«Соло» порванных струн Дианы Арбениной
— Наконец рок-н-ролл приходит в академические залы, — поздравила Диана себя и многочисленную публику в самом начале вечера. Хотя с этим известием Арбенина несколько запоздала. На ту же сцену до нее уже выходили Александр Градский, Борис Гребенщиков, Леонид Федоров. Однажды (пусть и не о роке речь) тут, увы, сольно пела даже Алсу. Есть возможности — арендуй любую площадку и самовыражайся как угодно. Рынок всё спишет.
Тем не менее каждая попытка «непрофильного» исполнителя атаковать уважаемый филармонический зал пока еще вызывает интерес сама по себе. Арбенина и вовсе совершила смелый поступок, оставшись с Залом имени Чайковского один на один, не подстраховываясь ансамблем, оркестром, известными приглашенными друзьями-коллегами или форматом творческого вечера, с ответами на записки зрителей, видеохроникой и прочей отвлекающей лабудой.
Перевозбужденная скоротечной дорогой (накануне концерта певица на сутки слетала в Берлин) «снайперша» в кожаной, почти комиссарской куртке, с медиатором в зубах и гитарой в руках пришла к поклонникам с бардовской программой Solo.
Приветствие вышло парадоксальным: зазвучала песня «Редкая птица», лейтмотивом которой является прощание. Сценарий происходящего от такого поворота, однако, не обрушился. Напротив, более чем преданная Арбениной аудитория сразу поймала верную тональность. По-другому тут и нельзя было.
Если оценивать сольную акустику Дианы без априорной восторженности, то придется признать, что выбранная «кольчужка» ей великовата. В такой программе и таком зале авторская сила сканируется, как на томографе. Арбенина не выдающийся мелодист или
инструменталист и не бесспорный поэт. В испытующем артиста емком пространстве Зала Чайковского одной ее искренности и эмоциональности оказалось недостаточно, чтобы объяснить, чем отличалось бы Solo, скажем, от выступления здесь же какой-нибудь примы последних Грушинских фестивалей? Разве что отсутствием у последней специального техника, отвечающего за положение микрофонов, настройку и смену гитар у певицы и меньшим количеством порванных струн. Диана рвала их с такой регулярностью, чтобы никаких сомнений в ее рокерской сущности не оставалось.
— Мне 37, а я все жду кризиса среднего возраста, — посетовала героиня вечера и исполнила «Юнкерскую», написанную в молодости «неизвестно к чему». Из таких размышлений на ходу слагалась вся программа, где было и пение под рояль и аккордеон, и чтение белых стихов, похожих на дневниковые записи девушки-подростка.
— Пора, когда я писала стихи прошла, и, судя по всему, ее уже никогда не будет, — печально констатировала Диана, и тоже, как мне почудилось «неизвестно к чему».
И песню «Католический священник» я «зарегистрировал» бы по тому же «адресу». Но, повторюсь, у арбенинских адептов совсем другое восприятие. Диана, человек начитанный и наблюдательный, для них, вероятно, источник всех тех настроений, смыслов и образов, что они самостоятельно не почерпнули из литературы и музыки. И каждое ее слово, спетое хоть под два аккорда на «шестиструнке», хоть под сурдинку — весомо и зримо.
Монолог самостоятельной «снайперши» в Зале имени Чайковского прерывался подношением ей огромного числа букетов, покупных и самодельных подарков, декоративных новогодних елок, кукол и т.п. Одна женщина принесла Диане кофту с каким-то особенным, вышитым узором, другая подошла, сняла со своей головы смешную, вислоухую шапку и протянула артистке.
Когда зазвучала хитовая «Столица», и в таком не клубном месте состоялся привычный флешмоб: на сцену полетели десятки бумажных самолетиков. С такой публикой Арбенина, конечно, может позволить себе всё.
Свои приоритеты рулевая «Ночных снайперов» на этом концерте обозначила несколько раз. Спела на блестящие стихи «любимого Иосифа Александровича», то есть Бродского, «Я всегда твердил, что судьба — игра…». Посвятила «Черное платье», тем, «кто был на Болотной площади». Сыграла «Коней привередливых» Высоцкого (у кого теперь нет в репертуаре этой песни?), объяснила, что «нет ничего важнее семьи», и добавила:
— Важна не только семья, в которую хочется возвращаться, но и страна, которая позволит это делать.
После чего под крики «Браво!» и звон очередной порвавшейся струны Арбенина исполнила «Россия, 37-й…». В ответ ей, словно в духе нового символизма, понесли только белые цветы.
