«Однажды мы просто поменяем определение того, что есть человек»
Футуристический хоррор Дэвида Кроненберга «Преступления будущего» — один из самых необычных фильмов сезона. Это мир, где люди перестали ощущать физическую боль и увлеклись новыми, самыми эстетскими ощущениями от собственных тел. Главный герой картины устраивает шоу, где из него прилюдно извлекают только что выросшие внутренние органы, и пытается раскрыть секрет секты, члены которой питаются пластиком, выращивая новый тип человека. Развернутая метафора вполне очевидна: художник растит свой замысел и делится им с публикой, а та живет по своим законам, которые часто не имеют никакого отношения к высокому искусству. Обо всём этом Дэвид Кроненберг рассказал «Известиям» к выходу «Преступлений будущего» в российский прокат.
«Можно считать мой фильм предложением, которое я выношу на поле общественной дискуссии»
— Вы написали сценарий 20 лет назад. Не помните, что конкретно вас на него вдохновило?
— Наверное, тут было два источника: эволюция и перформативное искусство. На первый взгляд между ними не так много общего. Но у меня в голове они каким-то образом связались. И вот они в итоге стали основой для дальнейшего развития моей мысли. А много позже превратились в фильм.
Кадр из фильма «Преступления будущего»
— Сегодня не верится, что всё это было написано так давно. Похоже, что вы многое предвосхитили тогда, в 1990-е, и то, о чем вы говорите, слишком похоже на современность. Даже не верится.
— Да, забавно, что в 1990-е годы никто не знал про микропластик. По крайней мере, никто об этом особенно не говорил публично. А теперь это уже везде. Вот буквально неделю или две назад до нашего разговора везде писали, что микропластик нашли в крови. До этого говорили, что его можно обнаружить в теле примерно 80% живущих на планете людей, прямо в их плоти. Что это значит? Исследования тел с микропластиком внутри них показали, что человек способен каким-то образом усваивать этот материал. И человек от этого не сходит с ума, не заболевает раком. Всё ведет нас к выводу, что наше тело само обнаружило способ, как использовать микропластик или усваивать его. Можно говорить о том, насколько это опасно, хотя что-то непохоже, что опасно, но это определенно возможно.
А теперь давайте объединим это с другим фактом. Ученые нашли бактерии, которые способны питаться пластиком. Использовать его для производства энергии, протеина, жить за счет пластика. Ну и дальше совсем просто. Если живой организм, бактерия в данном случае, может питаться пластиком, значит, и мы теоретически на это способны. Мы же тоже организмы, пусть и более сложные. Так что нам теперь делать? Может, пора начать производить еду из пластика? И это спасет нас от природных катаклизмов, которые угрожают миру сегодня? По крайней мере, эта идея кажется более жизнеспособной, чем попытаться очистить весь Мировой океан и прекратить производство пластика. А еще ведь от него надо как-то очистить те самые 80% человеческих тел, что лично мне представляется совершенно нереальным. Ну что же нам выбрать? Словом, можно считать мой фильм не столько провокацией или сатирой, сколько эссе, предложением, которое я выношу на поле общественной дискуссии. Бывает, что нечто кажется чем-то возмутительным, скандальным и диким, но при дальнейшем рассмотрении оно оказывается совершенно реалистичным.
— В этом фильме вы работали не с той командой, что обычно. Хотя на главную роль позвали Вигго Мортенсена, с которым уже не первый раз сотрудничаете. Расскажете об этом?
— Слушайте, мне самому непонятно, как так получилось, но я восемь лет не снимал кино. За это время многое поменялось в жизни людей, с которыми я раньше работал и с которыми мы друг друга понимали с полуслова. Всё это заставило меня начать перемены с самых главных позиций — оператора, ассистента режиссера, художника по костюмам. Ну и остальные должности тоже заняты в основном новыми людьми. Это интересное ощущение, ты постоянно чувствуешь себя слегка незащищенным. Когда вы много лет работаете бок о бок, вам ничего не надо объяснять, у вас максимальная эффективность, ты знаешь сильные стороны каждого. С другой стороны, когда ты работаешь с новой командой, ты знакомишься с новыми людьми. Это вдохновляет, возбуждает, ты вдруг понимаешь, что тебе предлагают что-то новое, о чем не задумывались твои давние единомышленники и коллеги. А результат говорит сам за себя. Лично я глубоко удовлетворен тем, как фильм выполнен визуально, как он звучит, какое в нем настроение.
— Как вы работали над художественным оформлением картины? Например, у героя Вигго есть специфическое кресло для кормления, которое отсылает к вашим прежним работам.
