Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Мир
Bild заявила о возросшем рейтинге партии Шольца за счет позиции по ракетам Taurus
Общество
На Камчатке нашли тело второго пропавшего под лавиной туриста
Мир
На Украине признали неспособность противостоять российским БПЛА
Спорт
«Трактор» победил «Динамо» в овертайме и увеличил преимущество в серии
Мир
Politico узнала о намерениях КНР бойкотировать встречи по Украине без участия РФ
Мир
Силы ПВО Сирии сбили несколько израильских ракет над Дамаском
Мир
Боррель заявил о поддержке глав МИД ЕС использования российских активов для Украины
Мир
США и Великобритания нанесли не менее 10 авиаударов по Йемену
Мир
Маск упрекнул Байдена в безразличии к страдающим от набегов нелегалов американцам
Общество
Региональный режим ЧС введен в Амурской области из-за обрушения на руднике «Пионер»
Армия
МО показало уничтожение расчетов ВСУ у приграничных районов Белгородской области
Мир
Трамп назвал реальными управленцами США злобное и коварное окружение Байдена
Мир
Сенатор США потребовал от граждан Украины всех возрастов мобилизоваться в ВСУ
Мир
В ФРГ заинтересовались российским опытом проведения ДЭГ
Экономика
Объем наличных в обращении рекордно снизился с начала СВО

«Памятники культурного наследия — стратегический приоритет России»

Министр Владимир Мединский — о свободе творчества, законе о меценатстве, Росохранкультуре, реформе Фонда кино и мифологизации истории
0
«Памятники культурного наследия — стратегический приоритет России»
Фото: РИА Новости/Евгений Одиноков
Озвучить текст
Выделить главное
вкл
выкл

2 декабря состоится ежегодное заседание Совета при президенте по культуре и искусству. В предверии этого события на вопросы обозревателя «Известий» ответил министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский.

«Значительную долю населения отсутствие цензуры возмущает»

— В повестку заседания совета войдут насущные вопросы о свободе творчества и праве на творческую деятельность. Хотелось бы узнать позицию министерства — в частности, по поводу наличия цензуры в России.

— Тяжело искать черную кошку в темной комнате, если ее там нет. Скажу эту расхожую фразу, и ею вопрос о цензуре может быть закрыт. Нет в России никакой цензуры. Для одних — к счастью, для других — к сожалению, но это факт. Цензура в стране запрещена. Для ее осуществления нет ни законных оснований, ни технических и организационных возможностей.

— Цензура, по мнению, например, Андрея Звягинцева или Константина Райкина, может быть выражена не только в прямом запрете, но и в госзаказе, и в отказе госчиновников финансировать спорные, по их мнению, проекты.

— Цензура есть предварительное рассмотрение творческого продукта с целью дозволения его для широкой публики. Для этого должен быть какой-то аппарат цензоров — ну, скажем, Бенкендорф или идеологический отдел ЦК или, может быть, Главлит.

Какие свои продукты господа Звягинцев и Райкин когда-либо предварительно показывали? Кто их согласовывал, на каких худсоветах они обсуждались, в каких кабинетах Министерства культуры отсматривались? Когда хотя бы один такой случай будет назван, эту тему имеет смысл обсуждать.

А пока, повторюсь, это просто сотрясение воздуха. Есть рамки, в которых дозволено творить. Они определены законами Российской Федерации и «Основами государственной культурной политики». Это даже не границы — это горизонты. Не могу сказать, что это всех радует. Значительную долю населения, скажем откровенно, отсутствие цензуры возмущает. Мнения народные вообще крайне противоречивы.

— Можете привести конкретные примеры?

— Конечно. В Министерство культуры идет поток писем и претензий. Мне в соцсетях постоянно пишут: «Доколе это можно терпеть, введите уже наконец цензуру!» Мы вежливо отвечаем, что если в этом спектакле нет нарушения законодательства по пунктам один, два, три, четыре, пять и так далее, то это — вопрос творчества. Запрещать его на основании вкусовых моментов — что кому-то нравится, а кому не нравится — мы считаем недопустимым.

— Тем не менее «вкусовые моменты» в деятельности общественных организаций и отдельных деятелей, «закрывающих» неугодные выставки, присутствуют с нарастающей регулярностью.

