Предвыборная кампания в Иране становится все более кипучей. 19 мая решится судьба действующего президента Хасана Роухани, стремящегося к реформам и сближению с Западом. Ему активно противостоит мэр Тегерана, бывший глава Сил охраны правопорядка Мохаммад-Багер Галибаф, ратующий за более жесткий подход во внутренних и внешних делах, а также еще несколько сильных кандидатов.
Вопреки бытующему мнению, что Иран — это власть непримиримых аятолл, система управления страной включает и наполовину демократическую процедуру президентских выборов.
Мы наблюдаем в Иране сложный и интересный процесс электоральной борьбы, включая даже теледебаты по-американски. Конечно, при том, что круг кандидатов ограничивается по усмотрению духовного лидера — аятоллы Хаменеи.
Даже западные обозреватели соглашаются с тем, что сама процедура выборов достаточно упорядоченна. К разряду исключений относятся выборы 2009 года, после которых страна сотрясалась от массовых беспорядков, грозивших смести власть. Однако признание тогдашним президентом США Бараком Обамой избрания Махмуда Ахмадинежада и отказ Вашингтона от поддержки демонстрантов привели к затуханию протестов.
На первый взгляд такая оценка событий 2009 года в Иране кажется сомнительной. Однако при изучении системы власти и политики этой страны мы увидим, что вся она в немалой степени зиждется на парадоксах. Не будет голословным утверждение, что Иран является непримиримым идейным противником США. Можно даже говорить о том, что теология аятоллы Хомейни и его последователя аятоллы Хаменеи во многом базируется на отрицании западного образа жизни.
Однако именно благодаря Вашингтону и западным ценностям эти люди оказались у власти в Иране. В ходе демонстраций против последнего персидского монарха шаха Пехлеви в начале 1979 года президент США Джимми Картер осудил попытки подавить акции протеста и потребовал от тогдашнего Тегерана соблюдать права человека и вести себя в рамках западных стандартов по отношению к диссидентам. Но только Картер не знал, что диссиденты в итоге приведут к власти не проамериканских либералов, а самого аятоллу Хомейни.
Несколькими годами позже мы узнали, что администрация Рейгана поддерживала Иран в ходе войны с Ираком. В Вашингтоне тогда разразился крупный скандал, который вошел в историю как «ирангейт». В качестве жеста доброй воли по отношению к американцам Иран тогда оказал действенную поддержку моджахедам в Афганистане.
На этом американо-ирано-иракская сага не заканчивается. Как представляется, именно Иран был главным бенефициаром свержения Саддама Хусейна и укрепления позиций шиитов в Ираке. Стремление Ирана стать главной силой на Ближнем Востоке всегда натыкалось на основную проблему: шииты численно значительно уступают суннитам. Сперва Иран пытался позиционировать себя в качестве общеисламского лидера. Однако появление враждебной Тегерану «Аль-Каиды» (запрещена в РФ) и участие палестинского движения ХАМАС в боях против президента Асада в Сирии сильно ослабили иранские позиции.
Сегодня Тегеран снова опирается почти исключительно на шиитские группы на Ближнем Востоке. Но важнейшим фактором является то, что американцы помогли иранцам избавиться от главного врага — Саддама Хусейна. Именно американцы распустили преимущественно суннитскую армию Саддама и обеспечили главенство шиитов в Багдаде.
Сегодня Иран активно помогает президенту Асаду в Сирии и взаимодействует также с российскими силами в деле ликвидации террористов. А в соседнем Ираке Тегеран сотрудничает таким же образом с американцами.
Череду иранских парадоксов продолжит история взаимоотношений с Израилем. Сегодня мы знаем, что именно Иерусалим помог шаху Пехлеви начать ядерную программу Ирана. Это был период теснейшего сотрудничества и союзничества. После прихода аятолл Израиль был объявлен главным врагом после США и СССР, но оружие они активно покупали именно у Израиля в ходе войны с Ираком.
Пожалуй, еще более интересна позиция Ирана по карабахскому конфликту. Тот факт, что шииты-азербайджанцы потеряли территории в ходе войны и массово бежали оттуда, не мешает Тегерану отдавать предпочтение Армении.
Понять иранскую загадку — это изучить многоликость и многогранность персов.
Эта многоликость обнаруживается также в этническом и религиозном составе Исламской Республики Иран. Неудивительно, что в политике Ирана сочетаются изворотливый и умелый прагматизм с самым жестким исламским фундаментализмом.
На этих выборах все кандидаты располагают обеими этими составляющими «иранского парадокса». Даже если духовный лидер Хаменеи открыто критикует сейчас президента Роухани за его излишне прозападный настрой, все знают, что на деле амплитуда колебания не столь велика.
После выборов в Иране могут наступить перемены. Но это будет зависеть в немалой степени от того, захочет ли президент США Дональд Трамп изменений в Иране на самом деле. Готов ли он будет активно поддержать протестующих, если в стране начнутся массовые акции, как это сделал в свое время Джимми Картер? Ибо пока воинственные антииранские заявления Вашингтона не впечатляют иранских лидеров. Они даже помогают им консолидировать народ.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
