«Не хотелось бы введения никаких ограничений»
Члены Совета по правам человека при президенте (СПЧ) во время выборной кампании планируют выезды в 12 регионов. Об этом в интервью «Известиям» сообщил председатель СПЧ Валерий Фадеев. По его словам, в этих поездках планируется обучение наблюдателей, инструктаж волонтеров, а также проверка готовности участков к голосованию. Он также поддержал инициативу введения зарубежных соцсетей в российское правовое поле, рассказал об иностранном вмешательстве в выборы и оценил идею о введении четырехдневной рабочей недели.
«Хотите — приезжайте, не хотите — нет»
— Валерий Александрович, понятно, что выборы — ключевое внутриполитическое событие ближайших месяцев. Каким образом в СПЧ будут организовывать наблюдение на участках и сколько представителей от совета планируется представить?
— В отношении количества наша мощность, конечно, невелика. Потому что весь Совет по правам человека — это 49 человек. Но мы традиционно формируем мониторинговую рабочую группу. Планируются выезды в 12 субъектов Российской Федерации, мы традиционно участвуем в инструктаже волонтеров, общественных наблюдателей. Коллеги проверяют готовность избирательных участков к проведению выборов, в том числе с точки зрения санитарной безопасности. Реагируем также на сигналы о предполагаемых нарушениях, коллеги выезжают на те участки. После выборов готовится доклад, который обсуждается в ЦИК. Это публичный доклад, мы проводим его презентацию с теми замечаниями и предложениями, которые рождаются во время наблюдения за выборами.
— А по каким направлениям проходит взаимодействие ЦИК с советом?
— В среду состоится подписание нашего соглашения с ЦИК. Мы не имеем формального права по закону участвовать в наблюдении. А по соглашению нам позволяют наблюдать за подготовкой к выборам, подготовкой волонтеров, наблюдателей и так далее. То есть у нас благодаря этому соглашению вполне широкие полномочия. Кроме того, пять членов СПЧ входят в циковскую рабочую группу по информационным спорам и иным вопросам информационного обеспечения выборов.
— Недавно в Центризбиркоме анонсировали новую систему видеонаблюдения. Как вы относитесь к такому порядку?
— Все наблюдатели могут следить. На голосовании по поправкам в Конституцию в прошлом году было 526 тыс. наблюдателей, по информации ЦИК. И, таким образом, могут следить за видео сотни тысяч людей. Но только в соответствующих центрах. Насколько я понимаю, любой гражданин, избиратель, может туда прийти. Я не вижу здесь проблем.
— В последние годы был принят ряд резонансных законов, включая, например, инициативу об иностранных агентах. Другие нормы регулируют деятельность, например, зарубежных соцсетей в РФ. Как вы относитесь к такому формату защиты российского информационного поля?
— В законе об иностранных агентах есть два критерия. Первый — получение денег из-за границы. И второй — занятие политикой, политической деятельностью. Что касается денег из-за границы, идентифицировать этот процесс несложно. Что касается занятия политикой — здесь есть вопросы. В законе прописано, что определенные виды деятельности — экологическая, образовательная, помощь больным детям, другие виды помощи — не являются политической деятельностью. Тем не менее иногда довольно трудно отличить политику от неполитики. Сейчас коллеги по СПЧ готовят свои предложения, через какое-то время мы с этими предложениями выступим публично.
— А каково ваше отношение к регулированию иностранных соцсетей и возможным мерам по замедлению их работы?
— Мы первые сказали, что это серьезная проблема и надо включать правовые инструменты, чтобы ее урегулировать. Когда на нашем рынке работают промышленные, финансовые компании, то они работают в соответствии с российским законодательством. Так во всем мире. Если компания хочет работать на чужой территории — она работает в соответствии с законодательством этой страны. Но не так с информационными компаниями, они работают в соответствии со своим американским законодательством. И это вызывает, мягко говоря, обеспокоенность. В Европе, например, принимаются серьезные меры в отношении этих компаний. И сейчас эти компании начинают вводить в российское правовое поле. Естественно, они сопротивляются, но надо это сопротивление преодолевать. Я уверен, это удастся сделать. Мы здесь не одни, фактически вся Европа с нами.
