Яркий символ эпохи: воспоминания о выдающемся певце
Смерть Иосифа Кобзона потрясла страну. «Известия» собрали воспоминания о выдающемся певце и государственном деятеле.
Марк Захаров, режиссер, худрук театра «Ленком», народный артист СССР:
— Иосиф Кобзон был не просто выдающийся артист, он временами выходил за рамки таланта в сторону гениальности. Лично мне он напоминал знаменитого актера и режиссера Соломона Михайловича Михоэлса. Я ему говорил об этом, и ему это очень нравилось. За Иосифом Давыдовичем, как за Михоэлсом, была такая мощь! И вместе с тем это был удивительной гибкости человек. Когда он записывал песни для фильма «Семнадцать мгновений весны», режиссер Татьяна Лиознова его долго мучила — казалось, никогда не получится так, как она хочет. Но он все-таки сумел найти необходимую интонацию, которая запомнилась людям, стала достоянием нашей культуры вместе с этим бессмертным фильмом.
Я его в первый раз увидел в театре «Эрмитаж». Он вышел тогда на сцену, но вдруг отказал микрофон. Несмотря на это, Иосиф не смутился, он стал петь без микрофона, и его энергетика наполнила зал. Это было изумительное зрелище, я запомнил его на всю жизнь.
Лев Лещенко, певец, народный артист РСФСР:
— Ушел Иосиф Кобзон. Я очень расстроен, этого словами не передать. Это скорбный день для нас для всех, и я лично глубоко переживаю эту невосполнимую потерю. Мы прожили с ним вместе 50 лет на одной сцене, в одной творческой семье. Конечно, он был великим человеком, настоящим творцом, который поднял наш эстрадный жанр на большую высоту. Но еще он был и пассионарием, человеком, продвигавшим правильные жизненные принципы в нашем Отечестве. Сражался за них и в Государственной думе, и на сцене, активно отстаивая правду.
Его уход по-настоящему трагичен не только для нас, его близких и друзей, но и для всей страны, потому что он олицетворял целую эпоху. Выражал в своем искусстве чувства людей, которые строили страну и свою жизнь в ней, начиная с послевоенных лет до сегодняшнего дня. Жажда творчества, неравнодушное отношение к жизни народа и его проблемам — в нем всё слилось воедино. Эта энергия была в нем с молодости — он всегда был личностью с большой буквы. Поэтому его и некем сейчас заменить. И я думаю, его место на эстраде никто никогда не займет. Он записал более тысячи песен, и уже одним этим всё сказано.
Остается просто поклониться ему за всё, что он сделал как певец, как человек, как общественный деятель.
Олег Газманов, певец, народный артист России:
— Иосиф Кобзон — яркий символ нашей эпохи. Если собрать тех, кому он помог в этом мире, то не хватит места в самом большом зале. Мне посчастливилось быть с ним рядом много лет. Я даже не могу посчитать, сколько раз вместе мы работали на одной сцене. Думаю, что не только нам — артистам, но вообще всем людям не только в России, но и в других странах он будет примером воли, мужества, храбрости и беззаветного служения сцене. Он был настоящим гражданином, человеком принципиальным во всем. Он никогда не плыл по течению, всегда умел обозначить свою позицию, не зависимую от того, как меняется мир. Таким он и запомнился мне, своим близким и всей стране. Его кончина — это огромное горе, утрата для всех людей.
Валерий Сюткин, певец, заслуженный артист России:
— Это тот самый случай, когда ушла целая эпоха. Иосиф Давыдович сделал очень много для отечественной сцены. Он был не только прекрасным исполнителем, но и примером артиста с гражданской позицией. Волевой, достойнейший человек, с которого можно было брать пример. Это был сильный мужчина, преданный своему делу артист и гражданин на все сто процентов. Пусть земля ему будет пухом, мы будем помнить Иосифа Давыдовича, потому что он — настоящая глыба.
Ксения Рубцова, продюсер:
— Иосиф Кобзон был всегда полон энергии и готов в любой момент отправиться на пожар, в Афганистан, в «Норд-Ост», быть первым, кто будет помогать в любой беде. Удивительное свойство всех великих — будучи легендой, при этом оставаться своим, родным для каждого. У людей, которые с ним работали, было полное ощущение, что они знают его сто лет. Кстати, у него была уникальная память, он помнил всех по именам.
Мы делали с ним его последний юбилейный концерт в Кремлевском дворце. Он уже тогда чувствовал себя не очень хорошо. В течение трех дней репетиций он с восьми утра до десяти вечера был в зале. Подходил, корректировал, помогал. Ему предлагали отдохнуть, поехать домой — мол, коллективы, приглашенные им на выступления, сами отрепетируют свои номера, но Иосиф Давыдович отказался: «Ну, что ж это я дома буду отсиживаться, когда мой концерт готовится!» У него — сумасшедший график. Он на репетицию приходил под руку с помощником, но в день концерта буквально выбегал к зрителям. Все-таки сцена для артиста — лучшее лекарство.
Кобзон дружил с Людмилой Зыкиной. Когда они встречались, она иногда шутила: «Иосиф, может, нам уже пора?» «Какое же «пора», если я выхожу на сцену и мне становится легче», — отвечал он. А когда ее не стало, то именно Кобзон сделал так, что она упокоилась на Новодевичьем кладбище. Я тогда позвонила ему с просьбой помочь. Он узнал, что распорядились похоронить на Троекуровском, но все-таки не смирился с этим. «Моя Люка (так он ее называл) должна покоиться на Новодевичьем. Я не уйду из мэрии, пока этого не добьюсь», — сказал так и поехал к Юрию Лужкову. Несколько часов сидел в приемной и только к 11 вечера решил этот вопрос. Человек слова и дела.
