Душевное устройство: как работают школьные психологи
Психологическое здоровье детей и подростков уже давно стало объектом пристального внимания специалистов, ведь проблему всегда легче устранить на раннем этапе. Правда, для этого ее нужно сначала обнаружить, а здесь возникают сложности. Часто верно истолковать поведение ребенка родителям мешает нехватка знаний. Помочь им в этом могли бы школьные психологи, но до них по разным причинам доходят немногие. В 2016 году после очередной трагедии, связанной с гибелью двух подростков, правительство задумалось о реформировании службы психологической помощи в стране. Как сейчас заботятся о душевном равновесии школьников — разбирались «Известия».
Новая концепция
Российская академия образования (РАО) в 2017 году подготовила концепцию развития психологической службы в системе образования РФ на период до 2025 года. В документе в общем виде определяются цели и задачи такой службы, а также говорится о важности повышения квалификации специалистов, разработки нового профстандарта и создания федерального координационного совета психологической службы.
На деле никаких серьезных изменений в своей работе психологи от этого не ощутили. Наличие такого педагога в школе и его круг обязанностей по-прежнему зависят от воли руководства образовательной организации.
Действующий профстандарт предусматривает широкий круг задач: психологическое просвещение, профилактика, диагностика, коррекция, консультирование. При этом четких норм практической психологии, по словам экспертов, не существует. На профессиональных форумах специалисты часто делятся историями о том, как придя в школу на эту должность, они превратились в «учителя на замене» или документоведа.
Круг обязанностей
Но даже в случаях, если психологу позволяют выполнять свои прямые обязанности, их круг приходится серьезно ограничивать. Обычно работа сводится к диагностике готовности детей к школе, изучению адаптации к школьному обучению, профориентации и подготовке к экзаменам.
В условиях бюрократической машины и эта работа отнимает немало времени. «Диагностика в школе часто может быть представлена в виде тестирования обучающихся. Звучит просто: тестирование. На деле же этот процесс напоминает квест, — делится психолог Светлана Богданчик. — Для начала необходимо собрать письменные согласия всех родителей, дети которых должны пройти тест. Потом само тестирование, обработка данных, составление отчета о результатах, написание рекомендаций законному представителю каждого обучающегося, прошедшего тест. При этом тестированию одновременно может привлекаться несколько классов или даже параллелей. А собрать 200–250 согласий с родителей — непростая задача, особенно в случае сжатых сроков».
Порой, чтобы облегчить себе задачу, психологи могут не отчитываться перед родителями. Но такой вариант лишь уменьшает и без того невысокий уровень доверия родителей к таким специалистам. По мнению руководителя психологической службы школы «Интеллектуал» Инги Толстых, с родителями, напротив, нужно всячески стремиться наладить контакт. «Иногда они не знают, как выстроить отношения с ребенком, сомневаются в его «правильном» физиологическом развитии, не знают, как помочь в выборе профессионального профиля или вуза — все эти вопросы можно и нужно обсуждать с психологом. В школах обязательно должен быть информационный стенд с расписанием и контактами психолога, чтобы родители могли позвонить и записаться на встречу», — уверена эксперт.
Не менее важно помогать и педагогам, которые регулярно сталкиваются с профессиональным выгоранием. «По-хорошему, с ними надо работать не меньше, чем с детьми. Логично исправить манеру преподавания одного человека, чем регулярно работать с «жертвами» его системы — детьми, — рассказывает в беседе с «Известиями» координатор психологической службы одной из государственных школ. — Но тут тоже много проблем: в одних случаях, педагоги не верят психологу и не пойдут к нему, в других — психологи сами мало обучены работе с такими преподавателями. Специалисты, которые умеют всё, не часто идут на работу с зарплатой в 40 тыс. за ставку».
Еще острее дефицит кадров стал ощущаться с приходом в школы инклюзивной системы, делится эксперт: «В одном нашем корпусе 20 детей с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья. — «Известия»), с каждым из которых нужно работать по часу в неделю. При этом есть еще 800–900 обычных детей, и времени на то, чтобы вести консультацию с ними, уже не хватает. По рекомендации Министерства образования на одного психолога должно быть не больше 20 учеников, но в реальности всё, конечно, по-разному. У нас эта отметка уже подошла, а дадут ли нам еще ставку, мы не знаем».
Раскрыть потенциал
Из-за большого и расплывчатого перечня компетенций, психолога часто не относят к категории педагогов, хотя он таковым является. Именно этот специалист, следя за образовательным процессом, может вовремя обнаружить проблемы ученика и помочь ему выстроить индивидуальный план. «Часто таланты ребенка подавляют, зацикливаясь на его слабых сторонах, вместо того, чтобы развивать сильные. Родители, желая сравнять свое чадо с общей массой детей, нанимают репетиторов по предметам, которые ребенку совершенно неинтересны. Таким образом было загублено огромное количество юных гениев», — уверена коуч-психолог Мария Голосова.
Правда, учитывая ситуацию в современных школах, в одиночку организовать такую кропотливую работу ни один специалист не в состоянии, а расширять кадровый состав некем — профессионалы в государственные учреждения идут всё менее охотно.
По-своему этот вопрос решили в Израиле, где к работе над адаптацией учебного процесса привлекаются и специалисты без психологического образования. Там пришли к выводу, что помочь детям раскрыться может творчество, например, арт-терапия, для преподавания которой специальный диплом не нужен.
Для детей, по разным причинам требующим более пристального внимания, в израильских школах действует коммерческая программа «Особенное образование». В каждом отдельном случае (гиперактивность, задержки в развитии, сложная семейная ситуация) составляется индивидуальный план работы, по которому ребенок занимается после обычного учебного дня в школе.
«Обычные дети схватывают всё быстрее, но у этих есть свои таланты и способности. Наша задача — выяснить их интересы и помочь их развить. С детьми занимаются спортивными играми, работают в компьютерном классе. Я, журналист по образованию, была тренером-консультантом по арт-терапии, — делится своим опытом в израильской школе Мария Гуляко. — С гиперактивным ребенком мы уделяли повышенное внимание деталям, прорабатывали какие-то особенные орнаменты, занимались каллиграфией. Всё это очень успокаивает. Пассивных и замкнутых детей мы, наоборот, вовлекали в игры с большим количеством участников».
Иногда для того, чтобы помочь ребенку, его достаточно просто выслушать. «У нас был мальчик, который сильно заикался и очень долго говорил. Как-то раз он встал передо мной на перемене и стал что-то объяснять. Сначала тоже возникало желание убежать, но я понимала, что должна выслушать до конца, — вспоминает Гуляко. — Оказалось, что он хочет создать компьютерную презентацию о сотворении мира, подобрать картинки и написать текст. Уровень его работы был совершенно не детский. Это фактически работа профессионального дизайнера. В свои восемь лет он прекрасно понимал основы художественной композиции, цветосочетания. Когда презентацию показали учителям, они даже не поверили, что это он сделал. На него фактически забивали, не понимали, что он может. А требовалось просто немного больше времени, чем другим детям».
Так, чтобы оказать благотворное влияние на психику детей, не всегда нужен диплом специалиста. Частично снять нагрузку со школьного психолога способны и энтузиасты. «Нужно просто интересоваться детьми и понимать, что им требуется больше внимания, — уверена Гуляко. — Мне потребовалось два-три месяца, чтобы наладить контакт до такой степени, что не требовалось повышать голос, было достаточно одного взгляда и баловство прекращалось. Дети меня слушались и понимали. Было, конечно, сложно, но ужасно интересно».
