Андрей Луговой "Известиям": "Англичане не знают всех обстоятельств смерти Литвиненко"
- Статьи
- Общество
- Андрей Луговой "Известиям": "Англичане не знают всех обстоятельств смерти Литвиненко"
Пресс-конференция Андрея Лугового, которого английская прокуратура обвиняет в отравлении Литвиненко, многим открыла глаза на то, что происходило в Лондоне прошлой осенью и вообще все последние годы. Встретившись на следующий день с корреспондентом "Известий" Владимиром Демченко, Луговой подробнее остановился на тех фактах, которые упомянул в своем заявлении.
Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун, которые в последнее время стали неразлучны как сиамские близнецы, приняли меня в своем небольшом офисе. На стене — фотографии молодого сотрудника ФСО Лугового, стоящего за спиной Егора Гайдара. Я сказал, что разговор будет идти в основном вокруг его выступления на пресс-конференции. Андрей Луговой согласился и сказал:
— Тогда я изложил только факты, а многие журналисты стали строить из них схемы. Я, честно говоря, рассказал только малую долю того, что знаю. И теперь, наверное, как раз и займусь тем, что буду выстраивать эти схемы.
Звонок в Скотленд-Ярд без ответа
вопрос: Андрей Константинович, почему вы заговорили именно сейчас? Девять дней после обвинений, полгода после смерти Литвиненко...
ответ: Мы заговорили теперь, потому что публичность - это одно из орудий защиты, которые у меня остались. Это средство, способное обеспечить нашу безопасность. Эти дни мы на самом деле не молчали, мы просто готовились к этому, обсуждали с адвокатами, юристами и согласовывали свою позицию с правоохранительными органами. Что касается этих полгода, мы активно работали с российской Генпрокуратурой. Это первое. Второе: мы в течение этого периода настойчиво пытались связаться с британскими правоохранительными органами. В британских СМИ писали, что нас прячут... Но я очень хорошо помню, что 20—21 ноября всплыла моя фамилия, в этот же день я связываюсь с британским посольством и говорю: что вот он я, Андрей Луговой, вот мои координаты — пожалуйста. Я попросил их назначить день, когда меня могут принять. Мы приехали вместе с Дмитрием и с адвокатом и сделали заявление — сказали, что чрезвычайно удивлены, что готовы к конструктивному разговору. И даем все наши координаты. Посольство забирает все, но сразу говорит: "Мы дипломатический орган, полиция — самостоятельный орган, они сами будут решение принимать". В это время мне из Лондона звонит один из моих партнеров, который вообще не имеет к Литвиненко никакого отношения. И он говорит: вот меня допрашивал Филипп Буттс из Скотленд-Ярда. И дал его телефон. Звоним ему и говорим: мы готовы встречаться, что нам надо сделать? Он что-то пространное говорит, обещает перезвонить. А через день или через два — бравые британские полицейские уже здесь, среди которых и Филипп Буттс. В этот момент мы поняли: что-то не то. Надо сказать, что встреча с британскими полицейскими нас сильно озадачила. Вопросы носили настолько общий характер, как будто бы хотели просто с нами поболтать, а сами сделать выводы, какие нужно.
в: О чем спрашивали?
о: Да ни о чем. Когда вы были в Лондоне, в каких гостиницах вы останавливались? Кто такой Владимир? Кто такой Вячеслав? Они называли некоторые адреса, по которым мы точно никогда не были. Ресторан какой-то, киоск газетный... И вопросы про эти адреса были очень конкретные. Что там было? Может быть, там тоже какие-то следы полония были?
в: Вы упомянули о роли английских спецслужб. В чем конкретно вы видите эту роль?
о: Использовался полоний, который оставляет несмываемый след. И этот след остался везде, где мы были. И ничего не остается, как думать, что это специально было сделано, чтобы это преступление подвести к нам и к России. К тому же Литвиненко, я это знаю точно, был завербован. И у него есть куратор, который знает обо всех его встречах и контактах. То есть не могли спецслужбы не знать, если это случайная его смерть и связана с его неосторожным обращением с полонием, как минимум о том, что он обращается с полонием. А потом говорят: это убийство криминальное. Я хочу понять, какой у меня мог быть мотив!
