«Я шел и чувствовал счастье наступившего праздника»
Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий:
— В то время мне еще и десяти лет не исполнилось. Жил я тогда в родном городе – Ярославле. Его во время войны сильно бомбили. Наш дом чудом уцелел, но около него было много разрушений, зияла воронка от взорвавшегося снаряда. Поэтому те годы память хранит как период страшных испытаний.
И вот, однажды ранним утром, часа в четыре, я услышал пальбу. Поспешно одевшись, вышел на улицу и пошел в ту сторону, откуда раздавались звуки. Неподалеку был дом, который охранялся, не знаю, что там было за учреждение. Так вот, тамошний караульный стрелял в воздух и громко радостно кричал: «Победа! Победа!».
Иду дальше и слышу, как с противоположной стороны улицы какой-то совершенно незнакомый человек, улыбаясь, приветствует меня как родного, восклицая: «С Победой!». С такими же словами обращались ко мне и другие встречные. Их лица сияли. Это были очень яркие впечатления, оставшиеся со мной навсегда и до сего дня вызывающие слезы умиления.
Я шел и чувствовал счастье наступившего праздника. Вскоре взошло солнце.
Президент ГМИИ им. Пушкина Ирина Антонова:
— 9 мая 1945 года я встретила в Музее изобразительных искусств, потому что поступила туда за месяц до этого, сразу после окончания университета (выпуск проходил в марте). В тот день мы просто не могли усидеть в музее, поэтому попросили разрешение у начальниц пойти в город. И поскольку были близко от Красной площади, отправились туда. Сначала прошли мимо американского посольства — тогда оно находилось в здании рядом с гостиницей «Националь». Американцы были нашими союзниками. У посольства собралась большая толпа. Мы им махали, кричали: «Победа!»
А на Красной площади творилось что-то необыкновенное! Нельзя описать словами. Совершенно невероятные ощущения всеобщей радости. Все обнимались. Кто-то плакал, кто-то смеялся. Потом мы пошли дальше — к французскому посольству. Французы тоже были нашими союзниками. И мы их тоже приветствовали.
Много ходили по Москве. Везде были толпы народа, и у всех примерно с одинаковое выражение эйфории на лице. Иногда внезапно начинали обниматься с совершенно чужими людьми, поздравляли с победой. Не помню, какая была погода, но точно тепло — на мне был только костюм, без пальто. Вернулись домой без ног, без сил, но переполненные счастьем.
Вот так начало моей первой работы навсегда связалось с Днем Победы. В этом году Победе уже 72 года, и 72 года я работаю в музее Изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.
Президент факультета журналистики МГУ Ясен Засурский:
— Мы с семьей вернулись в Москву из эвакуации в 1943 году. Жили недалеко от зоопарка. Тогда в городе еще объявлялись воздушные тревоги, поэтому в квартирах были установлены репродукторы. У нас он стоял на тумбочке и не выключался. Помимо сигнала тревоги, по нему передавали материалы от Совинформбюро. По этому репродуктору мы и услышали, как Левитан объявил о победе.
Это произошло ночью, часа в четыре. Все высыпали на улицу — обнимались, плакали, смеялись. Вокруг царила какая-то эйфория. Потом мы с мамой пошли на Красную площадь. Мне тогда было 15 лет, я сдавал экзамены на аттестат зрелости. Отца с нами не было — он находился в Германии, где занимался сбором технической документации немецких разработок в самолето- и ракетостроении, в области связи, автомобильной промышленности. Эти трофеи тогда были важнее, чем пушки и танки.
Мы с мамой пошли пешком до Маяковской, через Тверскую — к Кремлю. Москва к тому времени уже преобразилась — исчезло много примет военного времени. На улицах давно не лежали мешки с песком (они устанавливались на случай прорыва врага), с окон убрали бумажные полоски, частично сняли затемнение. Народу в ту ночь на улицах было очень много — к Красной площади шли толпы. Все находились в приподнятом, даже немного экзальтированном настроении, пели песни.
Потом начался салют. Мне почему-то запомнилось, как залпы пугали стаи ворон — с началом салюта птицы с криками поднимались из-за Кремлевских стен и кружили в воздухе, как будто радовались вместе с нами. Всё это было прекрасно!
Художественный руководитель театра «У Никитских ворот» Марк Розовский:
— Весной 1945 года я был еще маленьким — всего 8 лет. Жили в коммуналке между Петровкой и Неглинкой. Когда объявили победу, мы с мамой пошли на Красную площадь. Помню невероятный эмоциональный подъем этого дня. Люди в едином порыве ринулись к Кремлю. К каждому человеку в военной форме (их было довольно много) подбегала толпа, поднимала его на руки и качала. Я не заметил, чтобы кто-то был пьяным или случилась давка. Знаете, когда народ неистовствует, всегда немного страшно. Но в тот день ничего подобного не было. Только взаимная любовь, общность. Все смеялись, ликовали.
Наверное, празднование продолжалось весь вечер и всю ночь, но мы были там до 12 часов.
Запомнились большие флаги в черном небе — красные знамена и полотнища с изображением Сталина, поднятые дирижаблями и подсвеченные прожекторами. Но, может, это было уже позже, не 9 мая.
Меня мама тоже поднимала на руки. Через несколько лет я узнал, что ее радость была омрачена, потому что отец находился тогда в сталинских лагерях. Я не знал этого, думал, что он на фронте. Даже рисовал ему открытки с танками и писал: «Папа, бей немца!» Наверное, она в тот день всё время думала и об отце. Это был праздник со слезами на глазах и с комком в горле.
