«Голос — это зараза, которая не дает покоя»
Лев Лещенко считает потерю голоса бесконечной депрессией, отрицает, что искусство — его великое предназначение, и спокойно относится к славе. Об этом, а также о том, как сегодня делают «звезд», какую песню можно назвать эпохальной и почему Земфира рано или поздно поддержит баскетбольную команду, народный артист России рассказал «Известиям» в преддверии своего 80-летнего юбилея.
«Можно ничего не уметь, но быть блогером»
— Хотелось бы начать наш разговор с голоса. Не с шоу «Голос», хотя вы там отметились очень ярко, а с голоса, который человека делает артистом. Голос Льва Лещенко узнаваем всегда и всеми на 100%. Это дано с рождения или развивается, нарабатывается?
— Я считаю, что научить петь можно каждого человека, мало-мальски музыкального и обладающего слухом, но голос как таковой — предмет индивидуальности. Как ухо, овал лица. Человек приобретает голос с рождения. Дальше идет совершенствование — можно поставить голос на дыхание, диапазон расширить, улучшить музыкальность. Тембр голоса — свойство врожденное. Он изменяется только с возрастом. Важен для певца не только человеческий, но и певческий интеллект: как он формирует свой вокал, какие нюансы находит, как произносит слова, как осмысливает то, что поет.
Голос — это выразительная вещь. Почему велик Шаляпин? У него голос очень выразительный был — пел ли он Бориса Годунова ярким и очень крупным таким «государственным» звуком или жанрово, колюче — арию дона Базилио.
Голос — уникальное явление. Думаю, он самое приятное, что у человека есть, от него получаешь удовольствие. И в то же время голос — это зараза, которая не дает покоя никогда. Когда профессионал неожиданно теряет голос, заболевает — это депрессия бесконечная, беда.
— Когда вы почувствовали, что стали профессиональным исполнителем, который будет всю жизнь заниматься вокалом?
— В армии в ансамбле я уже солировал. Пел соло, знал, что буду поступать в институт или в консерваторию. Меня привлекал ГИТИС, я хотел получить и актерское, и певческое образование. ГИТИС в этом смысле давал очень широкую дорогу. С начала третьего курса я работал в Театре оперетты, понимал, что уже артист.
А зрительское признание пришло на конкурсе в Сопоте в 1972 году, когда я спел песню «За того парня», получил первую премию. Тогда было две программы телевидения, и вся страна смотрела Сопот, люди гордились, наверное, тем, что я представлял Родину и пел такую замечательную песню Марка Фрадкина. На следующий день я уже был очень известным человеком.
— Как вы себя чувствовали в этом качестве?
— Спокойно. Я уже много работал в театре, у меня даже были поклонники. Я считаю, что профессия — это профессия, надо ею овладевать. Начало 1970-х годов можете себе представить? Тогда не было понятия «звезда». Популярные артисты были: Магомаев, Пьеха, Кобзон. Это сейчас у нас одни звезды, великие певцы и прочее.
Потом уже, конечно, с приходом огромной популярности приходило понимание, что ты чем-то отличаешься от других артистов, более или менее известных, — вот и всё. Я никогда не считал, что искусство — это мое великое предназначение, что я, как пассионарий, должен позиционировать себя великим исполнителем. У меня много других интересов. Я люблю спорт, это вторая часть моей жизни. У меня были профессиональные команды, в которых я принимал участие. Люблю театральное искусство, немного играл в театре, много снимался в кино. Работаю в студии, пишу песни, сейчас выпустил пластинку оперных арий и романсов. Я спокойно отношусь к своей, будем говорить так, славе.
— Звездной болезнью вы не болели?
— Не знаю, что это такое. Это надо спросить у наших «звезд», наверное. Сейчас начали искусственно раскручивать людей через какие-то хайповые дела, скандалы и прочее. Можно добиться огромной популярности, не умея ни петь, ни танцевать, ни актерствовать. Можно ничего не уметь, но быть блогером, тиктокером или просто медиалицом. Сейчас все медиалица.
«Несколько композиторов посчитали песню «День Победы» недостойной»
— Как вы к этому относитесь, вам не обидно? Вы работали всю жизнь, а сейчас человек, не имея за душой ничего, получает хайп, популярность, деньги.