— Но в европейских странах подобные нормы приняты уже давно. Почему Россия так долго шла к законодательному обеспечению деятельности зарубежных соцсетей?
— У нас доминировало гиперлиберальное отношение к интернету и информационным компаниям. Предполагалось, что эта область деятельности должна быть абсолютно свободной. Но опыт показывает, что это слишком серьезная область деятельности, чтобы допустить отсутствие каких-то регулирующих факторов в этом пространстве. Если говорить об американских IT-компаниях, то с их стороны мы видим наступление на свободу слова и цензуру. Цензура со стороны IT-компаний США гораздо жестче, чем, например, советская цензура. В советское время хотя бы поторговаться с цензором можно было. А что касается IT-компаний сейчас — там не с кем разговаривать. Запрет — и всё. Тебя выкидывают из YouTube, например.
— В Центризбиркоме, говоря в том числе о них, отмечали, что ожидают иностранное вмешательство перед выборами. Есть ли у вас опасения на этот счет и как этому противостоять?
— Такие факты уже есть. Например, БДИПЧ ОБСЕ не приедет наблюдать за выборами в сентябре. И, собственно, никто не препятствовал тому, чтобы они сюда приезжали. Они изображают дело так, будто бы эти выборы будут несправедливыми и фактически нелегитимными. Это и есть вмешательство. До выборов еще было два месяца, а они уже выступили с таким заявлением. И я понимаю активную позицию ЦИК, которая, конечно, обеспокоена ситуацией. Самое главное, чтобы у нас в стране избиратели доверяли выборным процедурам. Но тем не менее заграничный аспект тоже имеет значение.
— Насколько вообще принципиально России присутствие БДИПЧ в частности и иностранных наблюдателей в принципе?
— Да не насколько. Хотите — приезжайте, не хотите — нет. Пожалуйста, наблюдайте за выборами и делайте свои выводы. Но есть понятие суверенитета. Никто не будет подстраиваться под БДИПЧ или какие-либо другие иностранные институты.
«Выводы можно будет делать, когда эпидемия закончится»
— Как вы относитесь к решениям региональных властей по обязательной вакцинации отдельных категорий граждан?
— Очень сложный вопрос. Конечно, не хотелось бы введения никаких ограничений. Проблема заключается в том, что мы находимся внутри пандемии. Я думаю, что содержательные, разумные выводы можно будет делать, когда эпидемия закончится. Какое-то время назад считалось, что это произойдет, как только большинство людей будут вакцинированы. Однако в США, например, более половины жителей поставили прививки. Причем многие переболели. И тем не менее сейчас было и по 140–150 тыс. заболевших в день. В Израиле вакцинировали очень большое количество людей. И всё равно опять небольшая, но всё-таки новая волна. Объясняют тем, что появляются новые штаммы, которые пробивают вакцинный барьер. А дальше что будет? Штаммов больше не будет? Этого никто не знает.
Мы видим, что происходит в Европе: огромные манифестации, сотни людей задерживают, водометные машины используют. Это сложное очень явление. И лично я как глава совета отношусь к таким ограничениям с напряжением. Но есть огромная часть людей, выступающих за вакцинацию.
— Совсем недавно был резонансный случай в Москве — мигранты из разных стран устроили драку между собой. Буквально на днях похожее мы видели в подмосковных Мытищах. Что делает СПЧ для предотвращения и решения подобных ситуаций?
— Драки исключить невозможно, как показывает история человечества. Они будут всегда.
