Пьер Лакотт: «Большой театр невозможно уничтожить»

В Большом театре прошли гастроли балетной труппы Парижской национальной оперы. В программе четырех вечеров — «Пахита» Жозефа Мазилье и Мариуса Петипа в редакции Пьера Лакотта. Однако на этом взаимодействие главного театра столицы и знаменитого французского хореографа не заканчивается: 8 ноября состоится премьера новой версии балета «Марко Спада», созданной специально для Большого. О своих впечатлениях о гастролях и планах на ближайшее будущее Пьер Лакотт рассказал корреспонденту «Известий» Виктории Ивановой. 

— Почему вы решили привезти в Москву именно «Пахиту»?

— Это красочный, показательный балет французской школы. К тому же везде, где мы с Парижской национальной оперой его показывали, он имел успех. Пришла очередь Москвы.

— Вы сделали эту редакцию «Пахиты» в 2001 году. С тех пор не возникало желание что-либо изменить?

— Нет. Когда я реконструирую балет, то обычно максимально сконцентрирован на деле. И если результат получается успешным, нет нужды ничего менять. Более того, каждый танцовщик создает свою интерпретацию в конкретный момент. Но я как хореограф всё время имею в виду одно и то же.

— Вы довольны результатами гастролей?   

— Очень. Парижская труппа прекрасно справляется, но еще более приятно, что мы так тесно контактируем с Большим театром. Это своеобразное расширение семьи, а русские мне очень близки — и публика, и танцовщики. Я отмечаю это каждый раз, когда приезжаю в Россию. Взять хотя бы русскую литературу — я восхищаюсь ею и знаю, что русские так же любят французские книги. И там и там — прекрасные танцовщики, каждый раз мы обмениваемся опытом, происходит своеобразная эволюция.

— Но разница между русскими и французскими танцовщиками есть?

— Небольшая, и преодолеть ее, перестроиться довольно просто. Когда я впервые приехал в Россию и представил труппе французскую школу, это было чем-то новым. Французская школа более быстрая. Хотя когда-то, когда здесь работал тот же Петипа, он тоже использовал быстрые шаги, «аллегро». Поначалу было сложно — русские танцевали немного медленнее. Но они настолько талантливы, что в итоге проблемы не возникло. Я говорил: идем медленно, медленно, теперь быстрее, быстрее, еще быстрее. И в конце, когда танцовщики начинали спрашивать: «Еще быстрее?», я их останавливал: достаточно. Я очень много работал с русскими танцовщиками, педагогами. Например, балериной Мариинского театра Любовью Егоровой. Она работала с Фокиным, Петипа, для меня общение с ней — невероятные воспоминания. Именно она внушила мне необходимость заботы о будущем, традиции. Но хотя прогресс — это важно, важно еще и не забывать, кто мы такие и что было в недавнем прошлом. Сейчас русские и французы вместе, и это — тоже традиция. Я очень рад, что я снова в России. Я чувствую себя как дома.

— В самом деле?

— Да. Только жалею, что не говорю по-русски. Алфавит всегда казался мне слишком сложным, а я постоянно был занят. Мне безумно нравится, как звучит русский язык. И особенно здорово было бы читать в оригинале Пушкина. Но я хотя бы могу слушать оперы и восхищаться русской культурой — глубокой, мощной, сильной. А еще — у нас схожее чувство юмора. Я периодически обращаю внимание на это в моменты, когда нам бывает необходимо расслабиться. В такой ситуации обнаруживается, что русский и французский юмор очень похожи.

— Но в этот раз вы пробудете у нас долго.

— Да, я остаюсь ставить для Большого театра новую версию балета «Марко Спада». О нем меня несколько лет просил Сергей Филин, и я очень рад снова видеть его здесь. У него был очень тяжелый период, и я счастлив, что Сергей пошел на поправку. Он давно стал членом моей семьи — когда-то он танцевал в моей «Дочери фараона», и я рад видеть его способным работать как раньше.

— Что будет представлять собой новая постановка?

— Это будет трехактный балет с моей хореографией и костюмами, как и «Дочь фараона». «Марко Спада» — прекрасный и в то же время сложный балет. Прекрасный прежде всего потому, что здесь сразу пять ведущих ролей. Две из них — чудесные партии для женщин: Анжелы и Маркизы. В этом балете очень много действия, постоянно меняются обстоятельства. Это классический балет, но события происходят то в замке, то на улице, то в деревне. Постоянно что-то случается, как в кино. Думаю, публика будет приятно удивлена. И я уверен, что это будет очень полезно труппе. С ассистентами мы начали работать в июне. Теперь же наконец будем работать все вместе.

— В 1981 году вы ставили этот балет для Рудольфа Нуреева.

