«Коронавирус заразит гигантоманией»
Зарисовки во время пандемии помогают понять общество, но люди не любят, когда их портретируют. После окончания карантина конкуренция в арт-среде возрастет. Об этом «Известиям» рассказал художник Евгений Русак. С начала режима самоизоляции в Москве он ведет Telegram-канал, посвященный искусству на тему коронавируса, и изображает повседневную жизнь врачей, бригад дезинфекции и простых горожан.
— Когда и почему вы начали создавать серию рисунков, посвященных жизни города в период карантина?
— Начать стоит с предыстории. В январе китайский минздрав стал формировать бригады для отправки в Ухань, и туда напросилось несколько художников. Мне этот факт запомнился. А когда всё началось и у нас, стал сам рисовать.
В таких кризисных ситуациях как раз полезна визуализация. Это помогает понять, как меняется психология общества. Конечно, можно выходить на улицу и снимать на камеру — хоть фото, хоть видео. Но когда ты рисуешь, то пропускаешь образ через себя, это по-другому запоминается, откладывается. И все эти эмоции фиксируются на листе совершенно по-другому.
— За рубежом делают что-то аналогичное?
— У меня есть знакомые в Штатах, в Германии. Большинство сейчас тоже дома сидит. И там пошла волна «Рисуем дома», все изображают свои интерьеры. Ну а некоторые делают и скетчи уличной жизни — в конце концов, выходят же люди в магазин. И это интересно. Если собрать потом все рисунки вместе, думаю, будет наглядное отражение того, как всё менялось изо дня в день.
— Вы рисуете ежедневно, отражаете ситуацию в динамике. Как город изменился за эти недели? И на каких сюжетах вы сейчас делаете акцент?
— Главное изменение — на улицах действительно стало пусто. А основной акцент — это дезинфекция, конечно. Еще я бы с удовольствием порисовал в больницах, но, во-первых, стремновато, а во-вторых, меня туда никто не пустит. Я говорил со знакомыми телевизионщиками, чтобы они поспособствовали и сделали пропуск в Коммунарку, но нет — практически нереально.
— Каким образом вы делаете зарисовки? Рисуете всё на месте или запоминаете и уже дома работаете по памяти?
— Непосредственно в месте действия я создаю эскиз, могу и фотографию сделать, чтобы поймать композицию. А уже дома этот набросок дорабатываю, раскрашиваю.
— Как люди реагируют, когда видят, что вы их рисуете?
— Насупленно и тревожно, могут отвернуться и уйти. В общем, не радуются.
— То есть, когда вы их фотографируете, они не обращают внимания, но как только начинаете рисовать — уходят?
— Да. Рисование — более личный контакт с человеком, поэтому именно так.
— Всё, что у вас изображено, вы реально видели или же какие-то сюжеты придуманы?
— Пока всё реальное, а как там дальше будет — посмотрим. Когда будет достаточно зарисовок, можно попробовать сделать на этой основе уже какие-то многофигурные композиции.
— Вы рассматриваете эти работы как эскизы, например, к большим холстам?
— Мне бы хотелось. Потяну ли я? Хочу надеяться, что все-таки потяну.
— А что планируете с рисунками делать? Их можно будет увидеть на какой-нибудь выставке?
— Я думаю, да. Сейчас это обсуждается. Есть идея сделать выставку, в которой участвовали бы художники из разных стран, создающие работы на тему пандемии. В том числе в отбор могут попасть и цифровые изображения, создаваемые на iPad. Я сам рисую традиционным образом — карандашом, пастелью. Но вообще сейчас много стали рисовать на планшетах — и на Западе, и у нас. Думаю, под digital art мы отведем отдельный зал. Это искусство практически не выставляют и не воспринимают всерьез, хотя есть хорошие художники, работающие сразу на iPad.
— Например, Дэвид Хокни нарисовал на iPad целую серию работ, отсылающих к нынешним событиям, они опубликованы в Instagram. Но как их выставлять в реальном пространстве? Делать распечатки?
— Нет, всё надо демонстрировать на экранах! Для digital art это совершенно нормально. К тому же это позволяет постоянно обновлять экспозицию. Зритель проходит по залу, возвращается назад, а изображения уже сменились на новые.
— Как пандемия повлияет на современное искусство в целом? Можно ли говорить о глобальном изменении тематики?
— Когда в Европе свирепствовала чума, многие великие художники писали работы на эту тему. Оноре Домье делал практически репортажные зарисовки, и из них получалось то, что потом определяло развитие изобразительного искусства на годы вперед. Возможно, что-то подобное будет и теперь. Согласитесь, мы родились в одном мире, а когда пандемия закончится, он будет уже совсем другой — с иной структурой экономики, новыми принципами международного сотрудничества и так далее. Разумеется, это найдет отражение и в культуре.
В том числе будут изменения и по весьма прозаическим причинам. Мы с вами прекрасно понимаем, что по деньгам мир просядет, и сотни тысяч человек, которые называют себя художниками, будут искать новые пути к славе и доходу. Конкуренция значительно усилится.
Исчезнут ли приклеенные скотчем к стене бананы, я не знаю (Евгений Русак намекает на работу Маурицио Каттелана «Комедиант». — «Известия»). Возможно, что и да. Такие мелочи уже сложно будет продать. Скорее всего, концептуалистам придется делать просто более крупные вещи — в прямом смысле. Чтобы придать этому какое-то особое значение, привлечь внимание. Горы и здания драпировали и раньше (речь о художнике Христо, заворачивающем в ткань огромные архитектурные объекты. — «Известия»), но постепенно всё скатилось к бананам. Теперь же большие форматы опять выйдут на первый план. Коронавирус заразит художников гигантоманией.
Сейчас рынок начнет сжиматься, и те, кто занимался словоблудием, будут бороться за место под солнцем. А как? Никаких новых течений я пока не вижу, значит, будут разрабатывать что-то старое, но постараются превзойти то, что было создано раньше. Хотя бы размерами.
— Сейчас все музеи стали активно двигаться в интернет. Вы свои рисунки демонстрируете тоже только в онлайне. Но художники всегда стремились к тому, чтобы зрители в первую очередь увидели оригинал. Как вы считаете, сохранят ли виртуальные форматы экспонирования свое влияние по окончании пандемии?
— Конечно, они будут развиваться и в будущем. Но мне бы хотелось, чтобы это касалось в первую очередь образования, а не живописи. Хотя и в этой сфере многие предпочитают что-то реальное, а не сайты. Я в свое время занимался книжной торговлей и столкнулся с абсолютно замечательными вещами: даже в Австралии предпочитали детские книги в физическом виде, а не в электронном. Можно было отправить 4–5 контейнеров, полностью забитых русскими изданиями, и они раскупались за несколько дней. Образование, которое можно потрогать, лучше. Так и с искусством. Рисунок надо видеть вживую. Это иное восприятие. Ну а онлайн-публикации — все-таки вынужденная замена.
Евгений Русак в 1986 году окончил Московскую школу художественных ремесел по специальности «художник по тканям». В 1990-е работал арт-директором различных СМИ, в том числе «Известия Неделя». С 2014-го сосредоточился на художественном творчестве. Работы выставлялись в Нью-Йорке, Таллине, Санкт-Петербурге, Новосибирске и других городах.
