«Петров инертен, как и большинство нормальных людей»
Алексей Сальников уверен, что мистике и чудесам всегда находится место в жизни, и их концентрация особенно увеличивается в последнее время: антиутопии не успевают выходить из типографии, как тут же воплощаются в действительность. А любым словом можно кого-нибудь обидеть, потому что неполиткорректно звучит почти всё. Об этом екатеринбургский прозаик и поэт рассказал «Известиям» в преддверии премьеры фильма «Петровы в гриппе», снятого по мотивам его бестселлера.
«Это действительно моя книга, но перенесенная на экран»
— Премьера «Петровых в гриппе» — одна из самых ожидаемых киноновинок сентября. Принимали ли вы участие в создании сценария, бывали ли на съемках — или отдали всё на откуп режиссеру?
— Никакого отношения к фильму я не имел. Все-таки кино — это визуальное искусство, оно живет по совершенно другим законам, чем литература, и нет смысла вмешиваться. Фильм мне очень понравился, там блестящий актерский состав с Чулпан Хаматовой, Юлией Пересильд и Юрием Колокольниковым в роли обаятельного трикстера Игоря-Аида.
Также в фильме великолепная работа оператора, очень интересна режиссерская оптика. Вот, например, сцена посещения новогодней елки маленьким Петровым сначала показана глазами самого мальчика, а затем — Снегурочки. Я благодарен Кириллу Серебренникову за бережное отношение к тексту и художественной логике романа: из него не сделали комедию или нуар. Это действительно моя книга, но перенесенная на экран.
— Вы очень сговорчивый автор, а это, похоже, редкость. Бывает, писатели не только вмешиваются, но и фамилию из титров снимают.
— Если вы про Алексея Иванова, то его я как раз понимаю (речь идет о фильме «Тобол» режиссера Игоря Зайцева, поставленном по одноименному роману Иванова. — «Известия»). Но в целом предъявлять претензии режиссеру, я считаю, неправильно. Да, может получиться немного другое произведение — или даже совсем другое. Но ведь многие экранизации, от «Белого Бима» до «Сталкера» и «Соляриса», совсем неплохи и с поправкой на жанр ничуть не уступают литературным первоисточникам.
Алексей Сальников
— Это уже не первое режиссерское прочтение ваших «Петровых»: в «Гоголь-центре» в Москве и в «Коляда-центре» (Центр современной драматургии) в Екатеринбурге шли спектакли в режиссуре Антона Федорова и Антона Бутакова. Вы остались довольны?
— Да, два Антона поставили «Петровых». С огромным удовольствием посмотрел. Но, понимаете, я ведь знаю, что там происходит, а насколько это понятно и интересно внешнему зрителю — трудно судить. Может быть, кому-то вся эта фантасмагория показалась избыточной. А вообще актеры — они удивительные. Играющий Аида Юрий Колокольников, ничего не меняя в гриме и костюме, в одно мгновение перевоплощается из взрослого циничного мужчины в школьника. Не устаю восхищаться этими людьми.
«Мне хотелось написать про обычного, узнаваемого парня»
— Чулпан Хаматова в образе макабрической библиотекарши Петровой — это неожиданно или то, что надо?
— По-моему, идеально. Мы привыкли видеть эту актрису нежной и трепетной, но в ней есть и темная сторона. Когда я писал про Петрову, что-то такое себе и представлял: она любящая, преданная, вдумчивая, но у нее есть особенность — она убивает людей, которые кажутся ей нехорошими. Она ведь только с виду простая библиотекарша, а на самом деле — древняя сверхъестественная сущность, подаренная Петрову в благодарность самим Аидом, повелителем мира мертвых. Дары античных богов иногда бывают хуже их мести.
— А за что Аид пожаловал Петрова такой супругой?
— Петров отговорил его девушку, Снегурочку, избавляться от беременности. И за это получил в дар жену — Петрову. Говорят, это сексистский поворот сюжета, неполиткорректный. Меня прощает только то, что сегодня почти всё звучит неполиткорректно. Что ни скажешь — кого-нибудь да обидишь.