— Да. Сперва для Римской оперы, а потом и для Парижской. Но сейчас я немного изменил балет. Прежде всего добавил новые партии, чтобы задействовать максимально большое количество участников труппы Большого театра. Я знаю труппу очень хорошо и хочу, чтобы каждый в ней показал себя. Для этого в балете множество пантомимы, как в «Пахите», и очень важно, чтобы артисты были не только танцовщиками, но и актерами.

— Составы уже известны?

— Да, но публике пока рано это говорить. У нас будет 4–5 составов и, думаю, каждый из них станет по-особенному интересным.

— Замена Рудольфу Нурееву тоже есть?

— Самое прекрасное в жизни то, что каждый человек — уникален. Самое главное — привнести частицу себя. Нуреев был прекрасен, но было много и других хороших танцовщиков. Другое дело, что когда я ставил «Марко Спада» на Нуреева, он был уже знаменит и помог моему балету также стать популярным. Теперь же действует обратная схема: в труппе очень много хороших танцовщиков и, надеюсь, мой балет поможет им проявить себя.

— В Большом театре вам комфортно работать?

— Да. Мне тут всегда было хорошо. Я много лет знаю Григоровича. С Васильевым и Иксановым у меня были замечательный контакт и взаимопонимание. Сейчас в Большом начался новый период. Новый директор Владимир Урин — мой давний друг, я знал его по Театру имени Станиславского и Немировича-Данченко. Он настолько силен, что, мне кажется, придаст сил и Большому театру. Такой прекрасный театр невозможно уничтожить. А сейчас и вовсе все должны забыть и простить все ошибки. Всегда бывают хорошие и плохие моменты, это жизнь. Кто-то использовал нехороший момент в Большом театре, чтобы его разрушить. Но это невозможно. Он всегда будет развиваться и расти. Сейчас я не чувствую разницы, потому что Сергей Филин снова здесь.

— Вас называют балетным археологом.

— Да, это забавно, хотя это не совсем правда — я люблю балет во многих его проявлениях, современный — тоже. Но Любовь Егорова когда-то давно сказала мне: я научу тебе настоящему классическому танцу, который ты должен будешь сохранять. С тех пор я выполняю свое обещание. Сейчас практически постоянно меня просят восстановить тот или иной балет, так что я действительно в какой-то мере археолог. Но мне нравится создавать и современные балеты тоже. Например, три года назад я сделал с Мишелем Леграном «Три мушкетера». Это было здорово, и, надеюсь, в один день я смогу показать его и русской публике. Мне нравятся и Ролан Пети, и Морис Бежар, и Иржи Килиан, и Матс Эк. Когда ты талантлив, можешь выражаться в чем угодно. Но главное — не разрушать прошлое. Можно построить любой дом, но не надо разрушать фундамент. И я очень горд, что могу научить молодое поколение уважать и ценить то, что ушло.

— То есть вы не разделяете мнение, что современное искусство переживает кризис?

— Смотря какое. Если цель искусства — провокация, шок, обилие вульгарности, то да, это кризис, и это опасно. Самое страшное, что это значительно понижает уровень качества искусства. А только высокое качество спектаклей — путь к лучшему. Но у нас есть выбор, и мы можем выбирать то, что помогает социуму развиваться. Мне кажется глупым противостоять обществу, семье, государству. И не стоит подавать пример, вынося подобные вещи на глаза публики. В жизни гораздо больше хорошего, на что нужно обращать внимание. Так что нам стоит просто каждый день стараться быль хорошим, а не плохим.

Пахита из Парижа

«Пахита» — пышный французский балет в двух актах, возобновленный Пьером Лакоттом в 2001 году для Парижской национальной оперы. В России балет прославился благодаря второму акту — знаменитому Гран-па, долгое время исполнявшемуся отдельно и с тем же наименованием. 

С гастролями балетной труппы Парижской национальной оперы в Большом театре жители столицы смогли увидеть не только популярный дивертисмент, посвященный свадебному торжеству прекрасной Пахиты и Люсьена д'Эрвильи, но и завязку сюжетной линии: тайный сговор цыганского предводителя Иниго и коварного дона Лопеса де Мендоза, нападение бандитов и спасительную подмену сонного напитка. Значительная роль в спектакле (и том же Гран-па) отдана детскому ансамблю: для этого в Москву прибыли учащиеся Балетной школы Парижской национальной оперы. Особого же внимания заслуживают красочные исторические костюмы работы Луизы Спинателли: действие происходит в Испании при правлении Наполеона. 

Однако в успехе французов на главной сцене столицы есть заслуга и русских, а именно — блестящие соло музыкантов оркестра Большого театра Инны Ли (скрипка), Бориса Лифановского (виолончель), Галины Эрман (флейта), Ирины Пашинской (арфа).