Вообще, в информации относительно событий октября—ноября прошлого года очень много нестыковок. Например, Березовский утверждает, что мы были у него 31 октября. Но это не так, пусть поднимет журнал у охраны. Это было 27-го. Фельтишинский, на которого мы с Дмитрием 16-го наткнулись в Лондоне, уверяет, что это было 12 октября. Такое впечатление, что люди специально подгоняют даты, чтобы все указывало на нас. Может, от этих чисел зависит, припишут ли нам те или иные следы полония. Например, мы были в компании "Эринис" только 16 октября. Мы не были там ни 26-го, ни 27-го, ни 1 ноября. Но там следы полония откуда-то есть. Откуда?
в: Хочу спросить Дмитрия Ковтуна. В Германии тоже возбуждено уголовное дело. Там тоже заметны подтасовки фактов?
о: Я ничего не знаю о том, как продвигается дело в Германии. К нему никого не подпускают. Я несколько раз просил своего адвоката ознакомиться с материалами, но ему не дали этого сделать. Я знаю, что немцы занимались поиском некоего третьего человека — широкоплечего азиата, который якобы прилетел со мной в Лондон. О нем говорил Гордиевский. Но с тех пор об этом азиате никто не заикается.
в: Еще один вопрос к Дмитрию. Вы не являетесь обвиняемым. Не возникало желание отправиться в Лондон и все рассказать?
о: Чтобы тут же стать потерпевшим? В очередной раз... Нет, я не планирую ехать ни в Лондон, ни в Германию. Мои адвокаты не советуют мне это делать.
в: Теперь снова к Андрею Константиновичу. Российская прокуратура возбудила дело по факту смерти Литвиненко и покушения на Дмитрия Ковтуна. Почему вас нет в списке тех, на кого покушались? У вас же тоже нашли следы полония...
о: Я объясню... Литвиненко понятно — умер. А у Дмитрия первоначальные анализы показывали высокую степень заражения. У меня было в меньшей степени. Наверное, поэтому прокуратура приняла такое решение.
в: Как сейчас строятся ваши отношения с Генпрокуратурой России? Как вам кажется, на каком этапе сейчас следствие по этому делу?
о: Они строятся на основе Уголовно-процессуального кодекса. Я свидетель, меня приглашают на допросы, каких-то особых отношений нет. По тем вопросам, которые задаются, я могу сделать вывод, что сейчас идет проверка различных сообщений и версий.
"Он пытался продать Невзлину какую-то кассету"
в: Вы говорили о работе Литвиненко в Испании. Можно ли поподробнее, что это за работа? Вот он раскрывал русскую мафию и хвастался, что хорошо заработал на этом. От кого он получил деньги — от правительства Испании?
о: Вы должны понять правильно, мы все-таки делаем свои выводы на основе общения с Литвиненко, исходя из того, что он говорил. И многие впечатления складывались из обрывков фраз. Он говорил, что активно занимается какими-то разработками, связанными с преступностью выходцев из России, преступниками, которые действуют на территории Испании. Причем, насколько я понял, не с целью пресечения преступной деятельности, а с целью получения прибыли. Он несколько раз при мне разговаривал по телефону с людьми в Испании. Причем разговаривал по-русски. И человек на другом конце провода — это было слышно — тоже говорил по-русски. Возможно, он работал с какими-то авторитетами, имея какие-то материалы на них. Может быть, Шакро-младший поплатился за то, что не захотел сотрудничать.
Да мало ли какие еще могут быть версии. Вот замминистра внутренних дел Аркадий Еделев заявил, что есть сведения, что Литвиненко приезжал в Чечню для ликвидации свидетельств связей Бориса Березовского с Шамилем Басаевым. Это было с 2001 по 2006 год. Ездил в Чечню через Грузию, через Панкисское ущелье. С кем он там встречался, с кем он был связан? По обрывкам телефонных разговоров я понял, что он неоднократно бывал и в Стамбуле, где встречался с представителями боевиков. У них что, не могло быть мотивов убить его?
в: После возбуждения дела российской прокуратурой проходили сообщения, что рассматривается версия причастности неких сотрудников "ЮКОСа", в том числе Невзлина. Какова, на ваш взгляд, роль Невзлина во всей этой истории, учитывая то, что Литвиненко к нему летал?
