Театр сатиры 1 октября отпразднует свое 100-летие, и я, конечно, задаю себе вопросы: что мы возьмем в будущее, что оставим в прошлом — с чем пойдем дальше?
Я всегда считал самым главным днем человека — день его появления на свет. Ничего важнее по силе, по емкости, по значимости событий в жизни нет и быть не может. Всё остальное — это опыт, который накапливается и ведет к разным рубежам, круглым датам и юбилеям, где этот опыт можно осмыслить, оценить. И понимаю, что ничего не хочу оставлять, забираю в будущее всё и всех. Потому что без опыта, без традиций, без прошлого будущее невозможно.
Ничего нового, хотя я понимаю стремления к обновлениям, к новым течениям, к желаниям удивлять. Сейчас модно писать разнообразные манифесты. Это, конечно, полезное дело, поскольку позволяет понять и зрителю, и команде то направление, в котором развивается театр, позволяет понять те ценности, на которые опирается театр. Однако любой манифест имеет свои опасности. Во-первых, это всё-таки теория, тогда как в театре определяющую роль играет практика: наступает момент, когда занавес открывается, и ты остаешься один на один со зрителем, которому нужны поступки и действия — выводы он сделает сам. А во-вторых, ты загоняешь себя в рамки, прописанные в манифесте. Я к этому не готов.
Ценности, которым я верен — они для театра общеизвестны: театр может и должен идти только к одному — к живому, ничего другого я даже искать не хочу. Театр — это не шоу, не цирк, не кинематограф, он не должен удивлять. Если вы удивляетесь тому, что видите на сцене, вы, скорее всего, не в театре.
Театр отличается от других видов искусств лишь чистотой и глубиной своих откровений, в этом его суть. Да, формы меняются, потому что жизнь меняется, зритель меняется, но суть истинного театра — никогда.
Театр — это компания откровенных и умеющих откровенничать людей, и я никогда не относился к театру по-другому. Поэтому направление, в котором я веду театр, — это откровение. Откровение на сцене. Хотя, конечно, намного проще поставить рамки, опереться на какие-то постулаты, заменить одно на другое, как это происходит повсеместно.
Жизнь становится суррогатом. Мы заменяем любовь влюбленностью, кожу — экокожей, меняем друзей на товарищей. Потому что так удобнее. Потому что так проще. Мы даже пытаемся заменить человека: искусственный интеллект, клонирование, биотехнологии. Эти веяния попали и в театр, где артисты теперь, чего греха таить, не проживают, а симулируют — ощущения, внешность, чувства.
Я иногда спрашиваю артистов: почему ты отказываешься от себя, почему не доверяешь себе, своим чувствам? Ведь интересен именно ты и то, как ты это преодолеваешь. Только в этом случае ты сможешь вызвать сочувствие у зрителей, только в этом случае зритель может проникнуться твоей откровенностью. За этим, собственно, он и приходит в театр. Если артист будет симулировать, заменять, подменять, это сразу почувствует зал.
Истинный театр должен оставаться самим собой: масштабами, глубиной, чистотой, объемами откровенных чувств. Ни свет, ни сценография, ни звуковое решение, ни мейпинг не заменят человека. К такому театру я и стремлюсь — театру, где особая степень откровенности. Поэтому Театр сатиры, перешагнув сотый рубеж, должен взять весь свой опыт и перейти в следующий свой век уже на другую степень глубины откровенности со зрителем. И именно для зрителя мы хотим сделать что-то особенное в юбилей.
100 лет — это очень большая дата, очень значимое событие для огромного количества людей, которые были здесь и в качестве служащих, артистов, режиссеров, и в качестве зрителей. Я убежден, что такие даты нужно и важно отмечать вместе. Это должно быть что-то особенное, чтобы каждый — и артист, и зритель — понимал: он присутствует на историческом событии, на 100-летии Театра сатиры. И конечно, этот вечер должен сильно отличаться о того, что делает любой другой коллектив, потому что наш театр всегда ходил не привычными хоженными тропинками.
Мы большой командой задолго начали думать и о юбилейном 100-м сезоне, который откроется в сентябре, и о самом юбилее, который случится 1 октября 2024 года. В первую очередь мы стали думать о людях, которые здесь служат по 30–40–50 лет. Договорились с подмосковным реабилитационным центром, чтобы весь «золотой фонд» театра мог пройти обследования, восстановиться, поправить свое здоровье и выйти в юбилейный вечер на сцену. Мы также начали ремонт, и в 100-м сезоне зритель увидит современный театр, с медиафасадом, с обновленными зрительскими фойе. И это всё тоже часть юбилея.
Однако саму суть театра мы не меняем, никакой революции, только эволюция — вот мое видение как художественного руководителя. Нас любит страна, у нас есть постоянный зритель, который приходит к нам 10–20–30–40 лет. Но при этом к нам пришла и совершенно новая публика: впервые за много лет очереди стали выстраиваться от метро, люди спрашивают «лишний билетик». И эту публику объединяет Театр сатиры.
У нас непростая миссия, но выполнить ее вполне по силам. Мы честный, открытый, смелый, искренний театр. И всё, что я хочу — чтобы зритель возвращался сюда. Ему даже не обязательно говорить о том, что он нас любит. Потому что любовь всё равно нельзя сформулировать. Ее можно только чувствовать.
Автор — художественный руководитель Театра сатиры
Позиция редактора может не совпадать с мнением автора
