Славься сим, Екатерина!
Большая выставка «Екатерина Великая в стране и в мире» продолжает цикл Русского музея, посвященный Романовым, — «Сагу о династии». По иронии судьбы экспозиция о государыне развернулась в стенах санкт-петербургского Инженерного замка — резиденции и месте убийства столь нелюбимого ею сына Павла. По-военному суровое пространство замка словно наложило отпечаток на концепцию экспозиции: здесь нет подлинных роскошных нарядов и украшений (из костюмов императрицы — только пара мундирных платьев), зато сделан акцент на военную политику России.
Оперируя экспонатами разных видов искусств и жанров — здесь большие парадные и камерные портреты, скульптура, графика, медали, изделия из фарфора и стекла, — кураторы выстроили рассказ об Екатерине и ее эпохе. Самый внятный и интересный сюжет — «оформление образа» императрицы, в том числе при ее непосредственном участии. Представлена обширная иконография Екатерины на протяжении всех 34 лет царствования. Конечно, не обошлось без двух главных портретистов того времени, Дмитрия Левицкого и Федора Рокотова.
Любопытны подписи некоторых портретов, например «тип Рослина – Рокотова». Шведский художник Александр Рослин был приглашен в Россию Екатериной и по ее заказу написал парадный портрет, ей не понравившийся. Скрыв это и заплатив автору высокий гонорар, императрица приказала впредь писать ее фигуру с Рослина, а лицо — с более раннего портрета Рокотова, которого она ценила. В подобном «фотомонтаже» своего времени она замечена неоднократно.
У Левицкого Екатерина, сжигающая «маки благовонны» в храме богини Правосудия, сама выглядит как античная богиня. На портрете Владимира Боровиковского, не понравившемся государыне, она изображена уютной старушкой, прогуливающейся в Царскосельском парке. Есть портрет в гвардейском мундире, где Екатерина похожа на мужчину, а есть изображения, акцентирующие «русскость»: императрица в кокошнике или меховой шапке.
Много портретов «времен очаковских и покоренья Крыма», прославляющих победы русской армии, освобождение турецких гаремов, вообще — утверждение России как мировой державы. Государыня показана как земная радость всех богов и стихий, спасительница. И тут же — ядовитые карикатурные отклики из-за рубежа, добавляющие ложку дегтя: Екатерина то «русская медведица», на которой восседает ее фаворит, то громоподобная «имперская Катька», готовая набить морду противникам, то душегубица с копытом, которую поджидают черти.
Кстати, автор одной из самых злобных карикатур, «Имперский шаг», высмеивающей географические аппетиты императрицы почти с порнографической скабрезностью, — дядя лорда Байрона, который и сам иронично живописал русскую императрицу в своем «Дон Жуане». Впрочем, это уравновешено альтернативным зарубежным мнением: пусть мельком, но возникает Вольтер, клявшийся Екатерине в преданности. А вот что касается взгляда «изнутри» страны — получилось однобоко: не хватает русского «диссидентства», хотя бы упоминания о Радищеве, Фонвизине или Княжнине.
Финальная часть выставки посвящена приближенным императрицы. Галерея сподвижников, внуков, советников, фаворитов всё же выглядит большим довеском к главному — образу Екатерины, которой удалось из немецкой принцессы с весьма шатким положением при русском дворе стать одной из ключевых женщин российской истории.
Недавно петербуржцы в очередной раз почтили покровительницу своего города — святую Ксению блаженную, ныне же телезрители устремились к сериалу о зверствах ее современницы Салтычихи. Выставка о Екатерине Великой подтверждает, что неординарные женщины XVIII века продолжают занимать наши умы, и позволяет воспринять эпоху в ее полярности: там и темные глубины человеческого естества, и свет просвещения.