— К деятельности общественных организаций, которые вы имеете, наверное, в виду, Министерство культуры не имеет ни малейшего отношения и узнает о них из сообщений СМИ. Что касается моей личной оценки, то она негативная. Одинаково плохо отношусь ко всякого рода крайностям. Хамство в отношении фотоэкспозиции с поливанием экспонатов мочой — злостное хулиганство.

Точно такой же мерзостью являются пляски непотребных девиц в храме, поджигание дверей, рисование фаллоса на мосту — все эти акции из этой же серии. Пресечение их — в компетенции правоохранительных органов.

— Порой они медлят с реакцией.

— Общество — сложный и многогранный организм. Когда вы делаете нечто с целью эпатажа, то должны понимать, что у вас будут ярые сторонники, которые будут вам, повизгивая, подтанцовывать на паперти, и такие же яростные противники, которые захотят выразить свой протест, и форма протеста может быть крайне резкой. То есть вы должны осознавать правовые и физические последствия своих деяний.

Поэтому, наверное, девицы и выплясывали в православном храме, им хватило ума не идти в мечеть. Там бы последствия оказались трагическими. Боюсь, что и полиция не успела бы вмешаться.

— Не берут ли на себя функцию цензоров экспертные советы того же Минкультуры, которые определяют, давать деньги на производство того или иного фильма, или не давать? Не дали, к примеру, средств на остросоциальный «Завод» Юрия Быкова.

— На питчингах всегда поддерживается меньшее количество проектов, чем заявляется. Первая причина, о которой мы говорим всегда открыто: денег на всех не хватает. И вторая — не все предлагаемые к защите продукты представляют собой творческую ценность.

Только сегодня беседовал с одним из членов комиссии экспертных советов по документальному кино. Уважаемый человек, автор множества документальных фильмов, с возмущением говорил, что некоторые заявки, посвященные конкретным историческим событиям, представляют собой перепечатанную «Википедию». Даже сноски не убирают, не переформатируют текст. Подают заявку на фильм, скажем, о докторе Пирогове и прилагают статью из «Википедии».

Вот вам глубина проработки материала, а претендуют люди на государственный грант. Для недопущения подобных вещей и существуют экспертные советы, которые состоят в основном из творческих людей. А в некоторых советах — в частности, по званиям и наградам — и чиновников-то, по сути, нет. Может, один или два для формальной подписи.

Поэтому, когда мне звонят и возмущаются: «Такому-то не дали звание заслуженного артиста, а такого-то совет не пропустил на звание народного. Почему министр не реагирует?», я говорю: «Не могу. Задавайте эти вопросы друг к другу и не просите, чтобы министр решал, какой из скрипачей достойнее». С фильмами и спектаклями всё то же самое.

«Нашей отрасли необходим закон о меценатстве»

— Вопрос «дали — не дали», наверное, не стоял бы так остро, если бы человек, не получив деньги у государства, без проблем получил их у частного инвестора.

— Многие получают. Например, свой первый фильм «Возвращение» Андрей Звягинцев, насколько мне известно, снял на деньги частного инвестора. Хорошее кино. Гораздо лучше, чем «Левиафан».

— Это единичный случай. Нормой он может стать, когда в полную силу заработает закон о меценатстве. Как считаете, это возможно в ближайшем времени?

— Пока закон о меценатстве — декларация. К ней необходим механизм применения. Его мы очень долго искали, потому что не могли найти компромисса с Министерством финансов. Опасения Минфина нам понятны: под прикрытием меценатства можно уходить от налогов. Будут «наличить», меценатствовать собственным карманным фондам, тут же созданным домашним картинным галереям и так далее.

Но мы в тяжелейшей дискуссии нашли формулу. Согласно ей, поддерживаются только государственные учреждения культуры, а их у нас 99%, при этом в первую очередь учреждения небольшие — краеведческие музеи, районные и областные художественные галереи, провинциальные театры.

— В чем принципиальная новизна этой формулы?

— С принятием этого закона появится больше меценатов среди среднего бизнеса, я надеюсь. Проблема в том, что сейчас меценатство, по сути, возможно только из прибыли предприятия. А она есть у больших компаний, корпораций. Штаб-квартиры у них в столицах, и руководитель даже местного офиса корпорации не может принять решение о поддержке на месте той или иной картинной галереи. Ему для этого санкция Москвы нужна.

А так их руководители смогут просить поддержки у местного среднего бизнеса. Определенную долю затрат на меценатство предприятие будет закладывать в себестоимость своей деятельности.

