Мариинский театр осовременил «Дон Карлоса»
Постановщик Джорджо Барберио Корсетти в течение спектакля трижды высвечивает на заднике античный афоризм: tempus fugit, aeternitas manet («время течет, вечность неизменна»). С великой мудростью нельзя не согласиться — время идет, а оперные шаблоны нерушимы. Для постановки в Петербурге итальянец выбрал последнюю «моденскую» редакцию оперы, которая длиннее обычной версии на один акт. «Впервые на мариинской сцене «Дон Карлос» сыгран целиком» — чем не заголовок? Похоже, объяснить выбор конкретной редакции 1886 года можно только желанием режиссера создать яркий инфоповод.
В новой версии действие начинается в лесу, который расцветает цифровыми бутонами на черном непроницаемом полотне. Здесь испанский инфант встречает Елизавету Валуа, чтобы влюбиться, объясниться и пережить единственные за всю оперу минуты душевного благоденствия. Дальше Елизавету насильно выдадут за отца Дон Карлоса, а сам инфант увлечется спасением народа Фландрии.
Август Амонов исполняет заглавную партию по-ученически точно, исключая всяческую молодецкую порывистость — его Дон Карлос принимает удары судьбы со склоненной головой. Сопрано Екатерины Шиманович (Елизавета) расцветает к середине вечера — королевский тон ей удается гораздо лучше романтического.
Отдельным пунктом стоит упомянуть видеографику, которой славится режиссер Джорджо Корсетти. На протяжении пяти часов задник мельтешит, сверкает или расплывается различными клипартами. По идее «новые технологии» призваны актуализировать написанное Джузеппе Верди сто с лишним лет назад. Однако наивность использования видеопроекций не только ничего не добавляет, но и убивает любой намек на метафору, фантазию и мысль.
Если Дон Карлос вспоминает о возлюбленной, ее тут же показывают бегущей в замедленной съемке по узкому коридору Мариинки. И наоборот, когда Елизавета мучается любовью к Дон Карлосу, герой появляется во всю ширь задника с героическим выражением лица и мечом наперевес. Но самая «сильная» видеопроекция возникает во время сожжения фламандцев-протестантов: их души представлены в виде голых людей, застывших по стойке смирно и медленно взлетающих, словно воздушные шары с гелием. Тут, как говорится, остается только руками развести.
Благородный бас Михаила Петренко звучит в этом хаосе наиболее убедительно — его злодей Филипп II оказался самым харизматичным героем и выглядел гораздо правдоподобнее и живее пасторальных влюбленных. Принцесса Эболи в исполнении Ольги Савовой чуть было не внесла в оперу вожделенный зрителем драматизм, но в одиночку пропитать электричеством любовный треугольник так и не смогла.
