Как и большинство «русских» израильтян, я был против обмена Гилада Шалита
Израиль и Палестина завершают первый этап сделки по обмену капрала Гилада Шалита на более чем тысячу находившихся в израильских тюрьмах палестинцев. О том, как принималось это решение, как к нему относится «русская улица», «Известиям» рассказал председатель фракции «Ликуд» в кнессете Зеэв Элькин.
— Почему в случае с капралом Шалитом Израиль отказался от своего принципа не обменивать пленных?
— Вы отстали — этот принцип не действует уже достаточно давно. С конца 1970-х — начала 1980-х годов Израиль заключал сделки по обмену пленных. И даже обменивал и забирал тела погибших военнослужащих.
Это связано с особым израильским этосом, что жизнь каждого солдата очень дорога стране, и она готова пойти на многое, чтобы его освободить. Предпочтительнее сделать это силовым путем. Мы все помним операцию «Энтеббе», когда наш спецназ вызволил в 1976 году пассажиров захваченного палестинцами самолета в аэропорту близ столицы Уганды. Или же путем обмена, если силовая акция не получается.
Поэтому нынешнее событие не является из ряда вон выходящим, не соответствующим израильским традициям последних 30 лет.
— Почему столь сильно разнится по опросам общественного мнения отношение коренных (79% — за) и «русских» (менее 25% — за, 55% — против) израильтян к сделке?
— Это правда. Я не исключение — был тоже против обмена, хотя являюсь председателем фракции партии, которую возглавляет премьер Нетаньяху. В этом случае наши взгляды разошлись.
Повторюсь: в Израиле очень сильно эмоциональное чувство солидарности, ощущение, что каждый израильский солдат принадлежит всем нам. И в этом смысле разницы между коренными и русскоязычными гражданами нет.
Почему русскоязычные против? Потому что в израильском обществе сегодня они являются носителями здоровой интуитивной тенденции на самосохранение нации. По очень многим вопросам их взгляды отличаются от подходов коренных израильтян — позиция «русской улицы» более жесткая. И в отношении внешних врагов Израиля, и в отношении тех, кто их поддерживает внутри страны.
— А что будет дальше? Есть разные мнения. Например, что теперь израильтяне больше не станут брать пленных.
— У меня нет сомнения, что многие из выпущенных на свободу палестинцев вернутся к террористической деятельности. Наша статистика в этом смысле жестока: где-то 60% освобожденных преступников вернулись к терроризму. Я боюсь, что и данный случай не будет исключением.
Есть длинный список, связанный с предыдущими подобными сделками, заключенными Израилем. В нем более 100 погибших и около тысячи раненых граждан нашей страны, которые пострадали от тех, кого мы освободили.
Поэтому решение, которое приняло израильское правительство, было очень тяжелым. На одной чаше весов был капрал Шалит, его жизнь и его семья. На другой — угроза жизням сотен израильтян, которые могут стать жертвами тех, кто сейчас выходит на свободу.
— Как проведенный обмен скажется на израильско-палестинских переговорах?
— Думаю, что практически никак. Некоторое преимущество получит только «палестинская улица». Несомненно, обмен поднимет престиж «Хамаса». Эта организация стоит на том, что только силовым методом, только с помощью террора от Израиля можно добиться каких-то уступок. А вот более умеренные силы, связанные с Организацией освобождения Палестины и Абу Мазеном (глава палестинской автономии Махмуд Аббас. — «Известия»), ослабнут.
