Это страсть: водительница об особых отношениях с автобусами
Марит Миксон работает project-менеджером в эстонской IT-компании. А в свободное время возит людей на ретроавтобусах. В интервью «Известиям» она рассказала, почему не чувствует дискриминации со стороны мужчин-водителей, как поняла, что ее любимый автобус — девочка, и почему она, 39-летняя мать-одиночка с двумя работами, счастлива.
— Насколько я понимаю, женщин-водителей автобусов не так уж много? И ты часто привлекаешь внимание на дороге?
— Я бы так не сказала. Когда я езжу, вижу и других водителей-женщин, так что это не так необычно.
— А от других водителей, водителей-мужчин, слышишь какие-то неприятные для себя высказывания?
— Нет.
— Может, кто-то говорит что-то вроде «ну это работа не для девочки» или что-то в этом роде?
— Нет, наша компания — это как семья. И я получаю только поддержку, никакого негатива.
— Часто пассажиры спрашивают тебя, почему ты решила водить большие машины?
— Практически каждый раз.
— Какой самый распространенный вопрос?
— «Насколько сложно крутить этот руль и приходится ли заниматься для этого спортом?»
— То есть ты все-таки привлекаешь внимание. Тебе нравится это или ты чувствуешь, что женщина за рулем — это нормально и нечего тут пялиться?
— Мне всё равно. Мне просто нравится чувствовать себя за рулем автобуса.
— И это внимание тебя не отвлекает от этого чувства?
— Нет, потому что это весело. Они машут и улыбаются, и я делаю людей счастливыми. Так что это весело.
— Мы проговорили уже минут 10, и я всё еще не понимаю, почему ты решила водить автобус. Это весело, это страсть, что еще? Может, твой отец водил автобусы? Твой парень? Твоя девушка?
— Нет-нет-нет. Страсть к машинам у меня с тех пор, когда я еще была молодой. Я ездила на машинах, чинила свои машины. А потом у меня появилось несколько очень близких друзей, которым нравятся старые, винтажные машины, в том числе российские старые машины. И так я каким-то образом стала интересоваться сначала обычными винтажными машинами, а потом большими старыми автобусами. И это подтолкнуло меня к тому, чтобы получить лицензию на вождение автобуса.
К тому моменту у меня уже — о, какая я старая! — обычные права были 20 лет. А на автобусах я начала ездить только в прошлом году. Это так, летняя работа.
— Как проходит твой обычный рабочий день на летней работе? Ты чинишь, водишь?
— К сожалению, у меня нет возможности чинить их. Я могла бы это делать, но мне не нужно, потому что есть автобусный парк.
Все мои поездки согласовываются заранее. Мне звонят, иногда за месяц, иногда за день. Потому что винтажные автобусы не ездят по линиям. Только по заказам. Я приезжаю на работу — у меня Mitsubishi, она не винтажная, больше спортивная — приезжаю и пересаживаюсь в автобус, всё проверяю и отправляюсь в дорогу. Когда я возвращаюсь, снова всё проверяю, мою автобус, если надо.
— Даешь пять другим водителям?
— Конечно!
— У вас есть маленькая столовая, где вы сидите вечером и обсуждаете пассажиров?
— Мммм... нет, я там не сижу, потому что я нечасто езжу. Но я делаю это так часто, как могу. На всех автобусах, на которых получается, потому что они все роскошные. Они вызывают у меня очень сильные эмоции.
— У тебя есть любимые?
— Этот автобус (немецкая Setra S6 1962 года. — Прим. ред). Я стараюсь ее в основном водить летом. И если кто-то заказывает поездку на ней, я первая, кому звонят.
— Это она? Между вами какие-то особенные отношения?
— Мы очень друг другу подходим. У нее цвета прекрасные, она прекрасно рулится и очень уютная, комфортабельная. Всего у нас 14 ретроавтобусов, я ездила на половине. Я бы сказала, что другие, на которых я ездила, больше мальчики. А эта, я думаю, что это она.
— Русский язык сейчас довольно сильно меняется благодаря феминистскому движению. И в России тебя бы называли не «водителем», а «водительницей» или «водителькой» автобуса. А в случае с твоей Setra еще и «автобуски». Есть ли что-то подобное в эстонском?
— Нет. Я просто bussijuht, и в этом слове нет ничего отражающего, что я женщина.
— Думала ли ты о том, чтобы устроиться сюда на полную ставку, возить людей между городами?
— А я и вожу их не только в Таллине. Такие ретроавтобусы ездят даже в Санкт-Петербург, в Швецию, куда угодно. Думаю, никогда не стоит говорить никогда. Если придет время, когда мне больше нечем будет заняться… Хотя IT — моя вторая страсть, так что я не хочу ее бросать.
— Вторая по значимости?
— Думаю, что это настолько разные вещи, что я бы не стала даже сравнивать их. Мне нравится делать небольшие сайты.
— Какую часть твоего дохода составляет зарплата водителя? Можно ли на это прожить?
— Нет-нет, это страсть.
— У тебя есть постоянная работа, работа на выходных, что-то еще?
— Мне нравится ездить по треку на машине. И на мотоцикле.
— У тебя есть еще и мотоцикл?
— Да, Honda CB1000R. 1000 кубиков (это много. — Прим. ред.) Это обычный, неспортивный, классический мотоцикл, я езжу на нем по городу.
— Есть ли среди всех этих работ и хобби время для семьи?
— У меня есть сын, 9 лет. Я и он — моя семья. Я была замужем, и тогда я также много работала и занималась своим хобби.
— Как ты считаешь, вы развелись из-за того, что ты всё время занималась своими увлечениями?
— Нет-нет.
— Этот вопрос я задаю каждому, у кого беру интервью. Есть много способов на него ответить и еще больше способов его задать. И я спрошу так: «Как часто ты чувствуешь себя глупо счастливой?»
— Что значит глупое счастье?
— Нет никакой причины быть счастливой. И ничего вне тебя не должно вызывать счастье. И если ты попробуешь проанализировать, откуда оно, ты не сможешь. Но всё равно чувствуешь.
— Мне кажется, мне не нужна никакая причина вне меня, чтобы чувствовать себя счастливой. Я просто чувствую это. Часто.
«Известия» благодарят компании Lux Express и Tutu.ru за помощь в организации интервью.
