«Российская документалистика — прямолинейная и чувственная одновременно»
В четверг, 27 июля в широкий российский прокат выходит документальный фильм Геро фон Бёма «Хельмут Ньютон. Отвратительный и великолепный». Картина охватывает жизнь и творчество иконы фотоискусства 1970-х годов, в чьем объективе побывал весь цвет глянцевой тусовки, модели и артисты, начиная Клаудией Шиффер и Грейс Джонс и заканчивая Дэвидом Боуи и Шарлоттой Рэмплинг. «Известия» поговорили с режиссером и узнали, почему фильм снят с женской точки зрения, откуда берется сегодняшняя цензура, будут ли в Европе забастовки актеров и почему Карл Лагерфельд станет следующим героем Геро фон Бёма.
«Свобода экспрессии и искусства сегодня в большой опасности»
— Как думаете, «Хельмут Ньютон. Отвратительный и великолепный» актуален?
— Да. Я думаю, сейчас — самое время для этого фильма. Мы живем в мире, который изо дня в день становится всё более политкорректным. Я наблюдаю такую тенденцию, как контроль и цензура вкуса. Думаю, свобода экспрессии, которая уже находится под контролем, и свобода искусства сегодня в большой опасности.
В этом контексте правильно оглянуться назад, в то время, когда у Хельмута Ньютона было достаточно свободы, чтобы начать революцию в фешен-фотографии. Так что это и про исторический интерес в том числе. То время могло многому нас научить, многое раскрыть в нас. Это были поздние 1970-е – ранние 1980-е, когда началась сексуальная революция. Обнаженное тело перестало быть табу, и все с придыханием ждали революции в глянцевой съемке.
Я очень хорошо помню то время, прекрасные работы Ричарда Аведона и Ирвинга Пенна. Те фотографии стали иконическими, и сами фотографы — тоже. Но они были иконами красоты и всего прекрасного, а обществу было нужно что-то свежее, провокационное. Хельмут по своей натуре был провокатором, иногда даже анархистом. И это было революционно — показать женщин в фешен-фотографии так, как это делал он.
— В первую очередь, Хельмут фокусировался на женском теле, что неоднократно вызывало вопрос: сексист или феминист ли он, извращенец или гений без предрассудков. Как его охарактеризуете вы?
— Многие люди считают, что женщины, которых он снимал, выступали исключительно в роли объектов. Но это, конечно же, не так. Вообще, всё, что находится по ту сторону линзы — уже объект. Но в работах Хельмута было нечто большее, как мне кажется. Он хотел показать, какие они — сильные женщины. Он боготворил их. Однажды он назвал себя феминистом.
Некоторые из его фотографий могут показаться так называемым «мейлгейзом», то есть олицетворением мужских фантазий. Но это естественно. Сегодня мы живем в достаточно целомудренные времена, если сравнивать с 1980-ми. Я уверен, что многие работы Хельмута не появились бы в сегодняшних журналах, потому что феминистки предпочли бы их запереть на замок, как и многие другие произведения искусства. Это опасная тенденция.
— Думаете, мы живем в эпоху цензуры?
— Думаю, мы движемся к этому. Но искусство есть искусство. Всё должно быть показано, и никто не должен быть лишен права на это посмотреть. Я не могу утверждать, что по-настоящему чувствую цензуру в арт-сообществе. Но не так давно в Метрополитен-музее в Нью-Йорке произошел инцидент: картина довольно известного французского художника Балтуса (Бальтазар Клоссовски де Рола. — «Известия»), на которой была изображена маленькая обнаженная девочка, была снята с экспозиции, как и ряд других работ. Это было связано с тем, что ряд фем-активистов заявили, что показывать такое публике недопустимо. Но ведь искусство должно быть свободным.
— Были ли какие-то скандальные истории, связанные с творчеством Хельмута, которые вы обнаружили во время сбора материалов, но не смогли по тем или иным причинам добавить в фильм?
— Нет. Был только один инцидент, и мы говорим о нем в фильме. Существует, если знаете, достаточно известный немецкий журнал The STERN. Однажды на его обложку поместили фотографию Грейс Джонс, сделанную Хельмутом. На снимке Грейс была обнажена и закована в цепи. Грейс Джонс в цепях — это что-то невероятное. Одна феминистская организация обвинила журнал в расизме и сексизме, заявив, что они не должны были пропускать такое в принт. Чернокожая женщина — и в цепях, что бы это могло значить? Эта обложка была одновременно и провокационной, и игривой. Грейс Джонс говорит о ней в моем фильме и утверждает, что не почувствовала ни намека на расизм или сексизм в процессе съемок. Самая известная немецкая фем-активистка Алиса Шварцер подала в суд в тот же день, когда журнал вышел.
