Юлия Лежнева: «Важно уметь концентрироваться на добрых чувствах»
16 ноября в Санкт-Петербургской капелле в рамках культурного форума состоится концерт Юлии Лежневой и ансамбля старинной музыки La voce strumentale. В преддверии выступления оперная дива ответила на вопросы обозревателя «Известий».
— Что вы планируете исполнить на концерте в Санкт-Петербурге?
— Прозвучат номера с трех моих дисков, вышедших на Decca: один из духовных мотетов с альбома Alleluia, написанный Николой Порпора, арии Георга Фридриха Генделя, Карла Генриха Грауна.
— Вы нечасто выступаете в России. Как относитесь к российской публике и чем она отличается от западной?
— Я люблю всех-всех — и наших, и зарубежных зрителей. До сих пор испытываю трепет от самого факта, что можно выступать, выходить на сцену. Меня наполняет счастье, благоговение и благодарность перед людьми, которые с такой верностью слушают меня, интересуются моим творчеством. Счастлива, что в этом сезоне будет больше концертов в России — сначала в рамках форума, а затем 28 декабря в Концертном зале Чайковского в Москве и 8 января в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии.
— На ваш взгляд, барочное исполнительство в России — по-прежнему в диковинку?
— Для многих аутентизм — действительно диковинка. Но это очень хорошо! Чем неожиданней окажется услышанное на концерте, тем больше будет восторга, интереса. На Западе люди к этому уже привыкли, их уже не удивишь старинной музыкой. Некоторые даже выбирают, куда пойти вечером — на «Травиату» Верди или на «Тамерлана» Генделя. И выбирают «Травиату».
С другой стороны, я чувствую, что всё развивается в правильном направлении. Слушатели знакомы даже с самыми редко исполняемыми вещами. И Москва — не исключение. В филармонии можно услышать совершенно неизвестные оперы. Это здорово, не везде в Европе такое бывает. В России очень насыщенная музыкальная жизнь.
— И тем не менее старинная музыка по-прежнему остается «деликатесом», дополнением к «основным блюдам».
— Да, так и есть. Но разве это плохо? Есть люди, которые обожают барочную музыку и слушают только ее. Я — из их числа. Еще в детстве я послушала кантаты Баха и поняла, что в этом есть что-то такое, что заставляет мое сердце биться по-другому, что-то магическое. Еще до того, как я поступила на вокальное отделение колледжа при консерватории, я стала абсолютной фанаткой барочной музыки, отнюдь не оперы XIX века.
— Если 15-летняя девочка, которая хочет стать барочной певицей, спросит у вас совета, где ей учиться, что вы порекомендуете?
— Мне трудно сказать, каков сейчас в российских учебных заведениях уровень стилистической осведомленности о барочной музыке и бельканто. Но думаю, самое важное для начинающего вокалиста — освоить базовую технику, научиться просто петь комфортно и легко. Найти хорошего педагога по пению сложно везде — и в России, и за рубежом. Это лотерея. И это самое главное в жизни певца.
— После колледжа вы учились в Кардиффе (Уэльс). Чем Академия молодых певцов лучше наших консерваторий?
— Ее нельзя сравнивать с консерваторией или колледжем при консерватории. Академия — очень закрытое и камерное заведение. Вместе со мной учились всего 15 певцов значительно старше меня. Каждый из них был сложившимся музыкантом. Концепция школы в том, чтобы помочь уже зрелым исполнителям пересмотреть репертуар, набраться опыта, повысить уровень. Это можно сравнить с аспирантурой, но в более индивидуальном формате.
— У вас остались друзья из тех времен?
— Друзей в полном смысле слова из тех времен, наверное, не осталось. Говорю об этом с большой грустью, потому что хотелось бы иметь много друзей. Но среди вокалистов мне очень трудно с кем-то подружиться — я человек в чем-то асоциальный. Я не общаюсь в интернете. Как-то мне всё это чуждо… Может быть, это с возрастом изменится.
— В 19 лет вы попали в Англию. Не тяжело там было жить одной, без друзей?
— Это было просто счастье, что все мои однокурсники были старше меня. И они все поняли, что я ребенок, и так ко мне относились. Психологически я была даже младше, чем по возрасту. По-детски застенчивая, наивная. Поэтому меня все поддерживали и совершенно не обижались, что я не принимаю участие в их вечерних посиделках, просмотрах кино в комнатах общежития.
