Дюжину ножей в спину революции

И снова российский либерализм связывает определенные надежды на светлое будущее отчизны с революцией. Не прошло и века. Не впрок нам пророчество "Бесов".

***

…Ныне всяк оппозиционер обновляет какой-нибудь скомпрометированный термин. Националисты - "национализм". Большевики - "большевизм". Демократы - …

После Октября у нас в России установилась по уважительным причинам стойкая аллергия на слово "революция".

Отчаявшись заставить сиять заново прекрасное слово "демократия", наши либералы после украинских событий взялись за отбеливание такого антидемократического по природе инструмента общественного развития, как революция.

Происходит это по знакомой схеме. По той, по которой облагораживались войны. Мы это проходили в советской школе: бывают войны справедливые и несправедливые, захватнические и освободительные, колониальные и антиколониальные.

Так, мол, и с революциями. Мол, они повивальные бабки. К тому же предлагается еще один важный показатель: кровавая она или бескровная.

ХХ век дал несколько примеров бескровной и безалкогольной революции. Все они похожи на лабораторные опыты: в пробирку наливается что-то бледно-оппозиционное, потом добавляется пара капель какого-нибудь революционного реактива - легкий дымок, и содержимое окрашивается в какой-нибудь приятный цвет - розовый или оранжевый. И власть перетекает от одной элиты к другой.

А когда начинается математика больших чисел, то все заканчивается не столь благополучно. В мегамире действуют другие законы, нежели в макромире, и все процессы там проистекают абсолютно иначе.

Европа марксизм пережила как предохранительную прививку, чуть потемпературила и стала социально ориентированной, а Россия и Китай - корчились в предсмертных судорогах и довольно долго кровью харкали.

Россия - это математика очень больших чисел. Звать ее на площадь, хотя бы и с мирной целью: вы тут постойте у Кремля с оранжевыми хоругвями, послушайте рок, а мы, либералы, по-свойски потолкуем с президентом и его администрацией - штука рискованная.

***

Собственно на восточно-европейском Западе все эти плодово-цветочные революции - это и никакие не революции в традиционном смысле. Назовем их условно новой политтехнологией. Она практикуется, как можно было уже заметить, в странах с размягченными авторитарными режимами.

Надо сказать, от одного опыта к другому технология эта не просто совершенствуется, но и гуманизируется. Самый первый блин (свержение диктаторского режима Чаушеску в Румынии) вышел, все-таки, кровавым комом. На то, конечно, были объективные причины. Диктатор уж слишком далеко зашел в своей самоизоляции и в деспотизме по отношению к своему народу.

Народ имел моральное право на восстание. Но, как сегодня выясняется, без тонко продуманной и мастерски организованной работы западных спецслужб дело бы не сделалось.

Под занавес старого года НТВ показало документальное исследование "Шах и мат семье Чаушеску", которое в условиях предновогоднего ажиотажа, осталось почти незамеченным. Между тем, оно представляет собой в известном смысле подкоп под героический миф о спонтанном характере восстания румынского народа.

Всякое рациональное покушение на иррациональный миф в глазах его массового потребителя ничего не стоит. Миф неуязвим. Но тут случай несколько другой. Потребителем сказки о румынской революции является либерально-демократическое сознание. И оно, признаюсь, было сильно уязвлено прозвучавшими в фильме признаниями резидентов ЦРУ и свидетельствами некоторых участников тех событий. Теперь мы видим, что свержение режима Чаушеску проходило по детально проработанному сценарию.

Но самым, пожалуй, шокирующим пунктом стало то, что кровопролитие входило в план инициаторов восстания. Оно требовалось для массовизации протестных акций населения. И оно явилось следствием опять же продуманной провокации.

В чем опасность таких сценариев с кровавой начинкой. Выпустив из бутылки джина революции, не знаешь, как его загнать обратно без большой крови. Разве что посредством больших кредитов…

Впрочем, большие кредиты оказываются нелишними и в тех случаях, когда старую власть удается вышвырнуть с насиженных резиденций без единой на ее теле царапины.

Без внешних финансовых заимствований национальная демократия на первых порах довольно быстро скукоживается. К слову, сказать, это нормально и естественно.

Бескровные версии цветочных революций - сербская и грузинская - заключали в себе довольно явственный силовой потенциал, который выходил наружу в критический момент. Памятны кадры штурмов парламентов в Белграде и в Тбилиси.

Незабываемы телекадры, когда улыбчивый Мишико Саакашвили с перекошенным от злобы лицом стучит чем-то деревянным и требует к ответу Шеварнадзе, которому еще вчера пел осанну. А какой затем победители и триумфаторы устроили в парламенте дебош…

В Тбилиси, как и в Белграде толпа явила свою силу. В Киеве оранжевый Майдан был своего рода бронепоездом на запасном пути. Или, если быть более точным: дамокловым мечом.

Он висел над деморализованной властью. А непосредственными участниками ее свержения работали жестко структурированные группы молодых людей, во главе которых состояли "десятники". (В "Бесах" по задумке Петруши Верховенского народная стихия должна была быть завязана в единый узел маленькими узелками - группами сознательных революционеров по пять человек).

Группы по команде исходящей из "штаба революции" бросались на блокирование того или иного правительственного учреждения, подвергали осаде парламент, Верховный суд, Центризбирком.

Ненасильственный, несиловой характер оранжевой революции, в сущности, фикция, которая, возможно, в учебниках государства украинского станет красивым и красочным мифом.

