Не в ладах с Головой
190 лет назад Пушкин прочел Жуковскому последние главы поэмы "Руслан и Людмила". После чего получил от Василия Андреевича в подарок портрет с надписью: "Победителю-ученику от побежденного учителя..."
Есть какая-то снайперская точность попадания в самом названии поэмы. Руслан и Людмила - это не просто два имени. Они вобрали в себя множество культур и цивилизаций, из которых образовалась Киевская Русь, а затем и мы с вами. Этнографы и фольклористы сбились с ног в поисках первоисточников, на которые ориентировался Пушкин. Но первоисточник здесь прежде всего сам поэт. Не было бы Пушкина - не летел бы в небесах над нами фантастический тандем богатыря с мечом и Карлы с бородой величиной с Млечный путь. В детстве меня всегда интересовала техника приземления Руслана и злого карлика. Возможно, что над этим размышлял и Жуковский. Не тот, кому Пушкин впервые читал свою поэму, а дедушка русской авиации. И все-таки, на какой тяге летел Черномор, да еще и тащил за собой богатыря в доспехах и с мечом? Главная тяга тут - неиссякаемый запас поэтической энергии Александра Сергеевича.
Если бы Пушкин далее двигался по траектории Черномора, он стал бы не реалистом-романтиком, а основоположником мирового сюрреализма. Отрубленная говорящая Голова, охраняющая волшебный меч, и само словосочетание - бой Руслана с Головой - это ли не сюр? И еще какая-то таинственная связь между текстом Пушкина и "Словом о полку Игореве". Загадочное восклицание неизвестного автора: "О русская земля, ты уже за шеломенем еси!" - как-то невольно обращает взор все к той же отрубленной Голове в шлеме величиной с гору.
От поэмы Пушкина веет какой-то космической мощью. Вроде бы забавно, весело, порой эротично - все в духе времени. Но какой вселенский зачин, когда на пиру вокруг Владимира-Солнца - по кругу, как звезды, медленно плывут "ковши, серебряные чаши с кипящим пивом и вином". Несомненно, что у двух великих царедворцев-поэтов - Карамзина и Жуковского - был проект "Пушкин". Россия ждала национального поэта, и в лице сверходаренного лицеиста Сверчка они уже видели будущего Бояна. Но как здорово учуял вызревающий гений, чего от него ждут! Как великолепно он подыграл двум великим маэстро. Сам-то он больше тяготел к Апулею и Вольтеру, нежели к мифологической сказочной старине. Но стоило всколыхнуть глубины воображения, и оттуда выплыла мощнейшая архетипическая символика, над которой еще придется подумать новым Юнгам и Фрейдам.
Великолепный музыкальный хаос этой поэмы раньше других почувствовал Глинка. Юношеская поэма породила русскую оперу от Глинки до Мусоргского, далее везде.
Чем больше узнаем мы сегодня о Киевской и Новгородской Руси, тем больше удивляемся одаренности Пушкина. Молодой поэт не обладал и сотой долей тех знаний, которые принесли нам затем археология и история. Но поэты ведут раскопки не в земле, а в своей душе. Лучшая история - это поэзия. "Руслан и Людмила" при всей своей сказочной фантастичности - это еще и памятник русской словесности от Киевско-Новгородской Руси и до наших дней.