— Обижаться на это — всё равно что обижаться на дождь, на снег. Это есть и есть — чего обижаться? Время всё расставит на свои места. Только оно способно определить, насколько человек хорош. У меня были случаи, когда я баловался стихами, музыкой. При этом не считаю себя ни композитором, ни поэтом, хотя могу зарифмовать десяток четверостиший без проблем за 15 минут.
Был случай любопытный, когда я написал песню и принес ее редакторам знакомым, которые работали на радио. Они пришли к своей коллеге, очень пожилой редакторше, она еще Маяковского помнила. Говорят: «Лева написал песню, вы не послушаете?» На что она сказала фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Когда «Избранное» у него будет, тогда я послушаю».
Если у человека есть избранное, тогда можно сказать, что он уже готовый продукт, как сейчас говорят. А не когда, у тебя одна-две песни где-то крутятся и основная масса публики вообще не знает, кто ты такой.
— Вы знаете, кто такие тиктокеры?
— Конечно. Я смотрю TikTok иногда. Что-то мне нравится, что-то нет.
— Если какой-нибудь тиктокер, Даня Милохин, допустим, предложит вам записать дуэт, пошли бы на такое?
— Знаю я всех этих тиктокеров. Думаю, что с Даней Милохиным мы никак не сочетаемся, с ним больше сочетается Коля Басков. У меня есть коллаборация очень хорошая с Loc-Dog. Мы записали песню «Мы будем жить». Он читает рэп, я пою, и это востребовано. Сняли это и в «Огоньке», и в «Песне года».
Во время концерта в Москве, 2019 год
— Ваш концерт в «Главклубе» стал звездой YouTube. Как вы объясните успех программы «Верните мне мой 1977-й»? Огромные цифры просмотров.
— Думаю, что люди, которым исполнилось сорок, помнят это время, им нравятся эти песни. В свой юбилейный концерт 1 февраля я включу — может быть, с легкой иронией — «Любовь, комсомол и весна», «Ленин такой молодой». Эпоху нельзя забывать, правильно? Эпохальные вещи, которые связаны с огромными событиям, останутся очень надолго — я в этом не сомневаюсь, как остались песни Вертинского, Петра Лещенко.
Нельзя исключить из нашей жизни революцию, Великую Отечественную войну, комсомольские стройки: БАМ, «Атоммаш», КамАЗ. Это жизнь страны, и она сопровождалась музыкальными историями: песнями, спектаклями, операми и прочим.
Родион Щедрин, мой любимый композитор, написал оперу «Не только любовь». Когда я работал на радио, пел с гордостью его ораторию «Ленин в сердце народном». Она войдет в анналы, поверьте мне, Щедрин, как Бетховен, будет звучать еще 200–300 лет. Это классика, произведения, которые проходят через века. Точно так же пройдут через века некоторые эстрадные, тоже вошедшие в разряд классики опусы. Какие-то песни Магомаева точно останутся, потому что это эпохальные вещи.
— Хотелось бы спросить про песню «День Победы», которая вас без всяких преувеличений прославила. Правда, что ее поначалу чуть ли не запретили?
— Эта песня, когда появилась, несколько затмила все произведения, написанные о войне, как бы синтезировала в себе огромную массу песен. Несколько композиторов обратились «наверх», сказали, что они считают эту песню недостойной, и ее не давали в эфир полгода. И только концерт в День милиции 10 ноября 1975 года дал ей рывок мощный. На следующий день она разлетелась в записях, в слухах, огромный поток писем пошел. Песня зажила своей жизнью, тем более что она очень талантливо написана Давидом Тухмановым и поэтом-фронтовиком Владимиром Харитоновым.
Сейчас у меня немного другое ее осмысление. На своем 80-летии я буду кусочек этой песни петь с грустным оттенком. Не как торжество сияющей жизни, а как поклонение памяти. С возрастом меняется ощущение произведения, иначе расставляются акценты. Когда были живы ветераны, нужно было радовать их, с ними вместе отмечать этот праздник. Сейчас, когда они ушли, мы можем только поклониться памяти воинов, которые подарили нам мир, свободу, жизнь.