— В какой стадии находится разработка закона?

— Законопроект подписали руководители обеих палат Федерального собрания и ряд авторитетных депутатов, руководителей профильных комитетов. Мы специально не стали инициировать его от Министерства культуры, хотя имели непосредственное отношение к его разработке. Важно, чтобы это был в полном смысле слова общественный проект. Теперь стоит задача довести его до конца.

Планирую встретиться с Вячеславом Викторовичем Володиным и просить его, чтобы этот закон попал в приоритетную повестку Государственной думы — он очень и очень нужен нашей отрасли. Он, конечно, не перевернет Землю, но создаст условия для среднего бизнеса вкладывать деньги в поддержку учреждений культуры.

«Старинная архитектура — огромное конкурентное преимущество страны»

— «Дело реставраторов» притормозило процесс реставрации памятников культуры в стране. Считаете ли вы, что воссоздание Росохранкультуры — структуры, которая в свое время независимо от Минкультуры занималась сохранением и воссозданием архитектурного наследия, улучшит ситуацию?

— Воссоздание Росохранкультуры — вопрос компетенции главы правительства и президента. Когда депутаты Госдумы на одном из совещаний обратились к нам с вопросом, считаем ли мы возможным такой вариант, мы ответили, что да, эта инициатива была бы полезной, но при соблюдении ряда условий.

Эти условия связаны с формированием дополнительного штата сотрудников, выделением финансирования, и вообще — с выведением в приоритетную самой темы восстановления наших памятников.

— На какой уровень должна быть выведена тема?

— Считаю, что это может быть формат национальных стратегических приоритетов. Если мы возьмем Европу, по крайней мере Центральную и Западную, то увидим, что из всего объема строительных работ (имею в виду города) уже больше половины не новострой, а воссоздание, либо реконструкция памятников.

Мы понимаем, что наличие старинной архитектуры — огромное конкурентное преимущество нашей страны. И с точки зрения привлечения туристов, и своеобразия облика города и, наверное, его духовного самоощущения. Но проводить аппаратные реформы формально смысла не имеет. Только в случае, если за этим стоят дополнительные деньги и штаты. Наш департамент, занимающийся вопросами охраны объектов культурного наследия, включает всего 25 человек плюс небольшие территориальные подразделения. Так что надо действовать всегда сообразно возможностям.

— А туризм не является лишней нагрузкой для вашего ведомства? Оно ведь называется Министерством культуры, а не культуры и туризма, как в некоторых странах.

— Министерство культуры ни в коем случае не перетягивает на себя дополнительные полномочия. У нас другой подход. Чем нам должно заниматься, тем мы и занимаемся. В части туризма это только государственная политика, то есть законодательство.

У нас огромный закон о туризме принят. Еще больше не принятых законодательных инициатив. Мы по-прежнему выступаем за снижение визовой нагрузки, за освобождение отрасли от налогов, и здесь традиционно дискутируем с МИДом, с силовиками, с Минфином. Нормальная рабочая дискуссия, в итоге которой родится истина.

«К коллеге Васильевой и ее идеям отношусь с большой симпатией»

— Министр образования Ольга Васильева дала интервью, где, в частности, одобрила мифологизацию исторических личностей. Посколько современное искусство — кинематограф, монументальная скульптура — так или иначе с этим сталкивается, любопытно услышать ваше мнение.

— Полностью разделяю ее позицию. Любое историческое событие, завершившись, становится мифом — положительным или отрицательным. Это же можно отнести и к историческим личностям.

Наши руководители госархивов должны вести свои исследования, но жизнь такова, что люди оперируют не архивными справками, а мифами. Справки могут эти мифы упрочить, разрушить, перевернуть с ног на голову. Ну а общественное массовое сознание всегда оперирует мифами, в том числе и в отношении истории, поэтому относиться к этому нужно трепетно, бережно, осмотрительно.

Что касается коллеги Васильевой, должен сказать откровенно, что отношусь к ее деятельности не просто с уважением, но еще и с большой симпатией, потому что она историк, мы находимся на одной волне. И чувствую, что она глубоко, искренне, по-человечески болеет за свое дело, а это очень важно.