— Но Грейс Джонс не была травмирована этим опытом?
— Ничуть. Хельмут обожал сильных женщин, иногда даже в чем-то доминирующих. Он снимал их такими — сильными, чтобы показать, насколько они могут быть сильны. Конечно, в результате они оставались столь же могущественны, какими их снимал Хельмут. Как однажды сказала Шарлотта Рэмплинг, Хельмут подарил ей власть. По ее словам, если бы он не сделал тех обнаженных фотографий ее, сидящей на роскошном столе в богато обставленном отеле, ее карьера пошла бы совершенно другим путем.
«Жена Хельмута сначала была против съемок фильма о нем»
— Как долго вы снимали фильм?
— Около десяти лет. Сначала я снял документальное кино для телевидения с участием Хельмута — так мы и подружились. Он рассказал мне все о своей жизни, и у меня остались многочасовые записи наших интервью. После его смерти я решил снять документальное кино для широкого проката, поскольку всегда считал, что его фотографии были созданы для того, чтобы быть показанными на большом экране. Мне очень повезло иметь дополнительный материал. А еще у Хельмута прекрасная жена, Джун. Сначала она была против идеи создания фильма — хотела снять его сама. Но в какой-то момент мы подружились и с ней, и она согласилась поделиться со мной своими материалами: архивными видео, на которых Джун запечатлела работающего за камерой Хельмута. И эти архивы стали большой, очень интересной частью фильма.
— О Хельмуте был снят и другой фильм, в 1989 году. Режиссером выступил Адриан Мабен. Вы смотрели его? Что-то подчерпнули для себя?
— Да-да. Это фильм для телевидения, снятый BBC. Мой же фильм — это первая и единственная документальная работа для кинотеатра. Безусловно, я смотрел фильм 1989 года и взял оттуда ряд материалов, которые мне требовались. Все-таки фильм был создан на пике успеха Хельмута. Например, в него включены сцены, в которых Хельмут ведет машину по Голливуду, и я взял этот сюжет в свой фильм.
— Интересно, что вы решили рассказать историю Хельмута именно с точки зрения женщин, которых он снимал. Почему?
— Я подумал: а какова основная идея фильма? И решил опросить десять экстраординарных женщин, в разное время попавших в объектив Хельмута. Эти женщины работали с ним, они были большой частью его жизни. У женщин должен был быть карт-бланш на то, чтобы говорить о Хельмуте. Иногда это было не так-то просто. Изабелла Росселлини, Надя Ауэрман — мы друзья, и я легко смог заполучить их комментарии. А вот Грейс Джонс… Мы ждали ее на Ямайке очень много дней, пока она не выделила нам время для интервью. Эти десять женщин — еще один прекрасный источник информации для моего фильма.
— Это личная для вас история — создать фильм о Хельмуте? Все-таки, вы были друзьями. Или на фоне фемповестки вы хотели открыть дискурс на тему тонкой границы между уважением сексуальной свободы и эксплуатацией женщин?
— В своих документальных фильмах я лишь рассказчик. Это история о работе и жизни одного из величайших фотографов XX века. С другой стороны, его история трагична — будучи евреем, Хельмут был вынужден покинуть любимый и родной Берлин в 18 лет. Это было в 1935 году, из-за нацистского режима. Он отправился в самую настоящую одиссею по Азии. Конечно, как совсем «зеленый» фотограф, он сталкивался с трудностями. В Австралии он начал работать в маленькой фотостудии и встретил там свою прекрасную жену, свою музу Джун. Кстати говоря, она была в то время довольно успешной актрисой и была известна в Мельбурне. Кажется, это было в 1947 году. Затем, из Мельбурна они переехали в Лондон, потом — в Париж, где их жизнь наполнилась гламуром, а Хельмут наконец прославился.
— Какая фотография, снятая Хельмутом, ваша любимая?
— Их много! Я не могу назвать одну-единственную. Но есть довольно известный диптих — и в мой фильм он также включен. Это две большие фотографии, расположенные рядом друг с другом. Слева запечатлены модели, роскошно одетые в бренды люкс-сегмента, haute couture. А справа — те же самые девушки, в тех же самых позах, но совершенно обнаженные. Как если бы их раздевал волшебник. Этот диптих о том, что женщинам не нужна роскошная одежда, чтобы оставаться сильными и уверенными в себе. Это то, что мне нравится в этой работе, и это — типичный Хельмут. Он всегда посмеивался над фешен-индустрией, которая ему платила.
— Планируете снять документальные фильмы о других фотографах? Например, об Энни Лейбовиц, Анри Картье-Брессон. Кто ваш следующий герой?
