Страна на Манеже: в Петербурге открылась первая выставка после карантина
Ричард Никсон тычет в грудь Никите Хрущеву на «кухонных дебатах» — фото, ставшее символом холодной войны двух супердержав. Галина Уланова сидит в старинном кресле, словно в драгоценной раковине, а Иосиф Бродский стоит на стене Петропавловки, похожий на одну из стерегущих город статуй. В Манеже открылась первая посткарантинная выставка Петербурга. В экспозиции — история страны последних 70 лет на фотографиях всемирно известного агентства Magnum: более 250 снимков авторства почти 40 фотографов, среди которых Анри Картье-Брессон, Роберт Капа, Эллиотт Эрвитт, Инге Морат и наш соотечественник Георгий Пинхасов. Чтобы увидеть всё это в 2020 году, нужны маска и перчатки — правила посещения мероприятий во времена пусть и схлынувшей эпидемии никто не отменял.
Искусство на дистанции
Пройти на выставку можно только по электронному билету. Без маски и перчаток не пустят, это оговорено в правилах. Кафе, книжный магазин и гардероб закрыты. «Какой вы холодный, 34 и 3», — шутливо замечает охранник на входе в Манеж, приставив к моей шее «пистолет»-термометр. На полу предупреждающие знаки: «Соблюдайте дистанцию два метра!». Петербуржцы, дорвавшиеся до «живой» выставки, о дистанции забывают: засмотрелся на фото, а за тобой уже стоит парочка посетителей. Но огромное пространство Манежа все-таки позволяет лавировать так, чтобы ни с кем не столкнуться.
— Это наша первая фотографическая выставка после реновации здания, которая была завершена в 2016 году, — рассказал «Известиям» директор Центрального выставочного зала «Манеж» Павел Пригара. — Фотоархив Magnum впервые представлен в России в таком объеме, экспозиция сделана специально для этого пространства. Снимки были отпечатаны в Париже для Петербурга, и в августе они уедут обратно во Францию. Это связано с сохранением авторских прав, агенство относится к этому очень трепетно: их архив — уже часть исторического наследия.
Как всегда, Манеж придерживается принципа свободы кураторского высказывания. Пересмотрев тысячи и тысячи фотографий из архива Magnum, куратор выставки Нина Гомиашвили выбрала 265 снимков. Этот итог кропотливого отбора привел к тому, что в зале возникают отношения не только между отдельными снимками, но и между десятилетиями, которые они представляют.
Экспозицию «Иной взгляд. Портрет страны в объективе агентства Magnum» начали готовить более двух лет назад, когда никто еще и не думал о пандемии, однако она удивительным образом резонирует с темой изоляции.
Сквозной мотив выставки — возможность заглянуть за закрытые границы. На первом этаже показана наша страна с 1947 года до начала 1990-х, на втором — новая Россия, и в целом выставка решена как маршрут по десятилетиям.
1947-й — дата создания в Париже Magnum Photos. Тогда же один из основателей агентства, фотограф Роберт Капа, и писатель Джон Стейнбек, желая увидеть жизнь советских людей, добились визы в СССР. По следам этого путешествия был создан «Русский дневник», вызвавший большой резонанс на Западе. Авторов обвиняли в сочувствии коммунистам. Но Стейнбек и Капа показали прежде всего простых людей, которые трудятся и гуляют, восстанавливают разрушенные города и справляют свадьбы.
Финал экспозиции — актуальней некуда — репортаж из «красной зоны». Фотографа Нанну Хайтманн задержал в Москве карантин, и она провела несколько дней в больнице, снимая врачей и пациентов. Название серии «Просто стой и смотри» подсказано случаем: это произнес опасавшийся лишнего шума врач, который пустил Хайтманн понаблюдать за работой скорой помощи. Хайтманн ответила, что просто смотреть не может — слишком страшно, — а фотоаппарат помогает дистанцироваться, сосредоточиться на работе.
Понять чужую страну
Выставка наглядно воплощает тезис «красота в глазах смотрящего». Константин Манос, например, дает крупным планом простых людей: читающих, играющих в шахматы, качающих детей.
У Эллиотта Эрвитта люди — фигурки среди атрибутов тоталитарной эпохи. Лиричны городские пейзажи Инге Морат, посетившей СССР в 1960-е со своим мужем Артуром Миллером. Фотограф старается понять чужую страну через творческую среду, герои Морат — Иосиф Бродский и Андрей Вознесенский, Эрнст Неизвестный и Андрей Достоевский, внук писателя.
Одни фотографы сильны в живописности кадра — так, Ева Арнольд сняла молодых супругов, ожидающих развода, и сложно поверить, что она поймала момент, а не специально выстроила мизансцену, настолько это продуманно, выразительно и щемяще. Кто-то берет внутренним монтажом. У той же Арнольд — медосмотр старшеклассницы, и мы видим ее, эту расцветающую женщину, в убогом нижнем белье — дерзкое, провокативное и по нынешним меркам фото. У Бруно Барби сопрягаются друг с другом памятник Пушкину, здание «Известий» с огромным профилем Ленина, кумачовое знамя.
Конечно, здесь есть и петербургские особняки, помнящие роскошь былой России, и штрафные изоляторы. Есть стройные спортсмены, образующие причудливые пластические композиции, и куда менее изящные тела отдыхающих на курорте. Экспозиция позволяет ощутить и широкий диапазон подхода фотографов к изображаемому, их интонационное разнообразие. Деликатность, жгучий интерес, брезгливость, недоверие...
Зритель откликается на эти интонации: ты теплеешь, чувствуя уважительное внимание иностранцев к своей стране, и напрягаешься, если очевиден холодный скепсис: да что понимали западные корреспонденты об СССР, его истории? А к финалу экспозиции ловишь себя на мысли, что и сам не так уж хорошо знаешь Россию, такую разную: столичную и провинциальную, европейскую и азиатскую, православную и шаманскую, гламурную и убогую. Продолжать можно бесконечно.
