Центральным тезисом выступления президента России перед участниками ежегодной конференции клуба «Валдай» стала идея о том, что в современных условиях основой внешнеполитической доктрины Москвы становится консерватизм. Это очень сильное заявление в условиях, когда практически все великие и даже средние державы начинают вести себя революционно. США и союзники ломают существующий миропорядок, потому что уже не могут им управлять. Китай и, в меньшей степени, другие растущие экономики стремятся его перестроить в соответствии со своими представлениями и возможностями. Россия также не была полностью довольна своим положением после холодной войны. Но сейчас ее военно-политические возможности восстановлены и Москва становится, скорее, защитником международного порядка и его институтов, центральный из которых — Организация Объединенных Наций и ее Совет Безопасности.
Консервативная стратегия является одновременно наиболее сложной. Она требует постоянной гибкости и способности реагировать на ситуации не по шаблону, а на основе оценки конкретного развития событий и расстановки сил. При такой стратегии не может быть постоянных противников, хотя допускаются сравнительно устойчивые дружественные отношения. Такие, как связывают сейчас Россию и Китай, где главный критерий взаимопонимания — признание легитимности внутреннего порядка друг друга, то есть именно то, чего нет в отношениях России и Запада.
Отношения с важнейшим соседом на Востоке сейчас стабильно устойчивые — Москва и Пекин не стремятся к созданию формального союза, он связал бы им руки и настроил против них малые и средние страны Азии. России и Китаю совершенно незачем помогать американской внешней политике и создавать против себя коалиции азиатских стран, которые неизбежно будут испытывать опасения перед совокупной мощью двух важнейших стран Евразии. Но Россия и Китай вместе выступают по наиболее принципиальным вопросам международной повестки и ограничивают способность Запада к пересмотру существующих правил и обычаев.
Бегство США из Афганистана в августе и приход к власти в Кабуле движения «Талибан» (запрещено в РФ) создало новую ситуацию безопасности в центральной части Евразии. Впервые с 1991 года страны Запада не имеют возможности напрямую влиять на региональную жизнь, это им стало трудно даже логистически. Особенно после того как Пакистан начал проводить самостоятельную повестку с опорой на экономическое сотрудничество с Китаем. Индия не рвется вставать под знамена США, хотя имеет с Китаем серьезные противоречия. Появилась реальная возможность для стабилизации Афганистана и его окружения. Но здесь, как подчеркнул Владимир Путин, предстоит большая работа.
Соседи Афганистана и Россия, которая несет ответственность за безопасность своих союзников в Центральной Азии, сейчас всерьез обсуждают возможности оказания этой стране гуманитарной помощи. Накануне выступления президента в Москве прошла многосторонняя конференция, результаты которой выглядят обнадеживающе. Видимо, главная причина способности талибов и региональных игроков договориться — это отсутствие в переговорном процессе США, неизбежно выступающих в качестве спойлеров. Причина достаточно проста: для России, Китая, Пакистана и стран Центральной Азии афганский вопрос — это проблема безопасности у своих границ. Для США и Европы — очередной способ для дипломатического давления на Москву и Пекин, попыток манипуляции более слабыми странами Среднего Востока. Однако сейчас возможности для такой манипуляции сокращаются. Страны постсоветской Центральной Азии прекрасно видели на примере Афганистана, что может случиться с теми, кто доверяет свою безопасность Западу.
Отдельный фактор региональной безопасности вокруг России — динамичная и часто авантюристическая политика Турции. После нескольких десятилетий ожидания в «приемной» Евросоюза эта страна всё чаще вызывает у Запада не просто раздражение, а бешенство. В прошлом году глава российского государства назвал президента Эрдогана партнером, с которым «не только приятно, но и надежно работать». Турция отвечает за свои действия самостоятельно и не является, в отличие от стран Восточной Европы, просто проводником чужих интересов. Анкару иногда заносит — так, несколько дней назад президент Эрдоган заявил о необходимости реформы постоянного состава Совета Безопасности ООН. Но при этом Турция для России — это держава, с которой Москва может вести дипломатический диалог, понимая, что партнер представляет собой самостоятельную величину в международной политике.
Меньше всего места в российской внешнеполитической повестке занимает сейчас Европа. Это естественно: ЕС погружен в череду внутренних кризисов, меняется правительство в самой его важной стране — Германии, а Франция живет ожиданием следующих президентских выборов. Внешняя политика ЕС парализована и в лучшем случае отражает взгляды на Россию стран Восточной Европы и Балтии. Говорить о том, что за пределами функционирования рыночной экономики есть поводы для серьезных переговоров, сейчас невозможно. Это, конечно, пока самое большое разочарование — как консервативная держава Россия нуждается в максимально большем количестве дипломатических партнеров. Слабость Европы ведет к тому, что она уже не представляет собой самостоятельной ценности для РФ. Становится не нужна, хотя и не опасна.
Отдельный вопрос, на котором остановился и Владимир Путин, — продвижение Западом новой ценностной повестки и необходимость ответа на нее со стороны мирового сообщества. Внутренний кризис социально-экономической модели в США и Европе провоцирует поиск решений, которые позволили бы отделаться изменениями, не затрагивающими распределение благ. Разрушение норм морали, семьи и гендерных отношений — пример именно такой политики. Отказ от традиционной семьи и гендерной идентификации — это, конечно, гораздо безопаснее для элиты на Западе, чем коррекция перекосов рыночной экономики. Для России, в свою очередь, управление многонациональным обществом требует наиболее традиционных подходов. Конфликт становится неизбежным, и именно он образует основу ценностных разногласий в современном мире.
Автор — программный директор клуба «Валдай», научный руководитель ЦКЕМИ НИУ ВШЭ
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
