Страсти по Украине: кому же достался сыр в Женеве
Вплоть до середины Cтрастной недели на Украине продолжало нарастать напряжение, которому, казалось бы, в последнее время некуда было уже расти. Бесплодные ультиматумы киевских властей, отказ воинских частей выполнять приказы, с одной стороны, хроническая неспособность коррумпированных элит Юго-Востока стать выразителями воли протестующего населения, вырвать реальные уступки у Киева, с другой, усиливали впечатление пата в столкновении двух Украин.
В отличие от шахмат ничья в гражданском конфликте ведет, как правило, не к пожиманию рук, а к гражданской войне. По умолчанию или без всем стало ясно, что без отрезвляющего внешнего вмешательства политические круги Украины не в состоянии сами вывести себя из порочного круга своих заблуждений, ошибок и преступлений.
Но каким должно быть это вмешательство и кто должен его осуществить?
Российский вариант — ограждение от нестабильности и выявление воли населения регионов — никак не устраивал ни временщиков в Киеве, ни их заокеанских покровителей, которым теперь везде мерещатся «вежливые люди». В этих условиях заявленная заранее «встреча четырех» в Женеве выглядела попыткой экранизации «Хроники объявленной смерти» великого и, увы, ушедшего от нас Габриэля Гарсия Маркеса.
Встреча могла не состояться вовсе. Но она состоялась и закончилась подписанием совместного Заявления, которое — и это симптоматично — сразу стали называть Соглашением.
До сих пор по всему миру принимают ставки: кто же выиграл? Кто проиграл? Мнения противоположные, Россия не исключение — от Виктора Алксниса («Создается впечатление, что Россия сдала Юго-Восток, удовлетворившись присоединением Крыма») до Андрея Илларионова («Украинцы! У вас не только вероломно отобрали Крым. Сейчас у вас будут забирать Новороссию»).
Давайте разберемся. Вдохнув женевской атмосферы, участники встречи — участвовали четверо, а договаривались двое — выступили за разоружение всех незаконных формирований, освобождение всех незаконно занятых зданий, улиц и площадей, амнистию участникам акций и «незамедлительное начало широкого национального диалога с охватом всех регионов и политических образований Украины».
«Аннексия Крыма», ожидаемое или даже осуществляемое «русское вторжение», как, впрочем, и вопрос о легитимности киевских властей и назначенных ими президентских выборов, остались за скобками согласованного документа, став фигурами умолчания.
Соглашение ли это? Очевидно, что нет или еще нет: во-первых, потому, что остается слишком много неопределенного в вопросах, в которых неминуемо надо определиться, и, во-вторых, потому, что не предусмотрено никакой ответственности и принуждения к выполнению договоренностей.
Ошибаются те, кто торопится петь Женеве осанну или предавать ее анафеме. Это не более, но и не менее чем свет в конце тоннеля, оселок для выявления дальнейших планов сталкивающихся на Украине и вовне ее сил, каждая из которых стремится интерпретировать Заявление в свою пользу.
Последующая реакция на принятые решения, как со стороны временного правительства в Киеве, так и со стороны его оппонентов на Востоке, удостоверяет, что в истории кризиса на Украине еще слишком рано ставить точку.
Мне ясно: Россия в Женеве, где должно было быть трое на одного, достигла большинства, хоть и не всех своих целей и продемонстрировала, что с нею надо считаться даже тем, кто искренне этому удивляется. Отметив это как факт, зададимся вопросом: что дальше?
Прежде всего, спор о том, что вперед — деньги или стулья, федерализация или выборы — приобретает еще более принципиальное значение. Совершенно очевидно, что корпоративный интерес всех героев майдана в том, чтобы протащить выборы 25 мая под любым предлогом, «хоть тушкой, хоть чучелом», чтобы узаконить переворот. Ради этого они кажутся готовыми к некоему «официальному статусу» русского языка и туманной «децентрализации», урожай мнений о которых уже поручено собирать аж министру по региональному развитию, строительству и ЖКХ.
Но только кажутся готовыми. Если сегодняшним властям Украины после Соглашения от 21 февраля в чем-то и можно верить, так это в том, что по доброй воле ничего подобного децентрализации и языковому равноправию они не сделают (как ветеран всех бывших и нынешних конфликтов на постсоветском пространстве не могу в связи c этим не вспомнить перманентных обещаний «самой широкой автономии» для непризнанных государств, закончившихся для Южной Осетии и Абхазии войной 2008 года).
С другой стороны, в среде героев наметилось размежевание: подозреваю, что по мере приближения даты выборов, которые не сулят успеха не только подставным кандидатам вроде Михаила Добкина, но и подувядшей Тимошенко Д’Арк, аргументы в пользу переноса сроков могут возыметь действие на ее партийных сослуживцев Турчинова, Яценюка, Авакова и Ко. В самом деле, к чему торопиться сдавать полномочия?
Не менее важным для будущего является тест, который проходит сейчас поголовно вся местная политическая и экономическая элита Юго-Востока, отождествляемая, как правило, с провалившейся Партией регионов. Либо Ринат Ахметов и его однопартийцы в ключевых вопросах федерализации Украины увидят свой собственный интерес и на самом деле единственную гарантию самосохранения. Либо, напуганные «народными губернаторами», продолжат таскать на Востоке каштаны из огня для той «единой унитарной Украины», которая уже скончалась в феврале с.г. В этом случае России и народным массам Востока Украины вдвойне правильнее поддержать в этом регионе новые силы и новых лидеров.
Коль скоро киевские власти на встрече в Женеве, как верно указывает г-н Илларионов, подписались под «внешним управлением», диалог с США по украинскому вопросу приобретает решающее значение. До сих пор наши партнеры в украинских делах следовали заветам бессмертного персонажа из «Свадьбы в Малиновке»: мое — мое, и твое — тоже мое.
Как показала Женева, углубление кризиса на Украине поставило американцев, как и их меньших братьев-европейцев, перед выбором: продолжать в том же духе или все-таки умерить аппетиты. Они колеблются. Не надо мешать им прийти, как говорили в Центральном комитете, к «единственно правильному решению».
И последнее. Ничто из вышеизложенного не может и не должно быть расценено как призыв к односторонней капитуляции сил самообороны Юга и Востока Украины. Мы не можем брать на себя такую ответственность перед лицом явной и недвусмысленной угрозы жизни и свободе людей, борющихся за справедливость и свои права.
Говорю это в надежде быть услышанным не только в Донецке, Славянске или Луганске, но и в Москве.
