Лето патриархов: Боб Дилан, БГ и Нил Янг высказались по существу
Так уж получилось, что в первый месяц подпорченного коронавирусом лета программными альбомами разразились сразу три патриарха рок-сцены: наш Борис Гребенщиков, американский нобелиат Боб Дилан и канадский фолк-гуру, давно ставший голосом Америки (в хорошем смысле), Нил Янг. Да и в других заинтересовавших нас новинках сквозит что-то величественно-патриархальное. Впрочем, обо всех по порядку: «Известия» напоминают о самых интересных альбомах июня — для тех, кто почему-то забыл их послушать.
БГ
«Знак огня»
Борису Гребенщикову принято ставить в вину/заслугу (в зависимости от точки зрения) некую логоцентричность русского рока. Делают это, видимо, люди, которым наступил на ухо гималайский медведь — ибо в случае с БГ «логоцентричность» в основном относится лишь к особенностям восприятия его слушателей. Сам лидер «Аквариума» еще четыре десятилетия назад несколько кокетливо признался относительно мнений, «о ком эта песня»: «Я отвечу загадочно: «Ах, если б я знал это сам!»
Выискивать в его последнем магнум опус, финальной части трилогии, начатой в середине 2010-х «Солью», призывы к протесту, или, наоборот, к эскапизму — занятие пустое и бессмысленное. Хотя бы потому, что любой мало-мальски способный второкурсник филфака за полчаса разберет по кирпичикам весь достаточно стандартный набор аллюзий и цитат, всех этих багадуров с палантирами, которые вновь заселились в тексты БГ. Куда интересней, на самом деле, прислушаться к собственно музыке — и вот тут БГ вновь напоминает о своем недюжинном композиторском даре.
Явить его во всей полноте ему помогали гитарист Омар Торрес, работавший с Томом Уэйтсом и Jethro Tull, и внештатный клавишник Waterboys и The Corrs Джеймс Халлауэлл; впрочем, интернациональные составы для БГ и «Аквариума» давно стали обычным делом. И ернический дансхолл «Вон Вавилон», и сальса «Мое имя пыль», и барочный поп «Вечного возвращения», и регги «Знака» — все песни на альбоме выдают недюжинный талант мелодиста. Финальный инструментал «Ода» вообще можно принять за утерянную пьесу какого-нибудь русского композитора начала прошлого столетия — пускай и второго эшелона.
А уж о чем поется — дело, пожалуй, десятое; придется всё же признать, что в плане текстов БГ останется в истории русского рока как популяризатор и просветитель — человек, пересказавший нам Дилана и Боуи, подобно тому, как Борис Заходер пересказал когда-то будущим почитателям БГ великую английскую детскую литературу.
Боб Дилан
Rough and Rowdy Ways
Нечасто приходится обозревать альбомы песен нобелевских лауреатов по литературе — точнее сказать, никогда до этого лета никому и не приходилось. «Грубости и буйства», 39-й студийный диск Боба Дилана стал первой подборкой оригинального материала, записанной и выпущенной в статусе нобелиата — и многие уже поспешили объявить ее едва ли не лучшей в его дискографии. С подобным суждением лучше, пожалуй, повременить — но альбом определенно занимает в каноне место, равнозначное таким вехам, как Highway 61 Revisited, Blood on the Tracks и Love and Theft.
Почти 80-летний патриарх рок- и фолк-сцены, на которого смотрели как на божество еще Леннон с Маккартни, песни которого пели все на свете, от эстрадных звезд до «музыканта Юры» в компании с U2, взялся за ношу, посильную, наверно, только ему: составить своего рода каталог собственной жизни на фоне времен.
В скрипучих блюзах, исполненных голосом, «как наждачный порошок» (определение из «Песни для Боба Дилана» Дэвида Боуи), нашлось место, кажется, всем, кто связывал меняющиеся времена — от маршала Жукова и генерала Паттона до Джимми Рида и, страшно сказать, Стиви Никс. Финальная 16-минутная композиция Murder Most Foul, выделенная в издании на физических носителях в отдельный диск, ставит в каком-то смысле и жирную точку в дилановском ХХ веке — не календарном, но настоящем.
Alpha & Omega
Shadrach Meshach and Abednego
Существующий уже почти четыре десятка лет лондонский дуэт — лучшее доказательство, что музыка не зависит от половой, расовой или национальной принадлежности исполнителей. Белая басистка Кристина Вудбридж и не менее европеоидный клавишник Джон Спроузен исполняют даб столь густой и страстной глубины, что о них с уважением отзывались такие ямайские титаны, как Огастес Пабло и Кинг Табби.
К тому же почти все альбомы дуэта (а точное их число вряд ли сумеют вспомнить даже сами Кристина и Джон) проникнуты искренним и отчасти простоватым библейским мистицизмом — вот эта, последняя на сегодняшний день работа, как понятно из названия, вдохновлена историей трех отроков в пещи огненной (Седрах, Мисах и Авденаго, они же суть Анания, Азария и Мисаил) из Книги пророка Даниила. Идеальная пластинка для расслабленных летних вечеров, посвященных тихой медитации над заветами праотцов.
HAIM
Women in Music Pt. III
Сестры Хайм ворвались на сцену со своим дебютным альбомом и искрометными живыми шоу еще в 2013-м, сильно освежив довольно затхлый мирок современной американской поп-музыки. Вместо того чтобы имитировать Леди Гагу или пытаться стать белой групповой Рианной, Даниэлла, Эсте и Алана удивительным образом сумели соединить в своих песнях классический поп-рок 1970-х, ритмы RnB и мелодику инди. Как если бы Стиви Никс решила петь песни Джея Зи (фирма которого Roc Nation, кстати, занимается менеджментом девушек) под аккомпанемент The Strokes (у вокалиста которых Джулиана Касабланкаса «подхалтуривает» в качестве гитаристки Даниэлла).
Верится с трудом, но сестрам удается продолжать в том же духе вот уже третий альбом — и, надо сказать, он вышел не менее зажигательным и ироничным, чем дебютный. В общем и целом, эти три калифорнийских израильтянки (их отец Мордехай «Моти» Хайм был в свое время известным в Израиле футболистом) — пожалуй, лучшее, что появлялось из Солнечного штата за последние примерно 20 лет.
Нил Янг
Homegrown
Напоследок в этот раз не «что-то совсем другое», а вновь патриарх фолк-роковой (в широком смысле) сцены, с интереснейшим релизом, который, впрочем, рассчитан всё же на перфекционистов и комплетистов. Нил Янг, канадец, ставший за более чем полувековую карьеру голосом даже не глубинной, а какой-то «нутряной» Америки, защитник фермеров, борец с транснациональными корпорациями и ГМО, записал этот альбом еще в 1974 году. Вместо него был выпущен, однако, ставший классикой Tonight’s the Night (тоже пролежавший пару лет на полке), а Homegrown отправился в необъятный чулан Янга на долгие 45 лет, приобретя среди поклонников певца статус почти мифологический. Несколько песен с него, включая заглавную, появились в других версиях на последующих альбомах Янга, на концертах исполнялись, кажется, почти все — но почитатели сурового селянина с нежным фальцетом, конечно, мечтали услышать и оригинал.
И дождались — почему Янг, его менеджмент или лейбл Reprise решили не выпускать диск тогда, остается решительно непонятным. Пожалуй, эта работа расслабленней и умиротворенней, чем мрачнейший Tonight’s the Night, но всё же по силе высказывания — и музыкального, и вербального — не уступает лучшим альбомам Янга. Возможно, не идеальный вариант для первого знакомства, но неплохой для, как говорится, «продолжения темы».
