«Дон Жуан», поставленный в «Ла Скала», оказался провокацией
«Дон Жуан» Карсена завораживает причудливой игрой отражений, смешением пространств, пульсацией изменчивых смыслов. Отражения буквальны. Первое, что видит зритель после падения занавеса, яростно содранным самим Дон Жуаном при первых звуках увертюры, — огромный зрительный зал, опоясанный золотом лож. Если очень постараться, можно даже себя разглядеть. Мистика первых аккордов улетучивается, как морок, летучие моцартовские темпы обещают не одну дюжину приключений. «Весь мир — театр» — с этим не поспоришь. И то, что нам покажут историю, касающуюся лично каждого, тоже предельно ясно.
Но Карсен не так прост, как кажется вначале. Он выводит на сцену Петера Маттеи, высокого, статного красавца, обладателя бархатного баритона, проникающего в дальние закоулки души. Шведский певец сегодня — один из лучших (если не самый лучший) Дон Жуан мира. Такому невозможно соответствовать, просто потому, что в жизни таких не бывает. Дон Жуан Петера Маттеи — сверхгерой и сверхобольститель. Центр Вселенной, притягивающий к себе всех и вся. Далекий от реальности, как неразгаданный миф.
Спектакль Карсена — сплошная череда опровержений. И следовать такой причудливой логике удобнее всего в пространстве театра. Роберт Карсен и сценограф Майкл Ливайн крутят это пространство в разные стороны, показывая и парадное лицо сцены, и изнанку кулис, и обманную роскошь бутафории, и видимость, и мнимость...
Дон Жуан — реальный господин, грубовато овладевший Донной Анной (аристократичная нордическая красавица Мария Бенгтссон очаровала легким моцартовским сопрано), бестрепетно заколовший Командора. Дон Жуан — актер, вынужденный играть несколько ролей одновременно. То отбиваясь от назойливой Донны Эльвиры (пылкая Доротея Рёшманн виртуозно спела сложнейшую партию). То обольщая хрупкую Церлину (небольшой, но стильный голос Анны Прохазки, к сожалению, не одолел акустического простора Большого театра). То отчитывая захлопотавшегося Лепорелло (Адриан Сампетреан довольно бойко справился с ролью, хотя порой его недовольного баса не было слышно). Дон Жуан — режиссер, заранее рассчитавший все действия в пьесе про самого себя. Наконец, Дон Жуан — сновидение, разжигающее огненный бал преисподней... Петер Маттеи меняет фрак на камзол, пиджак на смокинг, оставаясь неизменным хозяином изменчивых ситуаций.
Фанерное убранство разворачивается обратной стороной к зрителю, обнажая деревянный каркас и распорки, а нарядных актеров сменяет толпа рабочих в униформе. Монтаж декораций — рефрен спектакля Карсена. Но легкая управляемость пространством — всего лишь провокация. И Дон Жуан — первый, кто на нее поддается. Не зная границ между сценой и залом, он взывает к статуе Командора, «воздвигнутой» в центре царской ложи. Величественный бас Александра Цымбалюка пропевает роковое согласие. За спиной Дон Жуана та же избыточная роскошь театральных лож, искусно нарисованная мастерами «Ла Скала». Заранее продуманный мир театра похож на огромный шар. Сферическое пространство кружится, опрокидывая вниз расписной плафон. Так Дон Жуан проваливается в ад.
Но Роберт Карсен снова не удерживается от опровержения. Уже звучит финальный ансамбль персонажей, оставшихся в живых в точном соответствии с либретто. И вдруг в глубине сцены возникает Дон Жуан, бессмертный и неуязвимый, а вся честная компания уплывает в люк под сцену. Кто виноват из них, кто прав? Спектакль тем и притягателен, что не дает однозначных ответов.
Представление было бы еще увлекательнее, если бы в оркестре под управлением Даниэля Баренбойма звучало бы чуть больше страсти. Чудеса, творящиеся на сцене, маэстро сопровождал педантично и сухо. Может поэтому московская публика аплодировала по окончании спектакля весьма сдержанно.
К слову сказать, повышенного ажиотажа в первый день гастролей не наблюдалось, в зрительном зале даже зияли два-три свободных места. Хотя все билеты, даже самые дорогие, разлетелись задолго до начала гастролей. В кассах места в первом ряду партера стоили по 10,5 тыс. рублей, приличные места в партере, амфитеатре и бельэтаже по 5,6 тыс. Были билеты и по 100 рублей — вопреки гастрольным традициям, в этот раз Большой выделил 80 билетов для студентов. Но о галерке, с которой ничего не видно, не стоит и говорить. Заказ по интернету обошелся дороже — от 3,5 тыс. до 16 тыс. рублей.
У спекулянтов, традиционно, номинал возрастал в три-четыре раза. Как заметила пресс-атташе театра Катерина Новикова: «В российском законодательстве по-прежнему нет статьи, карающей за перепродажу билетов. Как могли, мы одолели эту проблему, в частности, ввели продажу билетов по паспорту». Справедливости ради стоит отметить, что перекупщиков перед центральным подъездом почти не было. Впрочем, жаждущих поймать лишний билет тоже не наблюдалось.
