Недавнее решение французского Верховного административного суда отменить запрет носить на пляжах мусульманский купальный костюм для женщин, именуемый «буркини» (от слов «бурка» — женская верхняя одежда и «бикини»), вновь обострило давнюю полемику о том, до какой степени европейское общество готово принимать элементы религиозной культуры, привносимой мигрантами и переселенцами с Востока.
На первый взгляд создается впечатление, что такого рода запреты, равно как и возникающий по этому поводу информационный шум, — это своего рода преувеличение, «гротеск», как высказалась на этот счет английская газета Guardian. Ведь что плохого или опасного в том, что несколько девушек купаются в море в костюмах, которые, по правде говоря, мало отличаются от водолазных скафандров?
Но, к сожалению, это только на первый взгляд. На самом же деле эта дискуссия носит весьма серьезный характер и высвечивает вопросы, чрезвычайно болезненные для французского общества.
Дело в том, что кризис — или, может быть, даже начало более серьезных столкновений — развивается на «поле битвы», которое намеренно было выбрано исламистами во Франции именно из-за кажущейся несерьезности темы, которая тем не менее позволяет им использовать определенные противоречия демократического общества. Одни убеждены, что имеют полное право надевать то, что им нравится, другие в не меньшей степени убеждены, что имеют полное право на защиту от вторжения чужеродных ценностей в привычный повседневный уклад.
Люди, придумавшие очередной повод взбудоражить общественное мнение, на сей раз с помощью такой, казалось бы, мелочи, как купальник, фактически развили тему инцидентов на Корсике, когда буркини привели к столкновениям между коренными жителями и арабами. Эти столкновения привели к тому, что администрации нескольких курортных городков на юге Франции ввели запрет на буркини. Мотивы городских властей можно понять: они стремились успокоить население, напряженное и раздраженное после терактов 14 июля в Ницце.
В результате авторам затеи удалось попасть в самое больное место: колоссальные проблемы миграции, так и не получившие своего решения, теракты в разных регионах Франции, в которых с января 2015-го погибло 230 человек. Плюс ко всему в 2017 году грядут выборы — сперва президентские, а сразу за ними и парламентские.
Тут-то все и попались в ловушку исламистов, цель которых заключается в том, чтобы ввести приоритет собственных законов, отражающих их понимание ислама, перед законами и обычаями принимающей страны. Большинство политиков, вплоть до французского премьер-министра Мануэля Вальса, высказали свое мнение, или по крайней мере то мнение, которое казалось им самым выигрышным с учетом будущей избирательной кампании.
Премьер поддержал мэров, которые ввели запрет на буркини. Но в его правительстве с ним не согласились. Против премьера выступила министр образования, женщина марокканского происхождения. Многие ассоциации и соцсети, преимущественно социалистического толка, в большинстве выступили за свободу одежды и против решений муниципалитетов. Хитрые исламистские тролли и активисты начали приводить аргументы о том, что это мода для женщин, которые не очень довольны своей фигурой. Некоторые заговорили о том, что только так этим женщинам-мусульманкам позволено купаться и что запрещать им это — негуманно.
Начавшись с вопроса о буркини, спор перешел на куда более масштабные темы об идентичности и приоритете законов республики или ислама в его салафитском толковании! Похоже, стремясь навести новые порядки сперва в своей общине, а затем, наверное, и во всей стране, исламистские организации блестяще использовали противоречия между принципами демократического общества.
И сам премьер-министр, и депутаты, и сенаторы, которые его поддержали, уже сошлись во мнении, что эта «водолазная кампания» нацелена на французский образ жизни и статус женщины во Франции и в Европе.
Но здесь возникла новая проблема: мэры 30 городов, отказавшиеся исполнять решение Верховного суда и отменить запрет на буркини, поставили себя в некотором смысле вне правового поля. В этой же струе находится и Николя Саркози, который только что объявил о своем желании снова баллотироваться на пост президента и настаивает на сохранении запрета. Зато главный конкурент, Алэн Жюпе, имеющий близкие отношения и с американцами, и с катарцами, выступил за то, чтобы разрешить паранджу, причем мотивировал свое решение необходимостью следовать принципам демократии.
Такое положение — просто подарок исламистам, которые, конечно, используют его, чтобы доказать, что республиканские светские законы ничего не стоят.
При этом совершенно очевидно, что споры политиков — не только «гротеск»: под, казалось бы, несерьезным предлогом ставятся серьезные вопросы выбора общественных ценностей. Эти дискуссии имеют важнейшие политические и социологические последствия.
Вместе с тем примечательно, что единого мнения по этим чувствительным вопросам не наблюдается и среди французских мусульман. Конечно, Ахеда Занетти, ливано-австралийская изобретательница буркини, радуется, что благодаря скандалу во Франции сильно выросли продажи ее продукта. Но при этом все понимают, что в данной ситуации речь идет об организованной провокации. Несколько мусульманских организаций и интеллектуалов выступили в поддержку решения «мятежных» мэров.
Что же касается тех мусульманских девушек, которые оказались вовлечены в эту провокацию, то приходится констатировать, что в конце концов они могут оказаться в числе обманутых. Некоторые из них считают, что благодаря буркини они могут ходить на пляж, не нарушая свою веру. Можно, конечно, задаться вопросом, а как они ходили на пляж раньше и почему в Марокко девушки борются за право купаться в бикини, не будучи при этом атеистками? Но это не самое главное. Конечно, хотелось бы, чтобы такие вопросы не возникали и чтобы каждый мог одеваться, как хочет.
Но главная проблема в данном случае заключается в том, что эти девушки не всегда знают, что на самом деле салафиты считают развратом любое женское купание — не важно, в буркини или в обычном купальнике. И при определенном стечении обстоятельств доверчивые девушки-мусульманки могут стать первыми жертвами исламистов. Как обычно.