— Расскажите про образ главного героя — слесаря и художника Петрова. Он — «маленький человек», бедный, рефлексирующий, к тому же еще и больной гриппом.
— Это критики так прочитали образ, но я его как «маленького человека» не задумывал. Мне хотелось написать про обычного, узнаваемого парня: он живет как все, работает, любит жену и сына, но его терзает смутное ощущение нереализованности. У него есть мечта: рисовать комиксы-аниме, но она так и не выходит за рамки домашнего хобби. Петров инертен, как и большинство нормальных людей. Он хотел бы изменить свою жизнь, но просто не знает, что для этого предпринять.
Кадр из фильма «Петровы в гриппе»
— Мы живем в безвременье, и остается только забиться в щель своей частной жизни, «в скорлупу болезни, принять горизонтальное положение и сосредоточить взгляд в области пупка», как пишут критики. Таков посыл книги?
— У каждого свое прочтение. Но не думаю, что читателю нравится идея пассивности. Просто это узнаваемые всеми обстоятельства: когда мы болеем и беспокоимся о своих близких, социальные различия стираются.
«Когда у тебя смартфон, нет места для встречи с мистикой»
— Роман переиздан и сейчас в лидерах продаж. Насколько неожиданным для вас оказался его читательский успех? Все-таки это не детектив и не фэнтези, хотя такие элементы там тоже присутствуют, а сложная большая проза с отсылками к Джеймсу Джойсу, Даниилу Хармсу, Андрею Платонову и магическому реализму в русском изводе.
— Конечно, я не мечтал о массовом успехе. Роман напечатали в журнале «Волга», я радовался публикации. Думал, возьмет кто-нибудь на дачу на растопку — бумага все-таки, во время грозы от скуки начнет листать, прочитает, скажет: ничего, прикольно. А тут вдруг так повернулось.
Вообще писать в расчете на успех невозможно. Нельзя же сидеть с маркетологическими таблицами и просчитывать: к чему будет читательский интерес, к чему — нет. Возникает замысел, и, пока его не разовьешь, он не отвяжется. А что касается сравнений с великими — мне всё это лестно, но опять же я ни на кого не ориентировался. Просто, как и все авторы, я не мог существовать вне традиции, вне поля.
Сцена из спектакля «Петровы в гриппе» в «Гоголь-центре»
— Гриппозное состояние героя — переходное. Благодаря ему бытовой пласт чернушной жизни в провинции перемещается на метафизический уровень. Реальность мешается с потусторонним. Насколько важна для вас эта мистическая «линза»?
— Сейчас многие пользуются методом магического реализма, в этом нет ничего нового. Но я не мистик, я бытовист, а волшебство проистекает из реальности — сейчас всё тонет в волшебстве. Даже самые приземленные и очевидные вещи в наши дни превращаются в какие-то странные штуки с фантастическими допущениями.
Авторы пишут вроде бы о заводе или о заброшенной деревне, но картина, измененная писательским восприятием, становится иной под воздействием магической линзы. Антиутопии не успевают выходить из типографии, как тут же воплощаются в действительность. Просто многие этого не замечают.
— А что мешает? Гаджеты?
— И они тоже. Вот, например, действие «Петровых в гриппе» разворачивается в Екатеринбурге времен появления сотовой связи, когда у большинства мобильников еще не было, а интернет подавали в микродозах где-нибудь на работе. Человек подолгу оставался наедине с собой, своей жизнью, вне контроля близких и коллег. Сейчас всё наоборот: когда есть смартфон, ты всегда включен в общение, и нет места для встречи с мистикой.
Алексей Сальников родился 7 августа 1978 года в Тарту, затем жил на Урале, в частности — в Нижнем Тагиле, с 2005 года — в Екатеринбурге. Учился в сельскохозяйственной академии и на факультете литературного творчества Екатеринбургского театрального института. Ученик Евгения Туренко — организатора нижнетагильской литературной жизни. Дебютировал как поэт. Автор романов «Нижний Тагил. Роман в четырех частях», «Отдел», «Петровы в гриппе и вокруг него», «Опосредованно». Лауреат литературных премий «Национальный бестселлер» и «НОС».