Председатель жюри, певец Лев Лещенко выступает на церемонии награждения победителей международного музыкального фестиваля «Дорога на Ялту», 2021 год
«Чтобы голос звучал, ноги двигались»
— Как вам удается сохранять такую прекрасную физическую форму?
— Физическая форма — понятие относительное. Есть витрина, а есть то, что за ней. То, что за витриной, может, у меня не в таком хорошем состоянии, но с точки зрения внешности я — артист. Хотя я понимаю коллег, которые и на коляске выезжают, и с палочкой выходят — им хочется работать. За это нельзя осуждать. Если есть востребованность, если артиста хотят — почему нет?
Я занимаюсь с утра зарядкой обязательно, отжимаюсь, подтягиваюсь, тренажерчиков парочка дома есть, похожу-погуляю. Стараюсь, для себя это делаю. Мой папа дожил до 100 лет, и я хочу хотя бы до 110 прожить — с сегодняшними технологиями я, наверное, могу на это рассчитывать (смеется).
— Сейчас в разгаре волна «Омикрона». Как с этим бороться обществу и людям по отдельности?
— Во-первых, меньше паники. Я думаю, что у человека есть выбор в плане своего здоровья, но в принципе единственный путь борьбы с пандемией на сегодняшний день — это вакцинация, безусловно. Да не обидится на меня народ наш, но русское «авось» никуда не делось. Ну пронесет, проскочим — вот такое отношение. Говорят, что кто-то умер от вакцинации, я не знаю ни одного случая. Не от вакцинации — от того, что человек просто был разрушен напрочь, у него не работали ни печень, ни почки, ни селезенка, ни сердце.
— Лет 20 назад вы стали владельцем баскетбольной команды. Вам зачем это? Почему вы занимались таким неожиданным для эстрадной звезды видом деятельности?
— Почему неожиданным? На Западе есть исполнители известные, которые вкладываются в баскетбол, в американский футбол. Я не был владельцем, я был почетным президентом клуба «Триумф». Как я доставал деньги для спектаклей, так же доставал деньги для моей любимой команды, когда была возможность. Когда ее не стало, я закрыл этот клуб. Это была моя идея — перевести его в Санкт-Петербург. Я подошел к одному человеку, позвонил другому, встретился с третьим. Мы собрались и решили сделать команду. Так появился питерский БК «Зенит».
Я увлечен просто баскетболом. До сих пор смотрю его с удовольствием. Есть у меня коллега Ваня Ургант, с которым мы вместе любим баскетбол. Есть многие другие: Земфира играла профессионально. Я убежден, что она с удовольствием, как только закончит пение, возьмет какую-нибудь команду, будет ее спонсировать.
На концерте «Песня года – 2020»
— Наивный вопрос, но тем не менее… Вы спели огромное количество песен. Можете назвать те, которые у вас вызывают самые положительные эмоции?
— У меня все песни вызывают положительные эмоции. Я за пандемию записал около 40 песен, четыре альбома. Пою на вечеринках для своих друзей бесплатно, радую их, они радуют меня. Такая, знаете, обратная связь существует. Я много нового пою, не останавливаюсь.
Что касается эйфории какой-то, это, скорее всего, не песня, а само выступление, — когда ты видишь глаза зрителей, чувствуешь, что тебе это нравится и им это нравится. Актер — это эмоция прежде всего, а, как известно, эмоции управляют нашей жизнью. Чем они ярче, позитивнее, содержательнее, тем полезнее человек.
Я посмотрел «Мастера и Маргариту» (спектакль Театра Наций. — «Известия»). Огромный труд актерский, а ведь никто не говорит о том, каково это — провести пять часов на сцене и выйти выхолощенным совсем, эмоционально и физически истощенным. Не все, к сожалению, это ценят и понимают, говорят: «А, да что там артисты, подумаешь!» Видят только внешнюю сторону, а что этому предшествует, не знают.
— В юбилейный день вы себе самому, Льву Лещенко, что бы пожелали?
— Быть в форме. Чтобы голос звучал, ноги двигались, чтобы желание было, ну и здоровья, конечно. Здоровье сейчас самое главное. Если мы раньше походя говорили: «Желаю благополучия, счастья, здоровья», как прикладное что-то, сегодня мы здоровье стали ценить, как ничто другое.