Ее позиция в отношении, например, обязательных уроков труда мне как отцу уже трех школьников крайне симпатична. Считаю это правильным. Дома порой не заставишь посуду помыть... Поэтому пусть работают, убирают и классы, и холлы, и школьную территорию. Мы убирали. Потом сами — искренне следили за чистотой и порядком. Ведь жалко своего труда. Кстати, даже в платных американских школах, которые так любят приводить в пример квазилиберальные оппоненты, у каждого ученика есть общественная нагрузка — помощь в офисе и на кухне.

— Трудовое воспитание, бесспорно, нужная вещь. А в плане образования как собираетесь сотрудничать с новым министром?

— Надеюсь, что при непосредственном участии министра Васильевой получат развитие идеи, которые мы не смогли реализовать раньше. Например, появится курс «100 лучших фильмов», сопряженный с курсами истории и литературы в средней школе. Мы отобрали сто лучших российских фильмов, «очистили» их от прав, снабдили профессиональными комментариями плюс по каждой картине сняли 15-минутный образовательный фильм.

Все это разместили на нашем портале «Культура.рф». То есть получился полный набор видео- и печатных материалов по различной тематике. Каждый фильм — срез истории нашей страны, часто экранизация великих литературных произведений. Очень хочу, чтобы Минобрнауки поддержал этот проект, потому что одно дело про Невскую битву на пальцах рассказывать, а другое дело — фильм Эйзенштейна показать.

«У наших кинопроизводителей в голове конфликт интересов»

— Вопрос по Году кино, который практически завершился.

— Еще полтора месяца. Масса премьер впереди.

— Но итоги уже подводят. По вашим ощущениям, Год удался?

— Он удается. У нас вышло много хороших фильмов. Неплохая ситуация с кассовыми сборами, хотя по-прежнему наши кинематографисты существуют в условиях дикого капиталистического рынка — без всяких преференций и защиты отечественного производителя. Наш рынок должен защищать себя протекционистскими мерами, и на следующем Совете по кино мы внесем в этой связи предложения.

Здесь может быть несколько подходов. Либо квотирование, то есть административная защита, либо защита финансовая. Еще вариант — мы должны «заливать» деньгами: тратить на отрасль не 5 млрд, а 50. Но это невозможно.

— Вы лично к квотированию склоняетесь?

— Я склоняюсь к тому, что без протекционизма мы не можем на равных конкурировать с Голливудом. А квотирование — действенная мера. Против него, к сожалению, синхронно выступают кинотеатры, дистрибуторы и кинопроизводители.

— Первые два игрока теряют деньги, их позиция объяснима. Но производители российских фильмов вроде бы должны вас поддерживать?

— На деле у наших кинопроизводителей зачастую в голове конфликт интересов. Как российский производитель он выступает за квотирование, но поскольку при этом еще владеет кинотеатрами, то его желание уменьшается в разы.

Производители, которые находятся вне прокатного бизнеса, просто боятся, потому что владельцы киносетей разговаривают жестко. Выступишь за квотирование, все твои фильмы с проката снимем — дома на видеоплеере будешь показывать. Поэтому в ситуации с квотированием может быть только волевое решение. Ждать, что рынок сам этого захочет и обратится к нам с мольбой, бесполезно.

— Но вы и не ждете. Действуете другими способами: релизы, например, регулируете.

— Да, осторожно и аккуратно это делаем — отечественным фильмам приоритет. Стараемся развивать сеть проката — открыли маленькую толику из запланированных в глубинке 450 современных кинозалов, к ним в следующем году добавим новые кинозалы уже в городах с населением более 100 тыс. человек. В этом году поддержали 24 кинодебюта по сравнению с тремя в прошлом году. Начиная со следующего года, планируем сделать еще более прозрачной систему финансирования Фонда кино.

— Фонд кино за последние годы реформируется в третий раз. Структура не оправдывает ожиданий?

— Три года назад мы реформировали старую систему финансирования, сводившуюся, грубо говоря, к раздаче средств поровну всем заявителям — без утверждения тем и защиты проектов. Поработали еще три года в новом формате питчингов и увидели его недостатки.

Теперь пытаемся выработать оптимизированный вариант, идеально прозрачный, стопроцентно лишенный даже теоретической коррупционной составляющей. Он будет жестко мотивировать участников этой системы на производство востребованных фильмов — тех, что доходят до зрителя. Кстати, мэтры эту реформу поддерживают.