Был момент - телевидение его четко зафиксировало - когда голосование в Раде едва не поломало сценарий переворота. Тогда комиссар оранжевых Юлия Тимошенко бросилась на улицу, пригласив ее к штурму и срыву парламентского заседания. "Улица" мгновенно среагировала. Перед угрозой быть смятой Рада прервала свое заседание. Ну а затем ни президент, ни парламентарии, ни судьи уже не посмели перечить тем, кто оказался во главе толпы, и все пошло как по маслу.

Мюзикл революции со всеми обязательными для него ингредиентами - героями-протагонистами, злодеями-антагонистами, с концертными номерами, с сольными партиями, с впечатляющей массовкой, с лирикой и романтикой единения - это действительно самое эффективное средство новейшей выборной политтехнологии.

Против лома административного ресурса нашелся прием - лом толпы. Но ведь тоже лом. Скажем так: "Дамоклов лом", который, в принципе, столь же недемократичен, как и административный меч. Хотя "высшие либералы" (выражение из "Бесов") считают, что оранжевая стихия это и есть "высшее проявление народовластия".

Окажется ли этот "лом" в истории обновившейся Украйны, одноразовым, покажет уже ближайшее время. Искушение его использовать еще разочек, в случае, если кто-то из вождей Майдана себя почувствует обделенным, будет велико. Например, если кандидатура госпожи Тимошенко на пост премьер-министра не получит поддержки в парламенте…

При амбициях этой дамы, при том, что она уже вошла во вкус роли харизматического вождя, вдохнула его пьянящий воздух, не прибегнуть к помощи оранжевого Майдана и палаточного Крещатика будет труднее, чем отказаться от нее.

Что же касается одного из самых популярных пропагандистских мотивов, будто люди на Майдан приходили за деньги, то это глупость. Это сдутый мяч, который почему-то охотно пинали и власть, и оппозиция. Мяч летал плохо, но бившие по нему никак не могли остановиться.

Конечно, оранжевой массовке никто ничего не платил. Но, что это меняет? Разве сбегающимся поглазеть на пожар кто-то что-то платит. Те, кто собираются на концерт, или на футбол, сами приплачивают. А тут такое зрелище, такой кайф…

***

В России политическая жизнь притупилась, социальная - приобрела относительно размеренный характер. Общественно-социальный расклад понятен, а мировоззренческая сторона бытия выглядит крайне запутанной - какая-то сложно пересеченная местность. Где былая четкость деления на славянофилов и западников, государственников и общественников, националистов и космополитов, классовых врагов и классовых друзей, наконец, на мужчин и женщин…

В обществе идеологическая смута, чем-то отчасти напоминающая то, что описал Достоевский в "Бесах". Та смута датируется 70-ми годами позапрошлого века. Шестидесятник той поры гневно воскликнул: "Европа хмурится и начинает беспокоиться… Пятнадцать лет реформ! А между тем никогда Россия, даже в самые карикатурные эпохи своей бестолковщины не доходила до такого позора…"

И тогда бесенок Петруша Верховенский решил, что Россия созрела для потрясений, что в России образовался класс "наших" по определению того же Петруши.

Тут, пожалуй, следует обратить внимание на то обстоятельство, что в нынешней России все в большей степени "нашими" для "высших либералов" делаются нацболы Лимонова, от которых еще совсем недавно убежденные демократы брезгливо нос воротили.

Теперь, говорят, лимоновцы пахнут по-другому. Не насилием, не национализмом и не диктатурой, а юношеским идеализмом, которому его родитель писатель Эдуард Лимонов дал неудачное имя - "национал-большевизм". Хотя на мой вкус, достаточно верное, если иметь в виду перспективу.

Кого может раззадорить сегодня в России правая идея? Она по природе не является массовой. А национализм, да вкупе с подсушенным порохом в коммунистических пороховницах - это взрывная сила. Таков рецепт приготовления "ярко красного либерализма" (выражение опять же Достоевского) которому с поправкой на моду и на время можно придать оранжевые тона, но который если поскрести обнаружит коричневую суть.

***

С поправкой на современные информационные технологии можно по-другому делать революции. Нет нужды устраивать пожары, погромы, теракты, самоубийствами, как это практиковалось бесами, народовольцами, эсерами… Ведь, в сущности, кровопролитные эксцессы были тогдашними СМИ, их экспрессивным языком, метафорами, тропами, рифмами и прочими выразительными приемами.

А теперь, когда весь мир окантован, обмотан и опутан информационными сетями, то какой-нибудь современный Петруша Верховенский может не суетиться и не подбивать какого-нибудь нынешнего прекраснодушного Эркеля на бесчеловечные поступки.

Лимонов, выйдя из тюрьмы, сразу догадался о преимуществах бескровных (безалкогольных?) терактов. Тогда, как "высшие либералы" только сейчас к этому пришли. И то под впечатлением украинского бунта, сознательного и человечного.

…Революция - это зараза. Притом, всякая революция. В том числе и цитрусовая. Ее надо бояться, как в средние века люди страшились чумы. Ее в ХХI веке надо поставить вне закона, как термоядерную войну.

Мне, гагаре, не доступны радости буревестников…

***

Петру Верховенскому почти все удалось в отдельно взятой энской губернии: и молодежь увлечь, и кровь пролить, и веру покачнуть, и устои поколебать, и власть деморализовать... За одним дело стало - за харизматичным вождем. Петр Степанович готовил на эту роль Ставрогина. Да тот нравственно не выдержал немыслимого бремени кровавой революции и повесился.

Вот и сегодня: искры есть, Запад снова нахмурился, моторные верховенские запыхались в хлопотах по сплочению рядов, а вождя нет. Вернее, их слишком много. Может, в этом и спасение России на данном историческом этапе?..