Президент некоторое время назад обратил внимание, что в школах в некоторых классах начинают доминировать мигранты из азиатских стран. Я ничего не имею против мигрантов. Но только идея-то заключается в том, чтобы социальное пространство было более или менее однородным. А здесь возникают такие сгущения, которые не позволяют, например, нормально обучать детей в школе. Приходится подстраиваться под них. Я пока не вижу, чтобы соответствующие министерства и ведомства откликнулись на вопрос, поставленный президентом.
Вот вы спрашиваете про драки. На мой взгляд, подрались, задержаны полицией, зафиксирован факт участия в драке — до свидания. Это не нарушение прав этих людей. У нас хватает своих правонарушений.
— Но как быть с незащищенностью прав трудовых мигрантов? Какие действия предпринимает СПЧ в этом направлении?
— Мы считаем, что надо защищать права трудовых мигрантов, значительная часть которых работает вне правового поля. По оценкам коллег, до 2,5 млн мигрантов трудится без контрактных отношений с работодателем. Они не платят налоги со своей заработной платы. Это, конечно, дает экономию работодателю. Но только это, во-первых, оставляет бесправными работников, а во-вторых, работодатель не выполняет российские законы.
Наша позиция в том, что надо ввести всех трудовых мигрантов в правовое поле. Некоторые говорят, что тогда будет невыгодно работодателю. Но это не оправдание для нарушения закона. И вот когда закон будет выполнен, тогда мы сможем принимать более осмысленные решения. Может быть, окажется, что российских граждан в большем количестве можно будет принять на работу. Потому что там будет и социальное обеспечение, и контракт, и разумные отпуска, как положено по закону. Мы находимся в плену представления, что всё строить у нас должны бесправные мигранты. Это порочная идея, надо от нее отказаться.
«У нас слишком много разговоров о сокращении рабочей недели»
— Удаленный режим работы пришелся по вкусу многим. Люди отмечают не только его удобство, но и эффективность. Как вам кажется, имеет ли смысл практика расширения удаленки и в каких сферах?
— Я думаю, что работодатель сам должен решать, расширять ему применение удаленки в своей компании или не расширять. Иногда это эффективно — бухгалтер, например, или юрист, чье присутствие необязательно. А вот один человек мне рассказывал, что его конструкторское бюро не может работать на удаленке. Конструкторы, инженеры, ученые должны быть вместе, должны что-то обсуждать, спорить. В журналистике, если речь идет, скажем, о выпуске газеты или журнала, дизайнеры, бильд-редакторы, верстальщики должны для удобства присутствовать в одном физическом пространстве. С другой стороны, удаленка уменьшает нагрузку, например, на городской транспорт. Меньше людей в метро, удобнее доехать до работы.
— В последние годы мы вообще очень часто говорим об изменении рынка труда, введении четырехдневной рабочей недели. Как вы считаете, назрели ли изменения в этой сфере?
— Я считаю, что у нас слишком много разговоров о сокращении рабочей недели и о праздниках. У нас труд стал восприниматься как обуза и как ярмо. Но вообще-то труд — это едва ли не главное в жизни человека. Человек должен жить ради семьи, ради детей, ради того, чтобы что-то в жизни сделать. Труд должен радость приносить человеку. Не могу сказать, что у нас сейчас в стране такая ситуация, что каждый может найти себе работу в радость. К сожалению, это не так.
Я не против праздников, не против сокращения рабочей недели. Но тренд должен быть в другую сторону. У нас больше половины людей в России получают меньше 27–28 тыс. зарплаты на руки. У нас очень много людей получают зарплату 15–20 тыс. рублей. Вот о чем надо думать. Работа крестьянина тоже может быть в радость. И мы видим передовые хозяйства, я в них бывал, там и зарплата хорошая. По крайней мере не 25, а уж 50 тыс. рублей, бывает больше. А агрономы и по 100, и по 150, и по 200 тыс. получают. И мне не кажется, что эти люди думают, как бы им теперь не пять дней в неделю работать, а четыре.
