Помню январь 1986 года. Душанбе, биостанция. Местные биологи угостили нас, студентов-практикантов, вкуснейшей жареной нутрией, подобающими напитками. Ближе к полуночи нас сморило, и мы улеглись на полу перед маленьким черно-белым телевизором. На экране появилась красивая крутобедрая ракета. Она начала взлетать, а дальше что-то пошло не так, и было непонятно, то ли это смурной сон, то ли явь. Ракета стала распадаться на части, устремились в разные стороны струи дыма. Так погиб «Челленджер».
В то время советское телевидение не показывало космических стартов в прямом эфире. Крутили запись — если пуск был удачен. Поехали... тангаж-рысканье-вращение в норме... и дальше вплоть до светящейся точки в вышине.
Гибель «Протона-М» с тремя спутниками ГЛОНАСС транслировалась вживую, и это удвоило эффект от события. Визуальность — наше все, и катастрофа на Байконуре на какое-то время затмила собой даже крушение вертолета в Якутии с двумя десятками жертв. Было бы еще полбеды, если бы разгонный блок просто не смог дотащить спутники до расчетной орбиты, как три года назад, и все самое неприятное осталось бы за пределами телевизионной картинки. Об этом нам сообщили бы убористой газетной строкой, потом долго тянулись бы разборы полетов. Но взрыв ракеты через несколько секунд после запуска, прямо над стартовым столом, печальный фейерверк в воздухе, растерянные слова комментатора: «Что-то пошло не так», — все это бьет по нервам. Бьет по национальному самолюбию.
Впрочем, есть и злорадствующие. Весело пляшут они свою самбу-румбу вокруг дымящихся обломков, привычно понося «рашку». Возразить им нечего: вчера были вчерашние победы, завтра непременно будут завтрашние, но сегодня — их день. Гуляй, Емеля. Сегодня, увы, у имперского звездного флота случилось несварение желудка.
Это произошло, как назло, в довольно значимый момент. Совсем недавно вице-премьер Дмитрий Рогозин нарисовал манящую перспективу создания русского чудо-оружия для отражения атаки из космоса. Эдвард Сноуден продолжает сидеть транзитным пассажиром в Шереметьево и занозой в наших отношениях с мировой сверхдержавой. В это время в Москве проходит саммит Форума стран — экспортеров газа, а на столичном ипподроме состоялись поистине королевские скачки: ах, какие жокеи, какие там жеребцы! Красивый космический старт мог бы удачно дополнить информационную картину. И вдруг — голос из телевизора: «Что-то пошло не так... кажется, это будет катастрофа».
«Протон-М» и ГЛОНАСС — роковое сочетание. За три года при запуске с помощью этой ракеты-носителя потеряно шесть спутников российской системы глобальной навигации, в то время как успешно достигло орбиты всего девять. При этом в целом аварийность «Протонов» гораздо ниже: на 400 запусков пришлось чуть меньше 50 неудач. Невольно подумаешь, что злая сила технической некомпетентности вступила в дружеское соперничество с силой российской коррупции: кто нанесет больше вреда репутации системы ГЛОНАСС, продвижение которой на мировом рынке становится все более трудным делом.
В 2007 году, после аналогичной аварии, мы уже узнали имя главной беды, связанной с катастрофами «Протонов»: гептил. Это ядовитое топливо, отравляющее район падения. В данном случае облако гептила образовалось непосредственно над космодромом, люди были эвакуированы, работа над запусками приостановлена. Каждый подобный инцидент ставит под угрозу право России на эксплуатацию Байконура, и неизвестно, согласятся ли на этот раз казахстанские власти простить нам экологический ущерб за солидную мзду или будут настаивать на том, чтобы Роскосмос больше не привозил свои ракеты на легендарный космодром.
«Протон-М» падал в огне и в дыму, но жертв и разрушений, к счастью, не было. Впрочем, в будущем нас непременно ждут кадровые жертвы и разрушенные репутации. Премьер-министр Дмитрий Медведев уже распорядился представить ему список виновных в неудачном запуске. Виновные, разумеется, понесут ответственность. Методика знакомая — и спорная. Впрочем, ничуть не более спорная, чем ее противоположность, именуемая «коней на переправе не меняют».
Напомним, что руководство Роскосмоса было сменено лишь два года тому назад, во многом под влиянием предыдущего провала запуска спутников ГЛОНАСС. Напомним также, что нынешняя неудача за этот год уже третья для российской космической программы и за двумя предыдущими никаких оргвыводов не последовало. Но есть закон жанра: раз уж Роскосмос осрамился на весь мир в прямом эфире, значит, головы полетят тоже демонстративно и публично.
А в преддверии ожидаемой экзекуции хочется вспомнить популярную киноцитату: «Космические корабли бороздят просторы Большого театра». Прежде ее соль была понятна: противопоставление передовой космонавтики и консервативного русского балета. Теперь контраст сглажен, если не вывернут наизнанку: в Большом ставятся возмутительно-новаторские спектакли, а наши спутники запускаются морально устаревшими ракетами, слегка подновленными за счет китайских микросхем. Не пропустим ли мы момент, когда российская космонавтика станет музеем самой себя?
