Минфин РФ оценивал объем замороженных Западом золотовалютных резервов Банка России примерно в $300 млрд (€276,7 млрд), Financial Times (со ссылкой на доклады Еврокомиссии) — в €260 млрд, а целевая группа REPO (Russian Elites, Proxies and Oligarchs), занимающаяся поиском и изъятием на основании санкций собственности, связанной с РФ, — в $280 млрд. Порядка 70% заблокированных активов — €191 млрд (или $208 млрд) — находятся в Бельгии в международном депозитарии ценных бумаг Euroclear. Поэтому именно решение ЕС (и, в частности, Бельгии) об изъятии доходов от них остается наиболее важным вопросом в этом деле.
Механизмы экспроприации в условиях ограничений международного права
На международном уровне конфискация резервов центральных банков может быть проведена по решению Совбеза ООН, а внутренние законодательные инициативы отдельных стран противоречат международным нормам (хотя эти нормы нарушались — например, в 1991 году США изъяли активы Ирака).
Однако ряд стран всё же разрабатывает отдельные механизмы экспроприации. Юридически обоснованный локальный способ конфискации активов есть у Канады. В США он пока остается ограниченным. Там, во-первых, есть возможность передачи активов лиц — нарушителей санкционного режима (например, в феврале прошлого года Штаты конфисковали у российского бизнесмена $5,4 млн и направили их «для поддержки народа Украины», потому что он пытался перевести эти деньги за рубеж в нарушение ограничений). И во-вторых, с 2001 года есть право президента конфисковать иностранную собственность и передавать ее физическому или юридическому лицу в рамках закона о международных чрезвычайных экономических полномочиях (но это право может применяться только при непосредственном ведении вооруженного конфликта между США и владельцем этой иностранной собственности).
Оба варианта неприменимы для суверенных активов РФ. Однако новый нашумевший законопроект США отменяет как необходимость уголовного преследования и вынесения судебного решения, так и условие ведения вооруженного конфликта. Как следствие — президент США в рамках своих полномочий получает право конфисковать суверенные активы России и передать их в специальный фонд поддержки Украины, находящийся в юрисдикции США. При этом Джо Байден уже подписал законопроект.
Страны ЕС в отсутствие правовой базы не могут полностью конфисковать или использовать российские активы. И, исходя из логики Еврокомиссии, если нельзя забрать сами активы — значит, можно конфисковать доходы от них. 12 февраля ЕС согласовал три новых ключевых принципа в отношении прибыли от активов РФ, заблокированных на счетах в европейских центральных депозитариях и превышающих €1 млн: во-первых, доходы — не собственность РФ, во-вторых, они должны учитываться и храниться отдельно и подлежат локальному налогообложению, в-третьих, депозитариям запрещено распоряжаться полученной чистой прибылью от доходов. Три месяца спустя, 21 мая, ЕК объявила о решении использовать вышеуказанную прибыль от суверенных активов РФ — 90% будут направлены в Европейский фонд мира «на поддержку военной деятельности Украины», а 10% — на финансирование программ ЕС, в основном связанных с обороной. При этом к выплате подлежит чистая прибыль от российских активов, заработанная с 15 февраля 2024 года, а полученная до этого времени останется в распоряжении Euroclear для покрытия любых рисков, связанных с Россией. Первая выплата должна произойти в июле с выплатой раз в полгода.
Вышеуказанные решения США и ЕС так или иначе противоречат международному праву.
Сколько «заработали» активы РФ за рубежом
В 2024 году ЕС направит Украине порядка €3 млрд. Мы точно не знаем, в какие именно активы вложены средства РФ, но с учетом текущих ставок вложения в гособлигации Германии или Франции (низкорисковые облигации с наименьшей доходностью) будут приносить 2,5–3,0% годовых, или валовый доход в размере $6–7 млрд, но финальные цифры существенно больше. Эта сумма, как описано выше, подлежит налогообложению согласно национальному законодательству. По мнению Bloomberg, ежегодная прибыль составит порядка €5 млрд — это достаточно адекватная оценка.
Доподлинно о доходах и налогообложении в каждой из юрисдикций сказать нельзя, но в отношении Euroclear картина вполне понятная, так как депозитарий публикует финансовую отчетность на ежеквартальной основе, отдельно выделяя доходы от активов РФ. Так, общий объем чистых доходов от российских активов Euroclear по итогам 2022 года составил €0,6 млрд (€0,8 млрд валовых доходов за вычетом налогов в размере €0,2 млрд правительству Бельгии), в 2023-м — €3,3 млрд (€4,4 млрд за вычетом €1,1 млрд налогов), а в I квартале 2024-го — еще €1,2 млрд (€1,6 млрд за вычетом €0,4 млрд налогов). Таким образом, бюджет Бельгии заработал €1,7 млрд с февраля 2022 года за счет налогов на доходы от заблокированных активов РФ.
Что дальше?
Москва назвала эти действия «воровством» и «солидным гвоздем в будущий гроб всей западной экономической системы координат». В Пекине разделяют точку зрения — в отношении решений как США, так и ЕС. Конфискация российских активов и доходов от них считается нарушением принципа суверенного иммунитета. Индонезия и Саудовская Аравия на недавнем саммите «группы двадцати» также выразили «беспокойство» по поводу этой ситуации.
В отношении ЕС конфискация доходов от активов РФ может оказать негативное влияние на репутацию евро как резервной валюты (позиция которого слабее, чем у доллара), бросить тень на Euroclear и привести к выводу капитала развивающимися странами. Для США экспроприация российских активов также чревата очередными репутационными рисками и оттоком китайского капитала (КНР, в частности, сократила вложения в гособлигации США почти на 12% за год). В любом случае намерения стран в части ухода от доллара и евро в расчетах усилятся.
С точки зрения мировых трендов такого рода шаги будут продолжать изменять структуру международных резервов, главным образом в развивающихся странах мира, которые потенциально могут попасть под санкции. В мире рекордными темпами растет спрос на золото со стороны центральных банков и увеличивается доля «нетрадиционных» валют в структуре валютных резервов.
Автор — кандидат экономических наук, доцент департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