о: Я думаю, отработка этой версии как раз связана с тем, что он неоднократно летал к Невзлину в Израиль, встречался с ним и решал какие-то вопросы. Эти вопросы, как мне рассказывал сам Литвиненко, были связаны с Испанией. Литвиненко пытался продать Невзлину некую видеокассету. Что за кассета, с какими материалами, этого я не знаю.
в: В интернете есть стенограмма допроса Бориса Березовского... Он упоминает, что Литвиненко за шесть месяцев до своей гибели нашел новую работу, совершенно независимую от олигарха. Вы не в курсе, что это за работа?
о: Не было у него никакой постоянной работы. Я думаю, что скорее всего он имел в виду меня. То, что благодаря мне он мог начинать зарабатывать.
в: Можно поподробнее об этом?
о: Ну, например, в процессе сотрудничества с компанией "Риск менеджмент". Я уже говорил, что это бывшие сотрудники спецслужб, которые пытались завербовать меня. Но помимо этого были обычные бизнес-контакты. Они предложили делать то, что мы уже делали. Есть англичане, которые хотят вложить деньги в Россию. Но они боятся и хотят быть уверены, что их инвестиции не будут разворованы. И мы им предлагали разные аналитические материалы в различных сферах экономики. За эти материалы нам сразу перечислили деньги, и 20 процентов от этой суммы получил Литвиненко наличными от них. Так он мне сам сказал. Условно говоря, они должны были перечислить десять тысяч долларов, а перечисляют восемь. Остальное отдают Литвиненко.
в: Раз уж мы заговорили о "Риск менеджменте"... Первые контакты с этой компанией у вас состоялись еще осенью 2005 года. Когда вы поняли, что вас начали вербовать, и прекратили контакты?
о: Да, контакты начались с декабря 2005 года. То, что меня вербуют, я понял в апреле-мае 2006 года. Мне многие задают вопрос: "А что ты их сразу не послал?". Сделать это было бы проще всего. Но тогда бы я многого лишился и понес бы колоссальные убытки. Поясню свою мысль. В Лондон я ездил не ради Литвиненко — с ним я встречался во вторую или даже в третью очередь. У меня в Великобритании есть партнеры, сотрудничество с которыми приносит серьезную прибыль. И когда летом прошлого года у меня возникли проблемы с визой, я понял, что ребята из "Риск менеджмента" перешли от слов к делу. Я понял, что Литвиненко и его партнеры реально могут закрыть мне въезд. Поэтому я принял решение действовать мягко. Всячески демонстрировать, что бессмысленно пытаться затеять со мной бизнес, связанный с продажей страны. Демонстрировать, что я им в этом качестве не интересен. Они-то после рассказов Литвиненко надеялись, что я имею связи с людьми, которые занимают серьезные должности в различных структурах. Но я все разговоры переводил на чистый бизнес.
в: И вас не смущало, что они бывшие сотрудники спецслужб?
о: В этом нет ничего страшного. Вот, например, компания "Эринис", с которой нас тоже Литвиненко свел. Она занимается безопасностью в нефтегазовом секторе и охраняет нефтяные объекты в Ираке. Они не скрывали, что являются сотрудниками спецслужб, но с ними у нас были только коммерческие отношения. На чистейшем русском языке они говорили: ребята, давайте создадим совместную компанию, свяжем ваши возможности и наше финансирование. Например, в связи с дороговизной нефти сейчас серьезно стоит вопрос о биотопливе. В России, учитывая огромные площади, производство рапса и рапсового масла высокоэффективно. У меня есть сельскохозяйственные проекты — 10 тысяч гектаров засеяны рапсом, ведем переговоры о строительстве завода по переработке рапса. Англичане показали, что их это очень интересует. И меня это очень интересовало — ведь стоимость одной тонны рапсового масла порядка 600 евро, и потребность в нем в Европе очень большая.
Вообще, возвращаясь к Литвиненко, он в течение пяти лет наговорил очень много чего. И эти пять лет он чувствовал себя комфортно — у него не было недостатка в средствах. Но когда этот канал прикрылся, он понял, что у него не осталось ничего. Сын растет, семья, нужны деньги, а он от и до зависит от Березовского. И в последнее время он начал метаться. С одной стороны, у него было огромное стремление заняться коммерческой деятельностью. С другой — он имел перед своими хозяевами в английских спецслужбах серьезные обязательства.
