Истина навынос
Похоже, что именно он понял главную тайну нашей истории: "Годить надо!" Эти слова героя "Современной идиллии" - ключ ко всему. В этой истории есть все приметы 90-х годов ХХ в., хотя написана она за 110 лет до того. Годить - излюбленное занятие наших реформаторов. Освободили крестьян, а земли не дали. То же повторилось в наших 90-х. Переименовали колхозы в какие-то "предприятия", выдали бывшим колхозникам сертификаты на землю... и все осталось по-прежнему. Годить мы умеем. Герои Щедрина, одержимые мечтой составить некую "статистику" производства в России, попадают в селение Корчева, где была попытка внедрить сахарное производство. Но посадили свеклу, а выросла морковь. Одно слово - Корчева. Еще у них теплилась заветная мечта: "жида окрестить". Кончилось тем, что утопили его в пруду нечаянно.
Я уверен, что Щедрин совсем даже не смеялся над своими героями. Он попытался изобразить, как все было на самом деле. Так родилась "История одного города" - новый вариант "Повести временных лет". Вместо древлян и полян "моржееды, лукоеды, гущееды, клюковники, куралесы, вертячие бобы, лягушечники, лапотники, чернонебые, долбежники, проломленные головы, слепороды, губошлепы, вислоухие, кособрюхие, ряпушники, заугольники, крошевники и рукосуи". А главное племя - головотяпы. Они всех врагов головами перетяпали.
Иудушку Головлева мир почти не знает. Читают Достоевского и Толстого. Но что такое наши история и современность без Иудушки, набожного до тошноты и верующего до седьмого пота? Ближе всего к Иудушке, конечно, генсек Брежнев, изображающий пламенную веру в коммунизм и одновременно дающий своему референту Бовину заповедь новую: "Пусть воруют". Чего не удалось Щедрину угадать в будущем, так это портреты градоначальников. Ну что такое градоначальник с органчиком в голове, играющим только две пьесы: "не потерплю" и "разорю", по сравнению с Лениным или Сталиным. Но и тут прозрение в финале глуповской хроники: на горизонте появилось "Оно", и на этом "история прекратила течение свое".
"Знаешь ли ты, что такое добродетель?" - спрашивает щуку карась-идеалист (видимо, реформатор). Щука ничего плохого не замышляла, просто от изумления "хайло" разинула, а его туда и втянуло. А когда топчут копытами понятие "свобода", отождествляя его с "разнузданностью", как не вспомнить щедринскую свинью, которая "чавкает" Правду: "Правда ли, сказывают, на небе-де солнышко светит?.. А по-моему, так все эти солнцы - одно лжеучение... ась?" На библейский вопрос, что есть истина, Щедрин дает исчерпывающий ответ: истина - это распивочно и навынос.
А уж перестройка-то наша как выпукло дана: "Явились даже опасные мечтатели. Руководимые не столько разумом, сколько движениями благородного сердца, они утверждали, что при новом градоначальнике процветет торговля и что, под наблюдением квартальных надзирателей, возникнут науки и искусства". Появление нового властителя глуповцы восторженно приветствовали: "Батюшка-то наш! красавчик-то наш! умница-то наш!" Поздравляли друг друга, целовались, проливали слезы, заходили в кабаки, выходили и снова заходили. Оставшись же без градоначальника, глуповцы "впали в анархию" - сбросили с колокольни Степку да Ивашку, потом утопили Порфишку да другого Ивашку и... разошлись по домам.
Директор библиотеки Иностранной литературы Екатерина Гениева рассказывала в программе "Школа злословия", как крупный чиновник сказал: "Зачем вам собрание сочинений Салтыкова и Щедрина? У вас уже есть одно собрание Салтыкова и Щедрина". Так что герои нашего отечественного Свифта плодятся и размножаются со скоростью света. Его можно прочесть сегодня и по-сорокински, и в пелевинском стиле. Это писатель на все времена, и, к великому сожалению, ничто в его прозе не устаревает, даже "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил". Даже обличительное "В среде умеренности и аккуратности", где Молчалин возвращается домой с "обагренными бессознательными преступлениями руками": "Вспомните, ведь у вас руки..." И Молчалин отвечает: "Я вымыл-с".
Не читайте Салтыкова-Щедрина, а то еще начнете задумываться. А задумываться не надо. Надо "годить".
