодняшним днем и пространством мифа.
«Сталинград» Бондарчука при всей его насыщенности бытовыми, накопленными пытливым драматургом деталями войны похож на фильм-оперу, на произведение, повествующее о событиях, которые уже не могут восприниматься на реалистическом уровне.
Трехмерные руины города (притом что художники под руководством Сергея Иванова были предельно точны — вплоть до того, что обклеивали стены дома газетами того времени) похожи на величественную декорацию, в которой действуют люди, историческими обстоятельствами все до единого превращенные в героев, — сродни тем, кто осаждал и защищал древнюю Трою.
За спиной их не Гитлер и Сталин, то есть вожди, чей злой гений заставил миллионы перемалываться в мясорубке войны. За спиной — мифические силы, рок, природу которого люди пытаются постигнуть тысячелетиями.
«Дом Громова» с его барельефами на фасаде и витыми лестницами внутри похож на осколок старого мира, той уютной европейской цивилизации, по которой шарахнула Первая мировая война, а Вторая нанесла последний смертельный удар.
Старого мира, того, за который держалась девушка Катя из интеллигентной русской семьи, и за который, как ему казалось, сражался капитан Кан из знатного прусского рода, уже не существует. На месте его — некое глобальное пространство, где национальная принадлежность перестает быть фактором первостепенной важности.
В сценарии Тилькина действие начиналось и заканчивалось в наши дни, во время природного катаклизма где-то в Юго-Восточной Азии. Во время подготовки к съемкам фильма случилась «Фукусима», и место действия пролога и эпилога, естественно, конкретизировалось.
Центральным действующим лицом этих эпизодов становится пожилой уже человек, врач, про которого мы по ходу действия узнаем, что он родился у той самой девушки Кати и, как говорит он сам, у пяти отцов — по числу разведчиков, защищавших дом. Этот человек спасает из-под обвалов группу немцев — возможно, внуков тех, с кем сражались в рукопашной его «отцы».
Мир един и может выжить только в единении — эта простая гуманистическая идея редко транслируется военным кино, но в фильме Бондарчука становится одной из важнейших.
Как и в «9 роте», за каждым из персонажей здесь своя история (которую рассказывает закадровый голос). И, как в режиссерском дебюте Бондарчука, самым важным становятся все-таки не индивидуальные судьбы, а некий общий портрет героев. В многонаселенном «Сталинграде» всего три широко известных актера: Томас Кречман (капитан Кан), Петр Федоров (капитан Громов) и Андрей Смоляков (Полков).
Есть дебютанты: Сергей Бондарчук-младший (Астахов) и Яна Студилина (Маша, возлюбленная капитана Кана). За спиной исполнительницы главной женской роли Марии Смольниковой всего одна крупная роль, в «фестивальной» картине «Дочь».
Но мысль о том, кто здесь звезда, а кто — нет, вряд ли приходит зрителям в голову. «Сталинград» существует как ансамблевый фильм, где ни для кого не прописана главная партия, но убери хоть одного персонажа, и все развалится.
Отдельный важнейший герой фильма — музыка. Композитор Анджело Бадаламенти рассказывает, что, когда в феврале 2010-го ему позвонил Бондарчук и попросил написать партитуру к «Сталинграду», он задал ему только один вопрос: а чем ваше кино будет отличаться от десятков других фильмов о войне?
— Пересечений, конечно, будет очень много, — ответил тогда режиссер, — но главными в картине должны стать доброта и нежность.
Понятно, что «Сталинград» будет вызывать (и уже вызывает) ожесточенные споры. Понятно, что увидеть войну, еще сохранившуюся в генетической памяти живущих ныне поколений как часть Большой Истории, великих мировых катаклизмов, будут готовы не все.
Но если режиссер и его российские продюсеры — Александр Роднянский, Дмитрий Рудовсий, Сергей Мелькумов — еще явно находятся в «подвешенном» состоянии в ожидании результатов первых дней проката, то президент вложившейся в производство «Сталинграда» компании IMAX Грег Фостер уверенно предрекает фильму счастливую судьбу — причем по всему миру.
— Узнав, что Россия выдвинула «Сталинград» на «Оскар», мои друзья из Американской киноакадемии заявили, что обязательно пойдут смотреть фильм в зал IMAX в Санта-Монике, — говорит он.
Кстати, по словам Александра Роднянского, в ограниченном прокате (два экрана в Петербурге) фильм находится уже с 21 сентября. Так что все требования регламента по выдвижению на «Оскар» соблюдены.