Литвиненко считал отравителем итальянца Скарамеллу
в: В связи с фигурой Березовского... Расскажите о ваших отношениях с человеком, которого многие называют Бадри. Я имею в виду Аркадия Патаркацишвили...
о: Я его считаю своим другом и партнером, хотя, безусловно, между нами до 2001 года существовали отношения начальник—подчиненный. Он был исполнительным директором ОРТ, я был начальником службы безопасности. После 2001 года были исключительно бизнес-контакты, я ему какие-то делал предложения по инвестированию в российскую экономику, я достаточно часто бывал в Тбилиси. У меня были и на сегодняшний день остаются добрые, дружеские отношения. Он с этой историей не имеет ничего общего. На самом деле его формальное присутствие рядом с Березовским, оно накладывает на меня некие обязательства перед ним. Дело в том, что год назад они приняли решение по бизнесу разойтись с Березовским. И, как мне говорил сам Бадри, сделка должна была проходить в течение года. В феврале-марте год истек. И когда Березовский обвинил меня в смерти Литвиненко, я понял, что сделка завершена.
в: Вы считаете, что Березовский пытался вас подставить... Не подставлял ли он этим Бадри через вас?
о: К сожалению, так как у меня нет возможности сесть за один стол с Березовским и Бадри, мне трудно об этом говорить. Но на мысль о том, что нас пытаются подставить, наводит целый ряд обстоятельств. Пока Литвиненко был в сознании, моя фамилия никаким образом не фигурировала. Я с ним разговаривал по телефону 13 ноября, через 13 дней после так называемого отравления. Он уже был в тяжелом состоянии. Те фотографии, которые видел весь мир, были сделаны примерно в тот момент. Он не высказывал мне тогда никаких претензий. Как только он впал в кому, это было 20—21 ноября, появилась и моя фамилия. Что мешало ему объявить обо мне 7 или 10 ноября? То, что сам Литвиненко заявлял, что его отравил Скарамелла.
в: Еще одно имя и в вашем выступлении, и в стенограмме допроса Березовского показалось случайным. Это журналистка Елена Трегубова. Вы говорите, что против нее готовилась провокация со стороны Березовского. Но почему тогда в конце концов она едет к нему в Лондон и просит там политубежища?
о: Все очень просто. Убежища она попросила как раз после допроса Березовского. По вопросам о Трегубовой он понял, что я о нашем с ним разговоре (о том, чтобы фирма Лугового взяла Трегубову под охрану. — "Известия") поставил в известность прокуратуру России. И он, по всей видимости, позвонил Трегубовой и сказал: приезжай сюда, проси политическое убежище. И хотя бы из этого получился небольшой скандал, для него полезный.
в: Гольдфарб и Литвиненко торговали политическим убежищем в Великобритании, утверждаете вы. Есть ли данные о том, что кто-то уже его купил?
о: Прямых данных нет. Но Литвиненко не вскользь об этом упоминал, а периодически поднимал эту тему. Говорил, что мы просто не понимаем, как легко это сделать. Учитывая то, что сначала Литвиненко говорил об этом весной, а потом и осенью, думаю, подобные сделки были.
в: Но спецслужбы в Великобритании не могли не знать об этой деятельности. Как они могли относиться к торговле политубежищем?
о: Да могли и не знать. Это могла быть и личная инициатива Литвиненко и Гольдфарба. Хотя у Литвиненко было особое отношение и к Гольдфарбу, и к Фельтишинскому. Он не раз упоминал, что эти двое "кинули" его с гонораром за книжку "ФСБ взрывает Россию" на 100 тысяч долларов.
в: Давайте немного резюмируем. Сейчас ситуация напоминает патовую. Если вы едете в Лондон, вас судят и сажают. Если не едете, вас объявляют убийцей и вы остаетесь таковым в глазах всего мира на неопределенный срок. Есть ли выход?
о: Если англичане действительно передадут сюда все материалы, нам бы хотелось ознакомиться с ними и сформировать свою позицию. Мы считаем, что они выяснили не все обстоятельства дела. И, посмотрев эти материалы, мы либо опровергнем их выводы, либо будем настаивать, чтобы был суд и чтобы в результате судебного следствия была доказана наша невиновность.