— Следует начать с того, что каждый подобный девайс был подробнейше описан в сценарии. А дальше начинается работа художника — в данном случае это была Кэрол Спайэр, которую я знаю очень давно, мы много лет работаем вместе. И в этот раз она была в команде. Мы с ней стали работать с художниками, которые сделали наброски того, как будет выглядеть каждый элемент из мира фильма. Они рисуют то, что описано в сценарии, потом мы пытаемся сделать так, чтобы это превратилось в нечто осязаемое, достоверное, что могло бы стать естественной частью картины. Чтобы даже до того, как это будет воплощено в виде физического предмета, мы уже воспринимали бы это как нечто реальное. Это довольно долгий процесс. Например, мне говорят, да, мы всё сделали, как было написано и нарисовано, но вот оно — и видно, что оно получилось плохо, надо доделать. Потому что непохоже, чтобы эта штука могла вот так работать. И дальше мы додумывали, переделывали, пока не находили то, что нужно.
Режиссер Дэвид Кроненберг (в центре) и актер Вигго Мортенсен (справа) на 75-м Международном Каннском кинофестивале
«В это я верю больше, чем в разговоры о защите окружающей среды»
— Вигго Мортенсен говорит, что ему очень легко работать с вами, потому что вы друзья и он вам полностью доверяет. Это взаимное доверие?
— Нет, лично я ему вообще не доверяю (улыбается). На этом построены наши отношения. Он доверяет мне, а я притворяюсь, что доверяю ему. Да нет, шучу, конечно. Когда работаешь с Вигго, это не похоже на обычное сотрудничество с актером. Он интеллектуал, он писатель, поэт, музыкант, фотограф, издатель — ты сразу получаешь полный комплект. Он очень внимательно изучает сценарий, старается его отрефлексировать целиком, в том числе сцены, где он не участвует. Обычно актеры занимаются только сценами, которые относятся непосредственно к ним. А Вигго всегда желает охватить сразу весь текст, составить полное представление о нем, он подлинный коллега в том, что касается фильма. В этом есть свои преимущества — например, я могу винить его за какие-то вещи, которыми недоволен. Это мое последнее утешение (улыбается).
— Рядом с Вигго у вас две актрисы, Леа Сейду и Кристен Стюарт, известные своим бесстрашием во всем, включая всё, что делают на экране с их телами.
— Да, вы правы. Каждый фильм, который я снимаю, требует от актеров бесстрашия. Бывают очень безопасные проекты для актеров. Они безопасны, потому что актеры уже не раз проделывали это раньше, так что они знают, что они справятся наверняка. Безопасны, потому что актеров не толкают к каким-то крайним проявлениям смыслов или драматизма. Но мои фильмы как раз это и делают с ними. У меня безопасных зон не бывает. Так что каждый раз нужен артист, который не испугается. Но это у меня всю карьеру так было.
Кадр из фильма «Преступления будущего»
— Созданный в «Преступлениях будущего» мир кажется радикально антиутопическим. Такая обстановка по идее должна была бы провоцировать только ненависть и подавленность. Но зритель почему-то ощущает надежду. То ли потому, что главный герой — художник, то ли потому, что люди всё равно пытаются преодолеть все трудности. Они получают наслаждение от того, что увечат друг друга.
— Так устроен человек. Если мы от чего-то можем получить удовольствие, то обязательно будем делать это. Нам нужно наслаждение, нужна любовь. Если обстоятельства или формы наслаждения и любви как-то изменятся, мы последуем за ними. В этом мне видится надежда, я серьезно. По крайней мере, в это я верю больше, чем в разговоры о защите окружающей среды. Это необходимо человеку, чтобы выжить и остаться человеком. Я думаю, что мы в итоге просто поменяем определение того, что есть человек. Многие люди находят мой фильм довольно мрачным, я их понимаю. И всё же это история любви. Да, она несколько необычная (пара Вигго и Леи непохожа на все пары, которые вы когда-либо видели), но от этого она не перестает быть историей любви. Герои нежны друг к другу, они полны страсти, но так устроен мир фильма, что их отношения по многим причинам выглядят для нас непривычно.
Дэвид Кроненберг — канадский режиссер, потомок литовских эмигрантов. Родился в 1943 году в Торонто. С 1975 года выпустил несколько десятков полнометражных фильмов, многие из которых до сих пор пользуются культовым статусом. Среди наиболее известных — «Видеодром», «Муха», «Обед нагишом», «Автокатастрофа», «Экзистенция». Регулярный участник и призер крупнейших мировых кинофестивалей. В своих работах часто исследует физиологические мутации и их воздействие на человеческую психику.