— Неудивительно. Мэтры, в отличие от дебютантов, всегда найдут на свои проекты частные деньги.

— Они-то как раз готовы биться в конкурентной среде. Главные противники новой реформы — продюсерские компании второго уровня, которые боятся конкуренции. То, что мы делаем, позволило поддерживать долю российского кино на уровне 20%. Но этого всё равно мало. Лучше, чем бывшие 14%, но мы хотим большего.

«Менеджеры «Сатирикона» должны уметь торговаться»

— Кстати, про «мало». В 2017 году на 6% будет урезан бюджет на культуру. Уже можно сказать, какие отрасли недополучат финансирование?

— Бюджет пока еще не принят. Каждый день мы бьемся за какие-то добавки, пытаемся защитить наш бюджет максимально. Мы и в 2015, и в 2016 годах, как вы знаете, не сократили совокупное государственное дотирование ни одного нашего учреждения. Финансовый кризис напрямую на наших учреждениях не отразился.

Исключение — Большой театр и Эрмитаж, которые финансируются отдельной строкой. У них в 2015–2016 годах государственное дотирование сократилось по отношению к 2014-му. Но у этих учреждений много инвестиционных проектов — они идут отдельно.

А остальные — как получали в 2014-м, так и получают. Некоторые даже больше, как, например, «Сатирикон» Константина Райкина, получивший дополнительные средства на аренду здания КВН. У них, к сожалению, так и не открылся театр после реконструкции, проводимой (а точнее — так и не проводимой) частными инвесторами.

— Не поняла. Речь в известном выступлении шла о недофинансировании.

— Совокупное финансирование театра увеличено — со 175 млн в 2014 году до 210 — в нынешнем. То, что из этой суммы часть денег уходит на аренду, — другой вопрос. Но они же не хотят давать представления в МХАТе имени Горького или в филармонии на Юго-Западе, где можно было бы оговорить льготные условия. Они, естественно, не хотят уезжать далеко от «Сатирикона» — быть рядышком, в здании КВН.

Это по-человечески понятно — там, наверное, удобно, но это желание ведет к дополнительным бюджетным затратам, ибо продажа билетов, к сожалению, не отбивает стоимость спектаклей и затраты на аренду. Однако совокупное финансирование увеличилось, надо же честным быть…

— Но вы же достигли консенсуса с представителями театра, как сообщалось.

— Консенсуса мы достигли в том, что «Сатирикон» попросил дополнительного финансирования на новую премьерную постановку и мы пообещали сразу после утверждения бюджета этот вопрос решить. Но ни одной дополнительной копейки на аренду мы дать не сможем.

Менеджеры «Сатирикона» (я не имею в виду Райкина, он режиссер и актер, это вообще не его задача) в условиях падающего рынка должны уметь торговаться и снижать аренду. Они арендуют все: и сцену, и офисные помещения. Торгуйтесь! Сейчас рынок аренды в Москве на дне. Когда вы оперируете бюджетными федеральными деньгами, то должны торговаться втройне, потому что это деньги налогоплательщиков.

«Соцсети — имитация жизни. Надо читать книги»

— Вы участвовали в чтении «Мастера и Маргариты» в акции Google. Это по велению сердца или по служебной обязанности?

— Это момент, когда сердце и обязанности бьются в едином ритме. Популяризация чтения очень важна. Люди читают мало. Информации мы получаем больше благодаря социальным сетям, но 99%— мусор. Недавно прочитал статистику и ужаснулся. В среднем москвич проводит в разных соцсетях 146 минут в день. Это же катастрофа. Имитация жизни. Какая-то беготня за «лайками», какой-то абсурд…

Считаю, что надо читать книги, тем более детям. Не каждый день получается. Но когда прихожу с работы раньше, чем в 23.00, взял себе за правило читать детям какую-нибудь книжку на ночь, хотя бы десять минут. Начал с «Графа Монте-Кристо». Дюма пишет пространно, мне уже самому местами становилось скучно. Решил перейти на сокращенную, адаптированную для детей версию. Почитал ее два вечера, и дети мне сказали: «Читай нормальную книжку. Тут всё галопом по Европам».

Значит, что-то у них в голове остается. Они хотят переживания, мотивацию, а не так — пострадал, спасся, разбогател, всем отомстил. Поэтому проекты, популяризирующие чтение, всегда стараюсь поддерживать, в том числе личным примером.

Прямой эфир