— О фотографах я снял много фильмов, в том числе о Питере Линдерберге. Также снимал о художниках — например, о Дэвиде Хокни. А сейчас я работаю над проектом про Карла Лагерфельда. Это тоже будет документальное кино для широкого проката. Я взял невероятное количество интервью, связанных с Карлом, поскольку делал уже два фильма о нем для телевидения. Сейчас, после его смерти, я могу рассказать о нем более открытую, честную историю, в которую войдут диалоги о таких вещах, о которых мы не могли говорить, пока он был жив.
— Вы уже выбрали спикеров для фильма? Дайте угадаю — это наверняка Анна Винтур и Кара Делевинь?
— Совершенно верно. Они тоже будут в фильме. Еще моим спикером будет Джаред Лето, который сыграет роль Карла Лагерфельда в голливудском байопике. Также есть люди, которые знали Карла, когда он только прибыл в Париж юнцом. Думаю, это будет некое психоаналитическое кино. Мы ответим на вопрос, кем на самом деле был парень за этой маской. Кстати, фильм так и будет называться: «Карл. Человек, спрятанный за маской». Думаю, у нас будет возможность обсудить его, когда он выйдет, — в 2025 году.
«Карл Лагерфельд любил Россию и русских женщин»
— Фильм о Хельмуте Ньютоне был снят в 2020 году. Почему решили показать его в России только сейчас?
— Я этого и не решал, это за меня сделал дистрибьютор. Но я очень счастлив тому, что фильм выходит в России, что есть аудитория, которой интересно его посмотреть. Должно быть, здорово показывать хорошее документальное кино в России. В этом вопросе, я считаю, не может быть ничего, связанного с политикой. Нам всем нужны искусство и кино. Я бы и рад, если бы фильм вышел раньше, но мы живем в непростые времена.
— А российские документальные фильмы смотрели?
— Да, я смотрел несколько, но, к сожалению, не вспомню названий. Ваши документальные фильмы — особенные. Как по мне, иногда они слишком прямолинейны, но при этом остаются очень чувственными. Это очень интересный и необычный способ рассказывать истории, снимать. И всегда есть ощущение влияния игрового кино. Разница между российским и европейским документальным кино скрыта в этой комбинации.
— Фильм про Лагерфельда выйдет в России?
— Надеюсь, что да. Это пока не обсуждалось, но я очень надеюсь. Карл Лагерфельд любил Россию и русских женщин, и он действительно широко известен в вашей стране. Не уверен, что фильм точно выйдет у вас, но думаю, у есть все шансы.
«Всё, что происходит в США, рано или поздно оказывается в Европе»
— Как вы знаете, сейчас в Голливуде идут актерские забастовки. Некоторые говорят, что это не такое уж и большое дело: якобы они там проходят постоянно. Скажите, а в Европе кинозабастовки — частое явление?
— Думаю, это может здесь случиться. То есть, это может быть забастовкой, но не от актеров. В Германии сообщество сценаристов хорошо организовано, у нас есть синдикат. И права сценаристов не сказать, чтобы хорошо соблюдаются продакшенами.
— Забастовки в США уже повлияли на европейское кинопроизводство?
— Пока нет, но, возможно, повлияют. Всё, что происходит в США, рано или поздно оказывается и в Европе. Надеюсь, будет всё же «поздно», а не «рано». Нам нужны фильмы. На фоне забастовок кинопроизводство в США целиком остановилось.
— А что насчет кадров? Чувствуете ли вы нехватку профессионалов второго звена в Европе?
— Да. Но это решается итальянскими, немецкими, французскими властями. В каждой европейской стране есть свой фонд поддержки. Система работает, в целом, неплохо: артхаусное кино продолжает продюсироваться и сниматься, и нам не приходится смотреть исключительно американские блокбастеры типа «Барби» в наших кинотеатрах. Но, опять же, мы не знаем, насколько долго это продержится в таком состоянии. «Барби» я пока не смотрел, но собираюсь сходить на «Оппенгеймер», очень его ждал.
Геро фон Бём — немецкий режиссер-документалист, снявший более 100 картин для телевидения и широкого проката. В число фильмов снятых Бёмом, входят проекты о писателях Жане Кокто, Трумене Капоте, Говарде Филлипсе Лавкрафте, художниках Анри Матиссе, Дэвиде Хокни, Балтусе, фотографе Питере Линдберге, актрисе Изабелле Росселлини. Бём — лауреат ряда престижных телевизионных премий, в том числе SteigerAward и Bavarian TV Awards. Также режиссер является членом Международной академии телевизионных искусств и наук в Нью-Йорке.