Знаете, как это бывает? Все собираются, ребята готовят ужин, все болтают, пьют, потом смотрят кино... Меня приглашали на такие мероприятия, и я понимала, что это здорово, весело будет. Но какая-то моя часть говорила, что мне незачем туда идти. Меня поглощало какое-то невероятное апатическое одиночество, и оно меня тянуло обратно в комнату, где мне хорошо, тихо, и я в гармонии с этим одиночеством.
— Не хотелось развеяться?
— Как бы я ни старалась заглушить тоску по родителям, это было невозможно... Я общаюсь с ними каждый день по скайпу. Но это не то, понимаете? Эта связь, нить, которая протянута от сердца к твоей матери, к твоему отцу, к твоему дому, натягивается так, что рвется, когда вы оказываетесь слишком далеко. Девочки меня поймут.
И находясь в своей комнате, а не в шумной компании, ты чувствуешь себя комфортнее, ощущаешь ту гармонию, которая тебе так необходима. Потому что тебе не за что зацепиться, кроме музыки и скайпа...
А может, у меня был инстинкт какой-то? Сейчас думаю, а мало ли что могло со мной случиться? Может быть, на этих вечеринках происходило что-то вольное? И может быть, я, как ребенок, могла поддаться тем страстям. Возможно, я сберегла себя от каких-то ошибок, фатальных проблем.
— Получается, бурной студенческой жизни у вас не было?
— Не было. Я стремилась к обратному. Может быть, сказалось воспитание. Сейчас вспоминаю, что моя мама Альфия Закиевна Ягудина — она родом из Татарстана — очень боялась, что я могу слишком рано выйти замуж, например, лет в 15. Я очень рано повзрослела. У меня женский голос прорезался в 11 лет. И думаю, мама правильно меня запугала в какой-то момент. Но, конечно, не настолько, чтобы я не смогла получать удовольствие от жизни.
— Вы живете в основном за рубежом. Считаете ли вы Москву своим домом?
— Да, считаю. Очень люблю Москву. У меня связано с ней много ценных воспоминаний. Сначала я жила в Отрадном, а последние два года учебы в колледже — в районе «Киевской». Троллейбус, прогулка до колледжа, троллейбус, прогулка до дома… В этих маршрутах прошло мое отрочество.
— Испытываете ностальгию?
— Надеюсь, это ощущение сохранится у меня навсегда. Важно уметь концентрироваться на добрых чувствах. Они очень помогают жить и развиваться. Единственное, о чем я жалею, что мало общаюсь с преподавателями из музыкальной школы и с педагогами колледжа. Сейчас можно легко позвонить, написать в соцсети... Но я этого не делаю. А раньше кто-то ждал неделями письма…
— Вы когда-нибудь писали бумажные письма?
— Писала, но это было очень давно. У меня есть подруга Ксюша, с которой мы мало сейчас общаемся, но в детстве были неразлучны, прямо как сестренки. Она живет на Сахалине, откуда я родом. И когда мне было семь лет, родители перевезли меня в Москву, а она осталась жить на Сахалине. Мы с Ксюшей, наверное, год рыдали. Родители созванивались, давали нам телефонные трубки, мы разговаривали. Потом мы стали писать письма. «Привет, у меня всё хорошо, как ты поживаешь?». Особенно писать было нечего: как учеба, как здоровье, какие успехи. О чем еще могли переписываться маленькие девочки?
У меня никогда не получалось сочинять тексты. И однажды я написала: «Когда я вспоминаю про Сахалин, меня бросает в тоску». Я долго выдумывала эту фразу. Она звучит наивно, по-детски. Но в ней выразилась вся моя тоска по родному краю. В этой фразе — мои слезы по Ксюше, всем ребятам, детскому саду, песочнице, двору, в котором мы играли... Переезд в Москву был для меня ударом, но, кажется, он открыл какие-то новые глубины моей души.
— В тоску по России вас бросает, когда вы за рубежом?
— Я испытываю огромную романтически-поэтическую любовь к России и каждый раз с трепетом жду выступлений на родине!
Справка «Известий»
Юлия Лежнева родилась в 1989 году в Южно-Сахалинске. Окончила Академический музыкальный колледж при Московской консерватории им. П.И. Чайковского, с 2008 по 2010 год обучалась в Международной академии вокала в Кардиффе. Выступала с сольными концертами на ведущих мировых площадках, записала четыре сольных альбома. Победительница ряда международных конкурсов.
