Виктор Пикайзен: «Сейчас переходный период, такова история»
Народному артисту РСФСР Виктору Пикайзену исполняется 80 лет. В честь профессора в Московской консерватории стартует цикл юбилейных концертов. Накануне с юбиляром встретилась корреспондент «Известий».
— В этом году также исполняется 71 год вашей творческой деятельности. Как так получилось?
— Мое первое выступление с оркестром было в 9 лет, с ГАСО, им тогда руководил Натан Григорьевич Рахлин. У меня были трудными только первые шаги, а потом всё пошло очень быстро. Видимо, склонность к скрипке сыграла свое. Мой отец был очень хорошим скрипачом, я у него учился. Мама — пианистка, она работала в балете и знала наизусть 22 спектакля.
— Насчет скрипки никогда не сомневались?
— Нет. Когда отец впервые принес мне в общем-то игрушечную скрипочку, в 4 года, я не выпускал ее из рук. Даже под подушку ее клал.
— А как получилось, что вы стали единственным учеником Ойстраха, под его руководством прошедшим путь от школы до аспирантуры?
— Впервые Ойстраха я услышал перед войной, в Киеве, это был апрель 1941 года, он играл только что написанный концерт Хачатуряна. Тогда на меня это произвело неизгладимое впечатление. Я не мог представить, что на скрипке, из-за которой я так мучаюсь, можно так играть. Проучился возле него практически всю жизнь, и мое восхищение так и не ушло. И я тогда решил, что буду учиться только у Ойстраха. Сбылось. Меня он услышал в 1944-м, когда мы ехали из Алма-Аты в Киев через Москву. Мой отец хорошо знал Давида Федоровича, они играли в шахматы вместе. Он ему позвонил, и тот согласился меня прослушать. А я в это время уже играл «Фауста» Венявского и концерт Чайковского. При встрече меня спросили, что я играю. Я ответил. И тогда он сказал: «А что же ты будешь играть, когда вырастешь?».
В том же году я много гастролировал, одно из самых сильных впечатлений — концерты по госпиталям. В 11 лет я в Киеве сыграл концерт Чайковского целиком, финал выучил, пока отец ушел на спектакль. А потом помог случай. Дирижер Константин Симеонов разыскивал солиста на концерт 1 декабря 1946 года. Ему рассказали про меня. Но когда надо было согласовывать с филармонией, туда послали телеграмму: солисты либо Ойстрах, либо Витя Пикайзен. В филармонии удивились, позвонили Ойстраху, а он сказал: «Хороший мальчик, я его знаю» и за меня поручился. И согласился взять меня одного в школу имени Гнесиных. Фактически он занимался со мной бесплатно всю жизнь. Те 87 рублей, которые ему в школе выписывали, он жертвовал. Неудобно говорить, что у нас была дружба, но теплота была. И то, что у меня сейчас большой репертуар, — тоже его заслуга.
— Своим ученикам вы несете его заветы?
— Главное, чему он учил, — быть музыкантом. Фальшь, ложный пафос — всё отметалось с порога. Была важна именно правда в искусстве, хороший вкус. Я помню всё, что он мне говорил. С 1966 года по 1974 я преподавал на его кафедре в консерватории, это была еще одна учеба. Самое главное — сделать учеников культурными музыкантами. Чтобы они знали, что для Моцарта хорошо одно, для Баха — другое. Еще, конечно, важна любовь к музыке, труду. И обязательно нужно воспитывать вкус, делать музыкантов-художников.
— Правда, что некоторое время вы преподавали в Турции?
— Я был профессором в Анкарской консерватории, и о Турции у меня самые лучшие воспоминания. В Турции вежливые люди, прекрасно относятся к старикам. Удивительно честные. Однажды кто-то забыл кольцо с бриллиантом, так оно у меня месяц лежало на рояле. К тому же там преподает одна из лучших учениц Ойстраха Айла Эрдуран, талантливейшая скрипачка.
— У вас когда-нибудь возникали мысли эмигрировать из России?
— Нет. У меня дочка и внук в Америке, мы ездим к ним. Но совсем уехать — нет. Как сказал Дантон, разве можно унести родину на подошвах башмаков? Предложения были, но какой смысл.
— Многие сейчас ругают Россию, но восхваляют СССР.
— Неверно все мазать только черной краской. Что-то было хорошо, что-то плохо, но ведь люди всегда жили, сочиняли музыку, снимали кинофильмы. Сейчас переходный период, такова история. Немножко сместились акценты, изменились ориентиры. Развилась попса. С настоящим искусством это мало что общего имеет.
— Музыкальные конкурсы по-прежнему оправданны?
— Сейчас они носят однобокий характер. В юности были специальные отборы, которые проходили сильнейшие. Теперь же любой может купить билет и поехать. С одной стороны, это хорошо. Но зачастую ездят люди низкого уровня. Всё можно довести до абсурда. Например, однажды был конкурс, в котором участвовали Бах, Телеман и другие. Первую премию получил Телеман. Вторую — человек, который внес в церковную кассу огромную сумму. А Бах был третьим. Так тоже бывает.
— Что бы вы хотели себе пожелать на юбилей?
— Чтобы семья была здорова. Себе — возможность играть. Особых задач уже не стоит, репутация есть, репертуар пройден. Хорошо, чтобы были толковые ученики. А главное — чтобы все было хорошо дома.
