Александр ТОРШИН: "Не могу прогнозировать, что будет, случись нечто похожее"

"Эта комиссия не личное дело Торшина и еще двух десятков парламентариев, не личное дело Миронова и Грызлова. Это реальный шанс создать эффективный институт контроля гражданского общества над госструктурами. Хотелось бы, чтобы люди это поняли, а поняв, помогли нам" - с этих слов Александр Торшин вице-спикер Совета федерации и глава <A style="COLOR: blue" target="_blank" href="http://iz.ru/osetia/article424403">парламентской комиссии по расследованию причин и обстоятельств теракта в Беслане</A>, начал рассказ о промежуточных итогах работы комиссии спецкору "Известий" Наталье Ратиани - Когда вы уезжали в Беслан, сказали, что у комиссии порядка 50 вопросов, теперь вы называете цифру 500. Почему? - Мне не хотелось, чтобы думали, что комиссия подменит собой следственные органы. Этого не будет. Но у меня вопрос: как получилась, что 90% людей, которые пришли к нам, не были вызваны в прокуратуру, не опрашивались в качестве свидетелей. Я объясняю это одним - мало времени прошло, прокуратура просто не успевает. Но тут возникает еще другой вопрос: да, их не вызвали, но они туда и по своей воли пока не ходили. - Чем вы это объясняете? - Кризисом доверия к республиканским правоохранительным органам. Почти 100% претензий, которые нам высказывали, - к местному МВД. Большинство говорило о том, что милиция продажная, берет взятки, и без взятки на любую, даже самую мелкую должность в МВД устроиться нельзя. Нашим собеседникам были хорошо известны тарифы за те или иные услуги. С другой стороны, с середины июля бесланская милиция была переведена на усиленный режим несения службы. "Через день на ремень" - так это называют в армии. Кто побывал в такой ситуации, знает, что долго в таком режиме не протянешь. При этом за сверхурочные не платили вообще. С этими фактами мы тоже будем разбираться. Но предупреждаю, мы ничему не верим на слово - все будет проверяться. Комиссия создана для того, чтобы сделать выводы, из которых стали бы понятны причины, обстоятельства трагедии и то, к каким последствиям это все может привести. Наша цель также понять - почему так, а не иначе вели себя конкретные должностные лица. Сейчас, к своему ужасу, не могу прогнозировать, что будет, случись нечто похожее в каком-нибудь другом городе России. Знаете, что удивляет? Террористы до мелочей провели работу над ошибками "Норд-Оста". А с нашей стороны - сами видите. Одни потери спецназа говорят сами за себя. - Недоверие к местной власти родилось после Беслана? - Произошедшее в Беслане было последней каплей, переполнившей чашу терпения жителей Северной Осетии. Сводка происшествий, которые за последние годы произошли на территории Северной Осетии-Алании, свидетельствует - людей достали. Смотрите, 12 февраля 1998 года расстрелян КПП, погибло 5 осетинских милиционеров, один взят в заложники. Март 1999 года - взрыв на центральном рынке Владикавказа, погибло 58, ранено 115. 2001 год - опять взрыв на рынке, погибло 12, ранено 54. Что же еще там надо было взорвать или захватить для того, чтобы у людей кончилось терпение? Не могу сказать, что нам стали моментально доверять. Мы побеседовали с более чем 600 гражданами и официальными лицами. В первый день работы комиссии к нам пришли буквально единицы. В основном матери, которые потеряли своих детей. Больше им терять нечего. Уже после того как открыли "горячую линию", установили анонимные ящики, люди потянулись, и работать пришлось практически в круглосуточном режиме. На третий-четвертый день люди пошли другие - в том числе милиционеры Беслана. И там был уже совсем другой разговор. Я бы назвал его профессиональным. - Бороться с чем или кем? Речь идет о возможном повторении осетино-ингушского конфликта? - Правильнее это назвать борьбой с террористами. И таких людей много. Они до боли откровенны в своей решимости. От последствий этого теракта не должны пострадать ни в чем не повинные люди. Пора приспосабливаться к реалиям XXI века. Дальше идеологем "все люди братья", "терроризм не имеет национальности" - мы сейчас не идем. Необходимо искать новые модели, в том числе и мирного сосуществования в многонациональной России. Увы, по-прежнему межнациональный вопрос все еще отодвинут на задний план. Вам в жизни никогда не попадался сосед по лестничной клетке, который лично вас ненавидит? Мне попадался. Я пытался наладить с ним контакт. В итоге мне проще было уехать из этого дома. Но земля предков - это не квартира, которую можно поменять. Сейчас главное не допустить, чтобы народы, которые живут по соседству, разругавшись вдрызг, вынужденно съехали бы со своих квартир. В дни работы в Беслане было одно предложение, над которым необходимо всерьез подумать. Из мальчиков, учившихся в этой школе, которые сами были в заложниках, у которых друзья погибли, набрать спецкурс в высшие учебные заведения ФСБ или МВД. Через пять лет, сказали нам, вы получите людей, которые будут готовы бороться с террористами и копейки никогда от них не возьмут. Предложение на первый взгляд может показаться очень смелым и по-своему романтичным, но это хоть какое-то конкретное предложение... - А на какие вопросы комиссия уже получила ответы? - Мы опоздали с законом о парламентских расследованиях - достаточных правовых полномочий для деятельности комиссии нет. Уже после "Норд-Оста" по поручению спикера СФ Сергея Миронова я начал нарабатывать материалы для создания комиссии по парламентским расследованиям. Изучил опыт комиссии Собчака по расследованию событий в Тбилиси в 1989 году, комиссии Степашина, комиссии по дефолту 98 года... Но до логического завершения дело так и не дошло. В Беслане у нас была Конституция РФ, Конституция Северной Осетии, положение о комиссии, в котором было прописаны наши полномочия и наше право на допуск к гостайне. Но даже имея такую слабую правовую базу, мы не получили ни одного отказа. За четыре дня мне ни разу не понадобилось предъявить удостоверение. К тому же в комиссии четверо очевидцев, и это еще один аргумент, после которого врать было бессмысленно. Мне ни разу не позвонил ни один из руководителей МВД, ФСБ, Минобороны, МЧС. Они понимали, что, во-первых, информация быстро расходится, а во-вторых, я дважды в день разговаривал с Мироновым, а он вопросы решал оперативно. К примеру следственная бригада прокуратуры сказала, что у них не хватает компьютеров и принтеров. Мы нашли способ им помочь. О других решенных вопросах пока не имею права говорить. Создав эту комиссию, мы очень хорошо понимали, что у нас нет права на ошибки. Нас системно приперли к такой черте, за которой уже всё. В противном случае институт парламентского расследования никогда не станет реальностью.

Комментарии